Владимир Колотенко - Хромосома Христа, или Эликсир бессмертия
– Что ты умеешь делать, дорогой наш Нобелевский лауреат?
Я, улыбнувшись, хмыкнул. Мы с Жорой знали друг друга, как брат знает брата. Долгое время мы изучали наши повадки и пристрастия и прекрасно представляли себе возможности каждого из нас.
Жора продолжал:
– Пришла, брат, пора зарабатывать на хлеб, как думаешь?
– Я врач, – сказал я.
Жора промолчал, явно неудовлетворенный моим ответом. Затем встал и зачем-то начал передвигать стол, стоявший у окна.
– Я тебе не понравлюсь, – бросил он, – но выхода у нас нет.
Я все еще не понимал его намерений и действий, но таскал по его просьбе какие-то стулья, передвигал с места на место столы, тумбочки, вынес вешалку в коридор. Затем вымыл пол…
– А что, из тебя выйдет толк, – заметил Жора, – когда мебель была расставлена так, как ему хотелось, и мы присели передохнуть, – будешь моим ассистентом.
Я недоуменно уставился на него. Я смотрел на эту затею скорее с недоумением и ужасом, чем с наслаждением. Но мне было и любопытно: что из этого выйдет? Все это могло кончиться очередным провалом, и я мысленно готовил себя к нему.
– Здесь будет салон красоты, – сказал Жора.
– Что вы тут затеваете? – спросила Юля.
Я пожал только плечами.
– Помоги лучше, – сказал Жора.
– Какой еще салон?
– Красоты.
– Какой еще красоты?
– Тебе следовало бы знать это: только красота спасет мир, – сказал Жора, – это определенно! И нас прокормит. Юль, скажи ему. Как думаешь?
Я неуверенно пожал плечами.
– Еще как прокормит, – уверенно произнес Жора, – идем…
Жора считал себя богачом, если вдруг обнаруживал в собственном кармане измятую трешку.
Потом мы притащили из коридора кушетку, нашли и выстирали какие-то измятые простыни, разложили шприцы и пинцеты, ножницы и даже скальпели, расставили уйму баночек и бутылочек, принесли журналы с картинками… Юля вымыла пол еще раз. Кухня красоты была готова через неделю, и вскоре появился первый пациент – дама с начальными признаками старения кожи лица и шеи, с угасающим блеском в глазах и звонким лающим кашлем. Крашеные рыжие волосы тяжелыми ржавыми слитками давили на ее полнеющие плечи и, казалось, что еще мгновение и голова под их тяжестью рухнет на паркет. Я узнал дикторшу ЦТ и недоумевал: зачем Жора ее сюда привел? Репортаж неудачника? Но по его внешнему виду этого не скажешь. Он всегда одевался с изысканной небрежностью, но перед камерами тележурналистов тщательно чистил перышки и выглядел безупречно: этакий супермен-щеголь, Гиппократ с чарующей улыбкой на устах. Облачившись в накрахмаленный белый, как чаячий пух, халат, накупанный и гладко выбритый, с коротким соломенным ежиком над высоким лбом, Жора распахнул перед дикторшей дверь.
– Прошу…
Я сидел в уголочке и наслаждался Жорой, как наслаждаются игрой великого артиста. Казалось, что кожа лица дикторши всегда была единственным объектом внимания этого высоколобого синеглазого великана в белоснежном халате, накинутом на крепкий обнаженный торс. Врач он и есть врач. Гиппократ и Артист! Одним словом, Абу-Али ибн Сина! Каждый вечер сеансы по ювенилизации дикторш телевидения повторялись в моем присутствии и без меня. Маски, массажи, примочки, оттяжки – все способствовало их бурному омоложению. Вскоре они уже бродили стаями по коридору, ожидая своей очереди. Дикторши ЦТ – это был первый успех. За ними потянулись жены высокопоставленных чиновников, артистки кино и известные актрисы. Я их видел теперь вживую. В жизни они оказались вялыми, тусклыми, тихими и даже больными, хотя я помнил их, геройски сражающихся на баррикадах, или смело входящих в горящую избу, или стремительно и бесстрашно бросающих свой самолет на таран врага. Особенно эффективны были маски из свежей спермы кита (где ее Жора добывал, было тайной) с алтайским медом, которые превращали наших пациенток в принцесс и, когда страна видела их теперь на экране TV или в кино, не было отбоя от звонков и писем. Дикторы щедро делились своими ощущениями, тем самым невольно рекламируя Жорину технологию омоложения, и вскоре нам пришлось устанавливать очередность приема посетительниц.
Юля была потрясена! Глядя на Жору, глаза ее сияли, и я по-черному завидовал Жоре.
Я тоже не сидел без дела, мои навыки в чжень-цзю терапии тоже были востребованы как и другие нетрадиционные способности, которые приносили явную пользу нашим пациентам. Но Жору я превзойти не мог!
