Адриан Гилл - Поцелуй богов
— Нет, нет, ты выглядишь, как гомосексуалист на мотоцикле. — Она сняла со стенда другую пару. — Слишком круто. И очень малы. А вот эти? Посмотри.
Джон повернулся к зеркалу и увидел загорелое лицо с высокими скулами, резко очерченным подбородком, с черной шевелюрой и в проволочных авиаторских очках.
— Они тебя делают более сексуальным, более международным, модным — в смысле более ярким, загадочным. Будто говоришь: «Потом я тебя все равно подловлю». Берем их.
Джон отступил. Невелико дело.
— Спасибо, дорогая. Очень мило с твоей стороны.
Они поцеловались.
Черные кружки отразились в ее очках, потом обратно и так до бесконечности.
«Пик-а-бу» — так назывался ресторан, который на самом деле представлял собой скопище хижин и вынесенной на берег побитой садовой мебели. Попасть в него можно было, проехав по серым дюнам, а потом поднявшись по дощатому настилу между двух изгородей. Отдельный домик предназначался для кухни и туалетов, а в другом продавали дорогие бикини, саронги и блестящие украшения. Обеденным залом назывались столики с красными скатертями, в беспорядке стоявшие под запятнанными зонтами и пластиковым тентом. Ресторан был испещрен жирными, касторовомасляными растениями в горшках. Бар вопил оглушающей искаженной поп-музыкой, а на заднем плане неспешно колыхалось Средиземное море. Пахло прогорклым жиром, тухлыми соленьями и жареным луком. В любом другом месте «Пик-а-бу» закрыли бы, чтобы не оскорблял взгляда, не угрожал здоровью людей и не служил прибежищем для бомжей. Вот в таком самом лучшем, самом замечательном, самом распрекрасном ресторане они решили отобедать.
— Это очень важная встреча, — объяснила Ли, когда они вышли из «роллс-ройса», — поэтому мы сюда и приехали.
— Ах, вот как, — рассмеялся Лео. — А я было решил, чтобы сожрать всю мою еду, прикончить выпивку и запятнать простыни.
— И это тоже. Всех помнишь?
— Да, — ответил Джон. — Неужели ты в самом деле надумала играть Антигону?
— На девяносто процентов. Как считаешь, хорошая идея?
— Не то слово — прекрасная! Настоящий вызов.
— Я тоже так считаю. Раз сыграю и объявлю всем этим лицедеям в камзолах, чтобы отвалили подальше.
— А я считаю, что идея чертовски плохая, — вступил в разговор Лео. — Тебе надо проверить голову. За греческую стерву, которая только и делает, что настаивает на погребении брата, не дадут и карликового члена. Слишком депрессивно. Никого не пялят, и концовка мутная. На месте царя — как его там, Креонта? Точно, Креонта — я бы сказал: делай, стервоза, как знаешь, мне без разницы. И дело с концом. А потом отправил бы ее в Бетти-Форд на исправление.
— Сколько же в тебе дерьма. И почему ты хочешь прикидываться филистимлянином? Помнится, случилось, сам потерял состояние, когда поставил на Бродвее «Эдипа и вакханок».
— Это совсем другое дело. Парень штупается с мамашей и ублажает помешанных на сексе цыпочек, а те, не задумываясь, рвут на куски мужиков. Весело. И потом я был задвинут на Домиане. Помните такого беспутного актеришку? Черт, мне стоило миллион, чтобы его раскрутить. А он был настолько плохим артистом, что даже не сумел сыграть благодарность.
Ресторан был полон. В баре обосновались жирные ближневосточные мужчины в бейсбольных кепках и с похожими на золотые крышки унитазов часами. Они приставали к тщедушным девчушкам в узких, как веревочки, бикини, а те пританцовывали и дергались под музыку. То и дело слышались хлопки открываемых бутылок и притворные возгласы восхищения. За соседним столиком Джон заметил Джоан Коллинз, Роджера Мура и изящного юношу, которого узнал по фотографиям в воскресных изданиях. Джордж Майкл сидел немного дальше, молчаливый среди компании тараторивших бразильцев. Оливер Худ и Стюарт Табулех объединились за большим столом.
Оливер потел и испытывал невероятные мучения в полосатой рубашке и немыслимо стильной панаме. Он привстал и простер к ним руки.
— Ли! Ли! Добро пожаловать в этот нелепый рай. И вы, Джон, как мило!
— Вы знакомы с Лео?
— Нет, не думаю. Но, конечно, наслышан.
— Мы встречались в Лос-Анджелесе. Вы хотели, чтобы я вложил деньги в «Зимнюю сказку» или что-то вроде этого.
— Ах, да, извините. Она так и не поставлена. Но сценарий до сих пор у меня. Интересуетесь?
Оба рассмеялись.
— Как обмороженным носом.
