Александр Руджа - Бесконечное лето: Город в заливе
Твой рот, твой голос, твой каждый волос - я голодаю без них,
И по улицам я бреду, несытый и молчаливый,
Мне не поддержка хлеб, меня подавляет рассвет,
Ищу я звучание шагов твоих в течении каждого дня.
Твоего скользящего смеха звук - я голоден без него,
Без рук твоих цвета бушующих зрелых хлебов;
Без бледного камня твоих ногтей - я голоден без него,
Я мечтаю о коже твоей - она как нетронутый миндаль.
Я выпил бы каждый видимый луч палящей твоей красоты,
Нос, царствующий на этом высокомерном лице,
И эту неуловимую тень легких твоих ресниц.
Изголодавшийся, я прихожу, и в сумерках я ищу
Твой запах, твой след, горячее сердце твое
И нюхаю воздух, как пума в пустынном Китратуэ.
Через месяц после выпуска - я к тому времени уже год как работал на двух работах, ее стиль жизни не предполагал экономии - Дашка неожиданно исчезла. И из моей жизни, и, насколько удалось выяснить, из города. Телефон молчал, в социальных сетях она не появлялась, общие друзья отводили глаза. Сердце болело, будто из него вырвали кусок, словно выдернули из челюсти здоровый зуб - тягуче и тупо. Работа валилась из рук, да и плевать на нее было - зачем вообще нужны деньги, если не с кем разделить самого себя? Мне очень, очень не хватало этой задиристой кареглазой девушки, одновременно расчетливой и наивной, отзывчивой и распутной.
Так прошло три года. Жизнь вошла в колею, работа больше не доставляла отвращения, на ней вполне очевидно уже намечались определенные романтические интересы. И Дашка появилась снова, заметно повзрослевшая и погрустневшая, с каким-то мудрым отблеском в шкодливых глазах. Сказала, не вдаваясь в подробности, что гостила у знакомых в Австрии, а теперь вернулась на родину, и больше уезжать не планирует. Ну, понятно все, в общем.
И она была уже не против стать моей девушкой официально. Наоборот - всячески намекала и приветствовала. Поэтому уже через полгода мы стали жить вместе.
В народе это называется "запасной аэродром". Последний вариант, на самый крайний случай, после того, как отпали и исчезли остальные, более перспективные. Раздражало ли это меня? Да ничуть - у меня снова была возможность быть с ней рядом, а другие - что другие? Они отсеялись и потонули в прошлом, а я - вот он, все еще рядом. Так кто выиграл, а кто проиграл в этом непростом забеге, дорогие друзья?
По крайней мене, мне так казалось до сегодняшнего дня, когда Дашка в очередной раз продемонстрировала свою стальную хватку.
Очевидно было, что понадобится еда не менее, чем на три дня, складная ложка-вилка-нож, нитка с иголкой, паспорт, телефон - вроде бы, все, или еще что-то? Больше как-то ничего в голову не приходило. В средние века рыцари сами экипировались, им никто ничего не выдавал на месте, но у нас-то не средние века. Наверное. Оружием, как минимум должны обеспечить, поставить на довольствие.
"А оружие себе вы добудете в бою". Нет, это тоже, кажется, из других времен, такие заходы нам не нужны, спасибо большое.
- Слушай, - Дашка решила зайти с другой стороны. И, натурально, зашла, присела на корточки рядом с мной и рюкзаком, посмотрела просительно в глаза снизу вверх, а заодно невзначай продемонстрировала вырез майки. С майкой и ее содержимым у нее было все отлично, но я все равно с усилием отвел глаза. Не друг мне сейчас ее вырез, надо держаться от него подальше, даже в мыслях.
- Сашунь, послушай, - сказала она мягко. - Давай мыслить рационально.
А эти штуки я знаю. "Рационально мыслить" - это слушать ее и соглашаться во всем. С другой стороны... не все ли равно? Для себя я уже все решил, а она либо смирится, либо... в любом случае, расстаемся мы надолго.
- Давай мыслить, - согласился я.
- Ты сейчас собираешься на войну, - Дашка, кажется, чуть приободрилась, тряхнула головой, и непослушные темные пряди упали на глаза. Я всегда любил, когда она так делала. - "Мальбрук в поход собрался..." Все мальчики любят играть в войну, представлять себя великими героями, сражаться с толпами врагов, я понимаю... но на настоящей войне людей убивают. То есть по-настоящему убивают. То есть ты не сможешь загрузиться из сейва и пройти уровень заново. Не знаю, что ты придумал у себя внутри головы, но там, на востоке, тебя ничего не держит, там нет твоих родственников, знакомых, нет близких и родных тебе людей. А здесь - есть.
Она задумчиво провела ноготками по моей руке, сбивая и рассредотачивая. По загривку побежали приятные мурашки.
