Жанна Голубицкая - Дьявол просит правду
И что скажет Рита, узнав, что к ее бойфренду и почти жениху въехала 20-летняя красавица-мулатка, да еще и профессиональная стриптизерша? И что она добавит, узнав, кто эту мулатку Роме подсунул?
А обострять отношения с Ритой в мои планы совсем не входит! Для благополучного укоренения в ЖП она мне нужна живая, здоровая, веселая и адекватно-настроенная.
Но уже через час я чувствую себя героем дня без галстука!
За этот короткий срок мне удается получить принципиальное согласие на прием квартирантки. Причем, не только Ромино, но и Ритино! Мы корпоративно решаем, что на время пребывания Бетти к Роману переедет и Рита: так ей будет спокойнее за жениха, а Роме — за свое хозяйство и нервную систему. Все же посторонний человек в доме — да какой! Да и у Бетти под боком круглосуточно будет женское плечо. А то мало ли чего?
В общем, нашим решением, как говорится, «убиваются все зайцы». Мне вообще такой расклад кажется оптимальным. Все-таки к Ритке с Ромой — а значит, и к их постоялице — я могу заявиться в любой момент и под любым предлогом. И это гораздо лучше, чем одинокая Бетти на съемной квартире. А вдруг с ней что-нибудь случится? Или она решит от меня скрыться? Этого допускать нельзя, ведь за ход всей операции отвечаю я.
Оставшиеся сутки до прибытия Бетти я занимаюсь аутотреннингом, пытаясь приучить себя называть ее Антоникой. Еще по телефону я отмечаю, что имя Бетти девушке неприятно. И верно, в нем есть что-то от собачьей клички. Так могли бы звать, например, болонку Понаровской или ее той-терьера.
Героем дня я перестаю себя чувствовать, как только Бетти звонит мне на мобильник. Из вагона поезда. Я как раз еду на своей машине ее встречать. На нашу первую встречу ни водителя Юру, ни фотографа Мишеля решено не брать. Мы с Бетти должны сперва познакомиться, поболтать о своем, о девичьем, и начать друг другу доверять.
Однако уже первый ход уральской мулатки путает мне все карты. Сначала Антоника сообщает, что воспользовалась сотовым телефоном своего соседа по купе, так как своего у нее нет. Затем докладывает, что поезд «Челябинск-Москва» уже приближается к столице, но мне на вокзал приезжать не следует. Дело в том, что в поезде она (случайно!) встретила свою подругу, когда-то давно они вместе выступали в одном шоу. И — надо же какое совпадение! — подруга живет в Москве. Вот к ней-то, пользуясь ее любезным приглашением, Антоника и отправится. А отвезет их на квартиру подружкин бойфренд. Он уже ждет на платформе. А мне она позвонит вечером, как только устроится.
Честно говоря, очень многое в рассказе Антоники мне кажется странным. Если, предположим, она так удачно встретила старую знакомую, то почему звонит с сотового соседа по купе? Неужели у подружки-москвички нет мобильника? И вообще — есть ли на самом деле эта подружка? Уж не задурил ли по дороге нашей провинциальной красавице голову какой-нибудь искатель приключений? Поезд «Челябинск-Москва» находится в пути две ночи. И мало ли что за эти ночи могло произойти?
До самого вечера я терзаюсь самыми ужасными подозрениями. Успокаиваюсь только тогда, когда, наконец, звонит Антоника. Я сразу же приглашаю ее поужинать в ресторане. Она с радостью соглашается, но предупреждает, что придет со своей подругой. А то, мол, и так к ней вселилась, а еще и объедать — неудобно. Да и в холодильнике у подружки все равно последняя мышь с голодухи повесилась.
Ура, значит, подруга все же существует! И пусть холодильник ее пуст. И пусть она такая же неприкаянная, как и Бетти — но хоть какая-то! Главное: она не сосед по купе и вообще — не мужик! И у нее правда есть хата в Москве! Yes! Мне опять повезло! А я все-таки параноик — видимо, в свою маму. Ее тоже периодически глючит на ровном месте.