— Позвольте представить — Сту Табулех.
Стюарт встал и поднял тонкую руку. Он выглядел очень нарядным в строгом отутюженном хаки.
— Я только пойду позову девчонок. — Оливер протиснулся меж столами к рядам лежаков и вернулся с загоревшей до черноты и высушенной Бетси. Ее мускулистые ноги казались костлявыми, кожа задубела и помертвела. Рядом шагала гротескно растолстевшая Скай. С той поры как Джон видел ее у мельничной запруды, Скай прибавила не меньше стоуна[43]. Груди сотрясались под тонкой укороченной майкой, обвислый зад топорщился из-под древесно-зеленого ремешка. Веселое потное лицо покрывали красные пятна. На ней были огромные зеркальные защитные очки, от чего Скай походила на спецэффект из научно-фантастического фильма.
— Привет, люди! — закричала она.
Джон перехватил полный отвращения взгляд Ли, а за ее спиной Джоан Коллинз повернулась на стуле, что-то сказала и рассмеялась.
Скай грузно опустилась рядом с Джоном.
— Хай! Мы, кажется, встречались?
— Да, в Глостершире. Ты мне показывала ваш пруд.
— Правильно. Приходится знакомиться со столькими людьми. Ты здесь в первый раз?
— Да.
— Правда, здорово? Самое стильное место, по крайней мере в Европе. Если не считать Америки. Мы сюда часто приезжаем. В этом сезоне здесь тихо, но все равно что надо. Согласен?
— Да.
— Значит, ты и Ли все еще вместе?
— Да.
— Везет. А то я слышала, что после шумихи в газетах тебя окоротили. Но, видать, обошлось. Повезло.
Нет ничего более титанически несносного, чем опека отвратительного подростка. Джон только улыбнулся и отхлебнул воды.
Ли села между Оливером и Стюартом, и те поочередно что-то ей втолковывали, а она сосредоточенно смотрела на скатерть.
Лео поддерживал разговор с Бетси, выдавая по слову-другому, а та смотрела на Ли, как гончая на барьер.
— Как дела в школе? — Джон попытался изгнать из голоса всякую злобу.
Скай скорчила скучную гримасу.
— Потихоньку, помаленьку. Следующий семестр последний. Папа говорит, что до шестнадцати успею поступить в сценическое училище и тогда вернусь в Лос-Анджелес. Джон, расскажи мне о своей сексуальной жизни.
— Нет.
Фотограф кружил вокруг столов.
— Снять вас всех вместе?
— Было бы мило, — ответил Оливер.
И тут же раздался голос Ли:
— Не надо.
— Не стоит, — на полуслове оборвал себя Оливер.
Из-за плеча Ли у столика появилась девушка. Она была бледной, с волосами торчком, как у беспризорника, веснушками на лице и раскосыми зелеными глазами.
— Мисс Монтана, понимаю, что с моей стороны это очень дерзко. — Она говорила с шотландским акцентом и изрядной долей шарма. — Пожалуйста, позвольте с вами сфотографироваться.
Ли обернулась, чтобы лучше рассмотреть незнакомку.
— Знаете, милочка, это немного… ну ладно. — Знаменитость улыбнулась в объектив.
Девушка наклонилась рядом.
И тут фотограф понял свой шанс.
— Может быть, все-таки всех вместе? Это займет всего секунду.
Они тесно сомкнулись. Скай обвила за шею Джона и втиснула ему в бок грудь.
— Большое спасибо, — проговорила девушка. — Я такая огромная ваша фанатка. Очень люблю ваши песни. У вас невероятный успех.
— Благодарю, милочка. — Ли снова повернулась к столу.
— Мы тоже записываемся.
Недоумение собравшихся превратилось в любопытство.
— Вы поете? — спросил Сту.
— Да. В группе. Извините, мне следовало представиться. Я Айсис из «Ап-лейт».
Название ни на кого не произвело впечатления, кроме Скай, которая пробормотала:
— Ах ты, Боже, ты Айсис из «Ап-лейт»!
— Да, привет.
— А я Скай Худ. Дочь Оливера Худа. Это мой папочка. — Голос девушки от возбуждения сорвался.
— Привет.
Ситуация становилась в высшей степени затруднительной. Следовало ли представлять девушке весь стол? Но это вознесло бы ее из фанов в равные. И потом, в какой степени она была на самом деле знаменита? То, что ее знала Скай, — еще никакая не рекомендация. Но с другой стороны, молодежный и поп-рынки — огромное пространство. Никогда не предугадаешь заранее, где повезет. И теперь каждый из собравшихся прочесывал глубины памяти. Не совершить бы ложного шага. А вдруг она все-таки нечто, а не абы что? Все лихорадочно соображали. Первым решился сделать ставку Лео.
— Послушайте, Айсис, а почему бы вам с нами не выпить? Вы здесь с приятелями?