Затем к нам просочилось несколько членов правительства, но Жора быстро от них отказался: они были брюзгливы, тучны, требовательны и надменны. И главное – они были вонючи, как козлы. Жора, не эстет по природе, обожал эстетику экстерьера, а пациентки были просто без ума от его обворожительной улыбки, его голоса, рук… Случалось, что в Жору просто влюблялись, и тогда он дня на три, на четыре вообще пропадал. Искать его в такие дни передышек не имело смысла. Нередко многие из этих писаных красавиц потом приходили к Жоре с требованием: «Теперь ты должен на мне жениться!». У Жоры брови просто лезли на лоб: «Да с какой такой стати?!.».
– Я даже не помню, как ее зовут, – возмущался он. Переспать с женщиной, считал Жора, – это не повод даже для знакомства.
Особенно меня веселила его технология лечения облысения. Для этого он содержал в нашем подвале черепах и ежей, ужей и гадюк, каких-то огромных жуков-носорогов, покровы которых (хитин!) использовал для приготовления густых и вонючих мазей. Однажды нам пришлось отбивать атаки какого-то журналиста из Вены, у которого густой шевелюрой покрылась не только лысина, но и все тело. Когда он разделся перед нами, в истерике доказывая чрезмерную эффективность нашего лечения, мы просто упали со смеху. Перед нами был настоящий йети с чертами лица звереющего на глазах человека. Мы хохотали, а он от возмущения не находил себе места. Дошло до скандала, но нас защитила дочь какого-то члена ЦК, не сводившая с Жоры влюбленных глаз. Мы работали, не покладая рук, и к осени уже могли позволить себе заглядывать в зеркальный зал «Праги», в полуподвальную пивнушку и даже купить новые джинсы.
– Если так и дальше пойдет, – как-то проронил Жора, – можно будет открывать филиал. Пойдешь директором?
Мне ничего не оставалось, как согласиться.
– Юль, а ты моим ассистентом?
– Хорошо.
Меня, как своего ассистента, Жора почему-то отверг.
Наши телодвижения по добыванию карманных денег были, конечно, всего лишь ловкой уловкой, прикрытием, которое Жора придумал для отвода жадных и завистливых глаз. Настало такое время. Денежных средств оставалось вполне достаточно для того, чтобы заниматься своими изысканиями. Правда, все они были разбросаны по миру. Эти деньги делали новые деньги. С этим легко управлялся Вит, и, как я уже говорил, в этом деле среди нас ему не было равных. Время от времени раздавались его звонки:
– Мы купили казино в Антананирву.
– Где это?
– На Мадагаскаре!..
Или:
– Есть небольшой остров на Сейшелах, купить?
Жора злился:
– Откуда мне знать?!.
– Хорошо, я подумаю. Ну пока…
Жора злился:
– Этого засранца совсем не волнует наша Пирамида. Но он без труда скоро купит пирамиду Хеопса…
У нас были трудности, как же без них?! Но мы были ко всему готовы. Главная же трудность, с которой мы не могли справиться, состояла том, что мы топтались на месте. Это был творческий кризис, глубочайший застой, коллапс и запор. Мы как загнанные кони упали на колени, а затем и в яму, из которой не знали, как выбраться.
Эта суета с омолаживанием и борьба с зеркальностью чужих лысин не сулила нам золотых гор, но была предприятием достаточно прибыльным, чтобы нам безбедно существовать. Жора был далек от желания на этом разбогатеть, но и мысль о том, чтобы жить впроголодь, его не веселила. Хорошая научная идея его соблазняла гораздо больше и задорнее, чем возможность по крупице накапливать деньги. Да, он легко мог расстаться с миллионами, но проблема выбора галстука для него была просто неразрешима. Мы, слава Богу, пережили испытание бедностью. Не бедностью – нищетой! И слава Богу, вернулись к своим баранам…
Глава 12
– Слушай, – воскликнул однажды Жора, – почему бы нам не смотаться в Египет! Мы тут строим-строим свою Пирамиду, а в глаза не видели тех, что живут уже тыщи лет!
Он так и сказал: «живут»!
– Там же настоящие пирамиды, первое чудо света! Я уверен, что у них еще можно кое-что выпытать о вечной жизни.
Мне понравился его взгляд на пирамиды. Выпытывать ведь можно только у живых.
– Они столько повидали на своем веку, что такое никому и не снилось.
Идея была прекрасной. В самом деле: строить Пирамиду жизни, не спросив совета у пирамиды Хеопса или пирамиды Хефрена было бы, по крайней мере, бестактно. Почитание предков – основа основ благой жизни. Сирия, Ирак, Палестина, Египет… Здесь зарождалась жизнь. Здесь колыбель и истоки цивилизаций. Да, было бы, по крайней мере, неосмотрительно и далеко не умно начинать свою стройку без того, чтобы не подпитаться опытом древних зодчих и сотен тысяч рабов силой своего ума и собственных рук тащивших по горячим пескам каменные монолиты неподъемных глыб, аккуратненько складывая их друг на дружку, выверяя каждую долю градуса угла наклона, подгоняя каждый дюйм, каждую меру филигранной точности. Чужой опыт – награда за победу над собственной гордыней…
