Енё Рейто - Аванпост
Листок, на котором писал больной, так и лежал у него в кармане. Он совсем забыл о нем. Магда выхватила у него из рук бумажку и в волнении прочитала:
— «За нами следят. Если вы хотите узнать точное время, поставьте стрелки днем и внимательно следите за секундной стрелкой. В полночь будет точное время…» Господи Боже мой, — дрожащим голосом прошептала девушка, — как можно быть таким легкомысленным. Ведь это крайне важно… Давно надо было сказать…
Она подошла с часами к окну и щелкнула крышкой. Солнце осветило треснутый циферблат. Магда покрутила завод… Вдруг обнаружится какой-нибудь тайник… Долго крутила, но напрасно…
— Идея! — воскликнул Голубь. — Там сказано: «В полночь будет точное время…» Поставьте обе стрелки на двенадцать. Это как раз полночь…
— Сейчас…
Магда быстро завертела стрелками. Когда они одна за другой достигли двенадцати, подождала. Ничего… Вздохнув, она отдала часы Голубю.
— Наденьте… И прошу вас, — молила она, пока он застегивал на запястье ремешок, — очень прошу… будьте осторожны, потому что…
— Эй! Что здесь происходит?! — с криком ввалился в комнату Пенкрофт. — Смотрите-ка! Любопытно!
Голубь расстроенно повернулся к Магде.
— Простите меня, Магда, но я вынужден избить этого господина до потери сознания… Хотя и понимаю, что неприлично вести себя подобным образом в присутствии дамы… — И поскольку Пенкрофт тем временем подошел совсем близко, Голубь закатил ему такую пощечину, что он врезался головой в шкаф, проломил его ветхую дверцу и вместе со всеми вещами рухнул на пол.
Однако тут же вскочил и бросился на Голубя. Хук слева, хук справа — и Голубь сразу понял, что перед ним свой человек. Кулаки Пенкрофта обрушивались ему на голову, подобно кувалде.
Магда испуганно забилась в угол и, чтобы не кричать, зажала ладонью рот.
Противники неистово колотили друг друга. Удар в челюсть — и Голубь отшатнулся назад. Но тут же боднул Пенкрофта головой в живот, наскочил на него и заехал кулаком в нос. Обливаясь кровью, они пинали и молотили друг друга. Но вот блеснул кинжал… Магда тихо вскрикивает… Голубь отскакивает — но поздно, Пенкрофт бьет. Голубь перехватывает его руку. Они борются… Если американец вырвет руку с ножом — Голубю конец… Левой рукой он бьет снизу в челюсть… Гангстер откидывается назад. Еще пинок… Пенкрофт шатается, не в силах высвободить руку. С размеренностью автомата Голубь наносит левой рукой еще один удар… и еще один, по носу, по губам, в челюсть — Пенкрофт валится на пол… Пинок… Не двигается… Запыхавшийся Голубь поворачивается к Магде.
— Я думаю, на время стоит забыть о наших разногласиях, — говорит он. — Первым делом свяжем нашего голубчика и отложим его куда-нибудь в сторонку до поры до времени… Это не помешает…
Произнося все это, Голубь уже сорвал с какого-то тюка веревку и крепко-накрепко связал Пенкрофту руки, ноги, заткнул ему рот и закатил под кровать.
— Готово! Можем идти. Я потом пришлю сюда Троппауэра, он записался на несколько ударов… — Только теперь Голубь заметил, что Магда борется с дурнотой. Он нежно обнял ее за плечи. — Не принимайте близко к сердцу всю эту возню!
— Не думайте, что я слабонервная. Но столько всего произошло, и потом, этот климат… Даже меня он убивает… А ведь я выросла в Африке…
— В любом случае для женщины это слишком. Обещайте мне, что на время бунта вы ляжете отдохнуть…
— Вы сошли с ума? — спросила Магда, пораженная тоном Голубя: он говорил о бунте, словно о каком-то маленьком недоразумении. — Не исключено, что всех нас перебьют и…
— Бросьте, пожалуйста… — отмахнулся он, улыбаясь и наспех приводя себя в порядок, — мы все быстро уладим… Не понимаю, зачем из мухи делать слона. Одна хорошая шутка — и мятежу конец… Они же отличные парни, просто несколько мерзавцев задурили им головы. Тем надавать тумаков, и готово дело… Может, вообще никакого мятежа не будет… И пожалуйста, если мы больше не увидимся…
— Скажите… Почему вы так хотите умереть? Если вас смущает мой вопрос, не отвечайте.
