Александр Мейлахс - Красный сион
Лия искоса взглянула на сына и поняла: все равно он уедет.
– А во-вторых, – добавила она, – знай: если ты уедешь, я этого не переживу…
Спустя полгода, уже зимой, пришло первое письмо.
Он помнит, писал Семен, что родители отреклись от него и просили его не писать. Тем не менее он считает своим долгом сообщить, что давно прибыл на место, живет и работает. Жизнь не легкая. Но он ни о чем не жалеет.
Наоборот, все оказалось гораздо интереснее, чем он предполагал. Работы очень много как раз по его строительной специальности. А это – главное. Особенно дорого ему то, что место новое, что все приходится начинать с самого начала и что он – один из первых зачинателей.
Вот и все, что было в этом письме. Отец говорил, что надо немедленно ответить, но Лия не разрешила.
– Мое слово твердо! – говорила она.
Ее все еще не покидала тайная надежда, что своим упорством ей удастся сломить упорство сына и он вернется.
Но тут на нее свалилось новое горе: муж был насмерть задавлен опрокинувшимся возом. Лия едва не умерла, но выкарабкалась: нет, мы, Черновецкие, не из жидкого теста!
А прохвост Лемех Лемперт таки собрался в Биробиджан: «Проезд в один конец обеспечен… Что я на этом деле теряю? Пронюхаю!..»
Лия тоже зашла на лекцию о Биробиджане; в зале постоянно раздавался чей-нибудь шепот:
– Вы слышали, там уже кое-что отстроили.
– Это уже – район!
– Ну, дело верное!
Лектор рассказывал, что Биробиджану оказывают большую помощь трудящиеся Москвы, Ленинграда, Харькова, Минска и других городов. Правительство ассигнует значительные суммы на освоение природных богатств, на развитие промышленности и сельского хозяйства.
– Слыхали? – говорила Поля Лие, когда они поздно вечером возвращались домой. – Это, оказывается, богатые места. Я и не знала. В Крыму, говорят, почва каменистая и воды нет, а там всего вдоволь и земля нетронутая. Слыхали, какие там горы, реки, леса! А что вы скажете о рыбе? Слыхали, там ею кишат реки. А тут завалящий карась – редкость…
– Даже если не все, что он говорил, – правда, – наконец глухо промолвила Лия, – все же это интересно.
Поля не поняла, говорит она серьезно или издевается. Она все не могла успокоиться.
– А что вы скажете про эти сокровища в горах – и золото, и уголь, и…
– Что и говорить, – золотые горы! – сказала Лия, и на этот раз Поля явственно почувствовала насмешку в ее голосе.
– Вы что же, не верите? – удивленно спросила она и прибавила с досадой: – Зачем же, в таком случае, ходить, слушать?
Женщины поругались бы не на шутку, но оказалось, что они уже стояли у двора Лии. Та сухо кивнула и вошла в дом.
Лия стала жадно ловить каждую новую весточку о тех местах, куда уехал ее сын.
Спустя некоторое время в городе появилось несколько человек, приехавших оттуда. Лия кинулась к ним.
Однажды, возвращаясь от одного из них, она заметила на противоположной стороне узкой улицы Полю и окликнула ее.
– Что же, – спросила она, отходя с Полей за угол, чтобы не мешать прохожим, – вы все еще верите в золотые горы, обещанные вам? Вот послушайте, что говорят люди, побывавшие там. Во-первых, это еще совершенно необжитые места. Глушь. Можно проехать сотни верст, и ни одного селения…
– А то, что рассказывают о горах, о реках, о рыбе? – недоумевала Поля.
– Все это, говорит он, может быть, и правда, но там ни пройти ни проехать… Туда, говорит, привезли новехонькие машины, и как застряли они в грязи, так и не вытащили их оттуда…
– Что же там, топи такие?
– Не приведи бог…
– Не пойму, как там люди живут? – удивлялась, не веря, Поля.
– А лес, – торопилась рассказать Лия, – лес там вовсе не похож на наши леса, и зовут его не так, как у нас. Там это – тайга. И тянется она без конца без края на тысячи верст…
– Стало быть, правда, что рассказывают и о лесе, тамошнем богатстве, – перебила Поля.
– Да-а… Особенно богата тайга эта комарьем… От комаров нет спасенья.
– Но солнце, – не успокаивалась Поля, – правда ли, что солнце там греет одинаково и зимой и летом?
– Солнце? Солнце, говорит он, действительно могло бы греть круглый год. Да беда в том, что лето дождливое, а зимой дуют ветры, и такие морозы, каких у нас, на Украине, никогда не бывает, – до пятидесяти градусов…
– До пятидесяти градусов!
– Вот вам и зима, и лето, и золотые горы… – закончила Лия, выразительно глянув на Полю.
Поля пожала плечами. Собралась уже уходить, но вдруг остановилась:
– Не правда ли, вы тогда не поверили тому, что рассказывал докладчик в очках, из Москвы?