- Мне кажется, что не стоит менять неясное будущее с перспективой смерти от чужих пуль и снарядов на вполне определенное настоящее. - Она еще раз настойчиво позволила заглянуть ей в вырез. - Понимаешь, о чем я?
- Понимаю, - согласился я. - Но я должен. Теперь уже ты обязана понять - от этого никуда не деться, это неизбежно. Как там в фильме? "Это невозможно - Нет, это необходимо". Я верю, что уродам не место на нашей земле, и необходимо сделать все, чтобы их тут не было. Я... я тебя люблю, ты знаешь, но это просто сильнее и больше, и важнее, чем ты и я вместе, это мои убеждения, и я ими связан. Как сказал когда-то гордый сын немецкого народа Мартин Лютер: "На том стою, и не могу иначе".
Был теплый летний вечер. Проносясь мимо окна, тонкими голосами кричали ласточки. Шумела листва, в садах около дома зрели абрикосы и шелковица. А в двухстах километрах к востоку, от визжащей шрапнели и артиллерийских залпов большого калибра десятками гибли люди. Гибли наши.
Дашка медленно и глубоко вздохнула. Она, похоже, была под впечатлением, мы обычно не разбрасываемся такими признаниями направо и налево. Мы вообще суровые и угрюмые люди, и не знаем слов любви. А если и знаем, то держим его, это знание, где-то глубоко-глубоко внутри. Как моллюски жемчужину, пряча от всех, без особой нужды и пользы.
- Сашунь, тогда вот что, - она резко поднялась, и теперь уже мне пришлось задирать голову. Боже ж ты мой, ну почему у нее такая обтягивающая майка, невозможно же думать. - Если ты все-таки решишь уходить, примешь такое решение, то... я не могу обещать, что дождусь. Это может прозвучать некрасиво, жестоко даже, но я уже давно не девочка. Мне двадцать семь лет, и я умная, расчетливая женщина, которая точно знает, чего хочет. Твоя женщина. И я хочу устроенной, стабильной, предсказуемой жизни. Хочу нормальную семью, хочу мужа, хочу детей. А плакать и носить цветы на могилку - это если она будет - наоборот, не хочу. И не буду. Поэтому если ты уйдешь - то это навсегда. Мне будет неприятно, что ты обменял меня на свои убеждения, но... я переживу. Вот так открыто - все карты на стол, мы не дети. Решай.
Десять лет... десять лет знакомств, держания за руки, поцелуев, завтраков в постели - а так же обедов и ужинов, иногда по выходным из кровати выбираться было просто лень - всего этого устроенного, и почти счастливого быта были бесконечно рядом, только руку протяни. Или бесконечно далеко, в зависимости от тех слов, что я должен был сказать. Которые мне придется сказать.
По телевизору показывали черно-белый клип Red Hot Chili Peppers, что-то совсем обыкновенное, сделанное за три копейки, с грустно улыбающимися людьми, музыкантами в шапках и джинсах, полупустым залом. И простенькая мелодия лилась медленно и верно, обволакивая и заставляя понять главное. Как просто. Как же все просто.
Come to decide that the things that I tried were in my life just to get high on.
When I sit alone, come get a little known
But I need more than myself this time.
Step from the road to the sea to the sky, and I do believe that we rely on
When I lay it on, come get to play it on
All my life to sacrifice
- Я должен подумать, - выдавил я наконец. И с силой застегнул молнию на рюкзаке. - Переспать с этой мыслью, как говорят американцы, и принять решение. Ты узнаешь его завтра.
Дашка секунду подумала, а потом улыбнулась.
- Заметано. Давай переспим - с мыслью, я имею в виду. Мне кажется, я найду аргументы, чтобы тебя убедить.
Справедливости ради, она правда постаралась - умения и темперамента у нее всегда было на двоих, а этим вечером она просто превзошла саму себя, так что уснули мы уже очень сильно заполночь. Дашка - довольная, разметавшаяся на смятых простынях, с легкой улыбкой на лице, уверенная в победе. Я - значительно позже, пролежав чуть ли не до четырех утра с открытыми глазами. Когда жизнь резко меняется, и ты знаешь, что любое действие только ухудшит ситуацию - это не очень хорошо способствует полноценному отдыху. Правда, это уже не имело никакого значения.
На дворе стоял жаркий июль. В ночном небе висела полная луна, сквозь противомоскитную сетку просовывали длинные носы комары, безостановочно цвел жасмин на подоконнике, и в горшках исправно всходили апельсинки из косточек.
А наутро я проснулся рано, бесшумно оделся, подхватил рюкзак и вышел в дверь, не оглядываясь.
Официально мы с Дашкой расстались только неделю спустя - по телефону. В то время по нашим позициям уже в полный рост лупили из тяжелой артиллерии, так что обошлись без криков, рыданий и прочей ненужной уже мишуры. Все-таки в общении с умными женщинами есть свои преимущества.
