Кристин Валла - Туристы
– Не пора ли начать выходить на улицу? – спросила она.
– Может быть, – отозвался он.
Он глядел на нее и улыбался, насмешливо и легко. Затем устроился на диване и включил телевизор.
Дебют Шона Хегарти в качестве ведущего программы новостей состоялся в начале декабря. Он сидел в студии, одетый в блейзер с голубым галстуком, и уверенным голосом читал текст. Голова чуть-чуть наклонена набок. Никто не видел потных пятен у него на спине и трясущихся коленок под столом. Он не сделал ни одной ошибки. Можно было подумать, что он всю жизнь сидел на этом месте.
Как только передача закончилась, со всех сторон посыпались поздравления: от директора, от родителей, от старых товарищей по университету. Он встретился с друзьями в «Мермейде», зал был заказан за неделю до банкета. Под одной из гигантских картин, подписанных самим владельцем, был накрыт длинный стол на двенадцать персон. На столиках уже горели стеариновые свечи. Гости переступали порог с таким видом, словно пришли со своими ключами.
– Поздравляю, – громко воскликнула Сиобхан, обнимая брата. – Твое выступление было само совершенство! Иначе не скажешь – ты само совершенство!
Следом за ней подошли Эмма и Дерек. Юлианна незаметно забралась в уголок. Заказали шампанское и пирожки с крабами, рыбу и под конец на десерт фирменное блюдо заведения – пекан-пай. Тосты следовали один за другим каждые пятнадцать минут. В честь Шона, сидевшего во главе стола, гости поднимали бокалы. Его улыбка была на месте, веселая и легкая, рука лежала на бедре Юлианны. А Юлианна умирала от скуки над горьким коктейлем и молчала, потому что ей снова нечего было сказать, как в те бесчисленные вечера, которые она провела в «Ренардсе» и в «Лиллиз», с тоской считая часы и минуты, оставшиеся до того, когда можно будет встать и уйти. И рука его, как всегда, была тут, как всегда, нежно поглаживала ее, в то время как глаза смотрели куда-то в другую сторону.
Домой они шли под ручку. В последние дни заметно похолодало. На булыжной мостовой поблескивал иней. Юлианна закурила сигарету. На улицах было тихо и пусто. В свете уличных фонарей плясали падающие снежинки, словно мертвые мотыльки.
– Ты так притихла, – сказал он. – Скажи, о чем ты задумалась.
– Я вспомнила Себастьяна.
– Испанца? И почему же?
– Он пятнадцать лет прожил в Лондоне. Все началось с поездки на каникулы, но потом он взял и остался. Так и не вернулся домой.
– Неужели? И по какой причине?
– Не знаю, – сказала она. – Я не знаю. Почему люди вдруг решают остаться?
Мимо проехало такси с выключенными фарами. Шон сунул руки в карманы.
– Ну, а ты сама? – спросил он. – Почему ты со мной осталась?
Она улыбнулась во весь рот и загасила сигарету:
– Я никогда не говорила, что останусь.
В первый момент он удивился. Потом захохотал. Он обнял ее и погладил по плечу. Сверху открылось окно. Во тьму декабрьской ночи полилась песня: Is it going better? Or do you feel the same? Will it make it easier on you now you've got someone to blame?[17] Они опять помолчали, и она вспомнила слова, которые он говорил ей во время болезни, когда был слаб и у него ни на что не было сил. Этих слов он с тех пор ни разу не повторил. Они отменялись, изымались из обращения. You say one love, one life, when it's one need in the night.[18] «А иногда, – подумала она, – бывает, что, думая, будто любим человека, мы на самом деле любим этот миг, а человека только потому, что он или она как раз подвернулись в подходящий момент». One love. We get to share it. It leaves you baby if you don't care for it.[19] «Якорь! – подумала она. – Тот, кто все связывает. Но не для меня. А я уплываю, прощай!»
* * *«Номад»[20] находится за замком, немного в стороне от шоссе. Это единственный в Осло книжный магазин, специализирующийся на литературе по туризму и путешествиям. Войдя сюда, ты чувствуешь, что путешествие уже началось. В воздухе пахнет чужими странами. До самого потолка громоздятся штабеля путеводителей, рядом ты видишь снаряжение, о необходимости которого даже не догадывался. Водонепроницаемые пояса для хранения денег. Суперабсорбирующие полотенца. Дневники путешественника.
С каждым новым приходом она видит, что ассортимент товаров оказывается все больше. На книжных стеллажах выставлены «Планета одиночества» и «Человеческий след», «Путеводитель для дикого туриста» и «Тайм-аут для больших городов». И литература меньшего формата на более прихотливый спрос. Вот стоит путеводитель для тех, кто хочет путешествовать по Южной Америке по следам Че Гевары. Или другой, для тех, кто хочет проехать по Сибири на велосипеде. Вот многостраничный труд про каменные буддийские храмы, про индейскую культуру в Америке и про скалолазание на Фолклендских островах. Есть даже специальный путеводитель по Антарктиде. Куда бы ты ни вздумал отправиться, ты всегда можешь ознакомиться с этими местами заранее по книжкам. Не думай, что будешь первым, кто посетит эти места. Всегда найдется кто-нибудь, кто побывал там еще до тебя и готов тебе об этом рассказать.