– Я вам сразу же сказала…
– Hу вот… А я вашему знакомому не верю, совсем не верю… Передайте ему, пожалуйста, от моего имени, что он врет…
– Помилуйте, человек только что оттуда!
– Вот именно, потому что оттуда… А чего же вы хотели – чтобы он хвалил те места? Ведь он же удрал!
– А почему он в самом деле удрал? От добра не бегут.
– Не каждый, – сказала Поля, – знает, где оно – добро…
Они помолчали. Видя, что Лия остается при своем мнении, Поля добавила примирительно:
– Знаете, что я вам скажу: надо побывать там самим, тогда незачем будет слушать всякие россказни…
Между тем вернулся Лемех Лемперт. В тот же день Лия отправилась к нему. Потом она долго не могла забыть, как ошеломил Лемперта ее приход. Он стал пятиться к стене, закрывая руками лицо, словно не верил своим глазам.
– «Шма Исроэл!»– повторял Лемех. – Это вы, Лия? Значит… стало быть, вы… Живы, стало быть?
Лия вспыхнула:
– А вам кто-нибудь разве говорил, что я…
– Ну, как же… Люди рассказывали… Приезжали и рассказывали…
Когда оба пришли в себя, Лия, замирая от страха, спросила о сыне. Да, отвечал Лемех, он видел его, сразу же по приезде. Как он выглядит? Вырос за это время чуть ли не на голову, плечи раздались вширь – настоящий гвардеец! Уважают его в Биробиджане, даже сказать невозможно как! Назначили начальником какого-то строительства. Шагает в резиновых сапогах по болотам, всем и каждому показывает: вот тут будет театр, тут школа, а там – горсовет… Ни о чем другом, кроме строительства, думать не хочет и радуется так, как будто все это он уже сам построил…
Лия поднялась и направилась к двери. Но на пороге она остановилась:
– Да. Скажите, пожалуйста, а сейчас, перед отъездом, вы его видели?
– Видеть не видел, но слышал… Вы только не пугайтесь, не принимайте близко к сердцу…
– Что случилось? Не тяните!
– Когда начались бои на границе, у железной дороги, то есть у КВЖД, – читали, наверное, в газетах, сын ваш стал упрашивать, чтобы его послали туда, в самый огонь. Его с работы отпускать не хотели. А он твердил свое: огонь надо гасить вовремя…
– Да! – вздохнула Лия. – Конечно, везде он должен быть первым…
– Словом, он добился своего. Его послали. А что с ним дальше было, не знаю. Пока что, говорят, он еще не вернулся…
– Не может быть! Не верю я! – Лия вдруг поднялась во весь рост, стукнула тростью об пол, закричала: – Я его разыщу!
Распахнув двери, Лия в разметавшемся темном платке выбежала во двор – как будто вылетела большая черная птица.
Вместе с Полей Берман и ее мужем Даниилом Лия отправилась в Биробиджан. Пролежала на полке все две недели, и, если автор намеревался передать скуку пути скукой текста, это ему прекрасно удалось.
– Это оно и есть? – спросила Черновецкая, выходя из вагона и с трудом ступая отвыкшими от ходьбы ногами. – Это и есть Биробиджан?
Она обращалась к Берманам. Они стояли одни на платформе, на которой не было даже станционного здания. Куда-то вдаль убегали рельсы.
– Очевидно… – проговорил Даниил, озираясь по сторонам, и вдруг хлопнул себя по мясистому носу.
– Что с вами? – удивилась Лия.
– Не знаю… Укусила какая-то чертовщина! Муха, что ли…
– Это, должно быть… – начала Поля, но, не договорив, схватилась обеими руками за лицо.
– Ага, – догадалась Лия, – это, наверно, и есть биробиджанский «гнус»! Стало быть, и в самом деле приехали!..
Занятые первой встречей с местными комарами, они и не заметили, что кто-то обращается к ним.
– Вы переселенцы? – спрашивал какой-то небольшого роста человек на кривых ногах, в резиновых сапогах, чуть ли не до верху забрызганных грязью. – Чего же вы молчите? Так бы и сказали! Пойдемте, я отведу вас на переселенческий пункт.
При этом он деловито оглядел ноги новоприбывших.
На Поле были поношенные туфли на низких каблуках, на Данииле – легкие ботинки. Человек сокрушенно покачал головой и обратился к Лие:
– У вас, бабушка, такое длинное платье – не вижу, что у вас на ногах.
– А какая разница? – обиделась Лия.
– Большая разница! – ответил тот. – Если у вас сапожки вроде моих, это еще куда ни шло. Но если вы, извините, ходите в таких же гамашах, как они, то нам с вами будет нелегко… Ну, да ладно, придется, видать, двинуться дальним путем. Шагать немного дольше, но зато вы не оставите своих ботиночек в грязи.