Голубь помрачнел. Как он мог забыть об этом… А ведь дома срочно нужны деньги… Ну да теперь все одно…
— Мадемуазель Рюсель… К сожалению, настала минута, когда я вынужден задуматься. До этого все было просто. Речь шла только о моей жизни. Теперь положение серьезнее. На карту поставлена моя солдатская честь. Дело в том, что после моей смерти моя мать и сестра были бы обеспечены на всю оставшуюся жизнь страховкой. Одно могу вам сказать: если мне и случалось когда пожалеть о своей жизни и немного испугаться мысли о смерти, это бывало в те минуты, когда ваша покойная, но очаровательная персона являлась мне в пустыне. Ибо у меня есть серьезное подозрение, что я по уши в вас влюбился…
Они замолчали. Было жарко, как в котле, за стенами форта араб из туземного отряда выводил гортанным голосом какую-то монотонную мелодию. В воздухе было черно от роящихся на каждом шагу жирных, жужжащих мух. Это была отвратительная кошмарная Африка, с ее угнетающей, невыносимой, жгучей жарой… И все-таки стоило им встретиться взглядами, как лица их осветились улыбкой и Голубь привлек Магду к себе…
— Если вы разгадаете тайну часов, — шепнула девушка, нежно прижавшись к нему, — то станете… баснословно богатым… Можете получить хоть миллион франков… А можете и больше… План Рюселя стоит столько, сколько за него запросят… Надо только отгадать загадку…
— Часы — ваше наследство… Даже если я разгадаю тайну… Неужели вы думаете… что я присвою себе ваши деньги?… Вот если бы… — смущенно пробормотал Голубь, — мы могли поделить их… Но только так, чтобы вся сумма… была общей… Словом, чтобы деньги остались в семье…
Магда опустила голову на плечо Голубя, и он нежно гладил ее по волосам. Так они и стояли. Думая о том, что их разговор бессмыслен: тайна часов неразрешима. Под кроватью что-то зашуршало: Пенкрофт пришел в себя, но не мог двинуть ни рукой, ни ногой… Было слышно, как на заднем дворе кто-то выливает из бочки воду. Они стояли, глядя друг другу в глаза.
В раскаленной полуденной тишине гулко прогремел выстрел.
— Началось! Оденьтесь мальчишкой-арабом, так вы будете в безопасности… Мне надо бежать…
— Но…
Голубь стремительно прижал к себе девушку, поцеловал и умчался.
4
Батиста и Латуре притащили пулеметы в канцелярию. Сначала пришел Батиста и свалил тяжесть на пол. Лейтенант вопросительно поднял на него глаза.
— Некому доверить.
Тут подошел Латуре. Он — в отличие от Батисты — нашел верного солдата. Но это нисколько его не успокоило. Ему помог дурачок Карандаш. Во всем гарнизоне остался лишь один человек, на которого можно было положиться, и тот слабоумный. Скаля зубы, Карандаш бросил пулемет и козырнул. Глаза его бешено вращались, и все лицо с глубокими морщинами у рта походило на клоунскую маску.
Это был единственный солдат в Ат-Тарире, которому еще осмеливались приказывать. Он ухмылялся и часто дышал.
Ситуация прояснилась. Финли сочувственно сказал последнему верному легионеру:
— Там, возле двери, лавка, садись-ка, парень, и подыми.
— Разрешите обратиться… чем?
— Сигаретой.
— Разрешите обратиться, какой такой сигаретой? У рядового нет сигареты.
Несмотря на безысходность положения, Финли рассмеялся. Дал Карандашу сигарету.
— Сними-ка, друг, со стены ружье. Не надо стоять на посту, садись себе, отдыхай, но, если кто войдет без разрешения, стреляй, не задумываясь. Понял?
— Ага…
И единственный надежный в гарнизоне солдат, полоумный Карандаш, гордо удалился, улыбаясь во весь рот.
— Не попробовать ли, — подал голос Гардон, зажигая дрожащими руками спичку, — поймать… зачинщиков… остановить…
Грянул выстрел.
— Поздно, — сказал Финли.
Глава двадцать пятая
Трубач хотел дать сигнал тревоги, но у него вышибли из рук горн.
— Брось! Кому это нужно! Хватит с нас!
Борец Адрогопулос и Бенид Тонгут, главные сообщники Хильдебранта, увлекли недовольных во двор, чтобы они взяли в кольцо столпившихся легионеров.
Озлобленные, смертельно усталые, взвинченные люди, к тому же через одного больные… Было уже шесть часов вечера, жара постепенно изнемогала.
Хильдебрант вскочил на лавку.
— Братцы! Хватит с нас Сахары! Мы не хотим сдохнуть в этой пустыне. Вырвемся отсюда вместе с каторжниками, которых так же, как и нас, обрекли на уничтожение! Скоро нам на помощь подойдет племя сокота и выведет нас всех тайной тропой к британским владениям. Там мы будем свободны. У нас нет других целей, кроме этой. Но мы должны обеспечить безопасность нашим спасителям. Поэтому мы вынуждены завладеть фортом, чтобы отсюда по ним не стреляли. Мы никого не тронем. Офицеры, если хотят, могут пойти с нами. С нами вместе или сами по себе, как им угодно. Но мы прикончим каждого, кто вздумает нам мешать! О воде можете не беспокоиться. До вечера нам хватит. А вечером у нас будет взрывчатка, чтобы разнести ящик над краном. Но если до этого дойдет, если нам не откроют шифр замка, пусть умрут все до одного, кто против нас! А пока мы не будем устраивать шум, не будем никого трогать… — Хильдебрант беспокойно поискал глазами Пенкрофта, но его нигде не было. Куда он мог подеваться? — Я сейчас пойду в канцелярию. Побеседую с господами офицерами. Меня может долго не быть. Вы спокойно ждите. Мы не хотим беспорядков и крови, мы хотим только выбраться из этого ада!