Она идет вдоль стеллажей, скользя взглядом по названиям. Звонит телефон. Это Баз.
– Мне скучно, – говорит он. – Я жду в аэропорту Франкфурта. Мой самолет задерживается на два часа.
– Что, там нет бутиков?
– В бутиках скучно.
Она улыбается. С Базом всегда так – кажется, что ты говоришь с ребенком.
– Возьми что-нибудь поесть.
– Я уже умял целый гамбургер, а теперь расправляюсь с коробкой «Афтер эйт». Юль, это просто трагедия! Мне не нравится даже «Афтер эйт»! Тьфу, меня уже тошнит! Сейчас вырвет!
– Поищи, где туалеты!
Ладно. Так я, по крайней мере, убью десять минут. Пока, Юль! Если я не позвоню, ты будешь знать, что со мной случилось.
– Да, Баз! Это значит, ты погиб от шоколада.
Она кладет трубку в сумочку. Задев ладонью брючный карман, ощущает внутри контуры ключа. Он про это не знает. Она ему не говорила. Потому что пока еще ничего не решила.
Она продолжает поиск на полках. Читает про города и страны: Боливия, Йоганнесбург, Нью-Йорк. Смотрит картинки.
Юлианне было пятнадцать, когда родители взяли ее с собой в Нью-Йорк. Семейство Бие отправилось в отпуск, это была первая поездка Юлианны в США. Она помнила, как они приехали, как она увидела желтые такси, как она смотрела из машины на улицу, прижавшись носом к стеклу.
На этом все кончилось.
Утром она проснулась с температурой. Голова гудела, как котел. Грудь заложило так, что не продохнуть. Она даже не могла подняться с постели. Андерс Бие вызвал доктора. Юлианне вставили градусник в попу. Тридцать девять градусов. Ни о каких экскурсиях не могло быть и речи. Пришлось лежать в номере. Это было не так уж и страшно. Номер был просторный. Кровать с четырьмя подушками и записная книжка. Каждый день, пока родители уходили осматривать город, она смотрела мультики и «мыльные» сериалы. Она заказывала себе еду в номер и уничтожила весь запас шоколада в мини-баре. Из окна видна была узкая улочка. Изредка на ней появлялись редкие прохожие. Они отличались по виду от норвежцев. В каком-то смысле этого было достаточно.
Потом она прочитала папин путеводитель по Нью-Йорку. Оттуда она узнала про все, что тогда пропустила: про статую Свободы и Центральный парк, про место, где был убит Джон Леннон, про гигантские скелеты в музее естествознания, эксклюзивные магазины и крендельки, которые продаются на улице. Она почувствовала себя обманутой. Юлианне стало обидно. С путеводителем в руках она могла увидеть, почувствовать, даже понюхать Нью-Йорк. Но она там так и не побывала. Не побывала по-настоящему.
И только после этого ее начала грызть обида.
КонквистадорАмстердам, 1998Первое место, на которое устроился Баз Лу, было в «Гранд-отеле Амстердам». Сначала он попал туда как внештатный работник, но потом сумел пробиться в подручные при «Кафе Ру». Баз чистил картошку, потрошил рыбу и зачищал свиные ножки. Но больше всего его тянуло на десерты. Он так и ходил хвостом за кондитером, словно малолетний сладкоежка, и внимательно присматривался, как метр покрывает шоколадной глазурью цукаты и кофейные зерна. Время от времени Баз совал палец в шоколадную массу и смотрел, как его кончик покрывается глазурью, превращаясь в кондитерское изделие из плоти и крови. Когда его наконец приставили помощником к кондитеру экстра-класса, художнику своего дела, Баз поклялся, что ни за что не бросит свою должность. Он проводил на работе восемнадцать часов в сутки, держась на сплошном энтузиазме и амфетаминах. Спал он в фургончике в конце парка Гаасперплас и утром вставал с окоченевшими пальцами. Официально он ни разу не болел. Не обращая внимания на раннюю язву желудка и постоянные мигрени, он каждое утро в белой форменной одежде был на рабочем посту. Он понимал, что на кухне «Кафе Ру», как, впрочем, и на любой другой кухне, представляет собой всего лишь рабочий инструмент, полезное приспособление, и только тело всегда готово было его подвести, нарушив заветные планы. Лишь безупречное выполнение самых банальных поручений приведет к тому, что он будет признан самостоятельной величиной, станет индивидуальностью. Несколько раз ему случалось падать в обморок в туалете для обслуживающего персонала, но он успевал вернуться прежде, чем кто-то замечал его отсутствие. Однажды он отчищал бочку от застывшей на стенках глазури и глубоко пропорол себе руку ножом. Баз побежал в медпункт, но через девяносто минут был уже снова на месте и продолжал работать одной рукой. Ту же руку он потом как-то ошпарил фритюрным жиром, причем так сильно, что кожа слезала струпьями, болтаясь, как сахарная стружка. Но База и это не остановило. Он продолжал работать и работать, хотя в голове гудело от обезболивающих таблеток и видений липкого кондитерского бреда.