Мы ужинаем в баре гостиницы «Космос», что напротив ВВЦ. По мне, еды тут никакой, одно название. Я вообще-то планировала «ужинать» и увеселять гостью в каком-нибудь более современном и аппетитном месте. Но по пути в центр с Ярославского шоссе, где оказалась квартира подружки, Антоника видит в окно огни «Космоса» и кричит:
— Сюда! Я хочу сюда! Я столько всего слышала о «Космосе»!
И что она слышала, интересно? Что в городе Челябинске толкуют о нашей гостинице «Космос»? Да, конечно, были и у нее славные дни… Но когда? Лет 20 тому назад! Это же натурально знаковое заведение эпохи «диско»! А дискотеки 80-х не выносит на дух даже мой брат Рома, хотя он как раз родом из этих славных лет. Не говоря уж о моей 8-летней дочери Элизе: как только она попадает в Москву, она тут же перепрограммирует приемник в моей машине с «Авторадио» на DFM или хотя бы на «Европу-Плюс». Про все остальное мой ребенок отзывается коротко: «Отстой!» И на все мои робкие претензии строго вопрошает: «У меня молодая мама или легенда ретро-FM?»
Но слово гостьи — закон. Я покорно паркуюсь у «Космоса» и веду девочек в бар «Зодиак». Последний раз, помнится, я была здесь в году в 90-м. В квартале отсюда, в Финансовой академии, обучалась моя лучшая подружка Алка. А я периодически прогуливала в ее вузе свои лекции — по очень банальной причине. На Алкином потоке было трое очень интересных мальчишек, которых мы, собственно, и пасли. Скажу по секрету, все трое сейчас — известные всей стране финансовые воротилы. Женская интуиция у нас с Аллой была, ничего не скажешь! Правда, толку от нее… Впрочем, не суть.
В одно из таких моих посещений (минус лекция по старославянскому, по страноведению и семинар по древнегреческому) кавалеры не оправдали наших девичьих чаяний, и мы с Алкой отправились гулять вдвоем — разумеется, на близлежащую ВВЦ, которая тогда была еще ВДНХ. И там, аккурат у центрального фонтана, нам, двоим бесшабашным студенткам, посчастливилось познакомиться… с настоящим итальянцем! О, это была подлинная дольче вита! И не важно, что ему было лет 70, и что страшен он был, как атомная война… У него была валюта и он поил нас в «Зодиаке» настоящим французским коньяком. И этим все сказано!
С трудом выдергиваю себя из лирических воспоминаний и пытаюсь выстроить психологический портрет героини своего первого в жизни остросоциального репортажа.
Итак, Антоника. Она же Настя, она же Бетти, она же однажды найденная и дважды потерянная приемная дочь самой красивой женщины нашей эстрады. Это, кстати, не лесть. Это я цитирую журнал «New Yorker» за 1982 год. На втором курсе, в рамках факультатива по романо-германской периодике, я писала курсовую по стилистике этого издания. В течение целой недели я честно выносила «New Yorker» из читалки первого ГУМа и, покуривая, неспешно пролистывала на сачке. На радость курильщикам со всех четырех факультетов, которые, помимо филологов, обитали в нашем 11-этажном здании, а именно — будущим юристам, социологам, историкам партии и ее же философам.
Для тех, кто не знает, не помнит или попросту тогда еще не родился. В лохматом 1989 году я получала сие зарубежное и вражеское по сути издание на руки, оставляя в залог библиотеке свой студенческий билет. И, на свой страх и риск, шла тусоваться с запрещенным изданием в главный вестибюль Первого Гуманитарного корпуса МГУ. В народе он назывался «сачком»: это была главная тусовка Универа тех лет. Кстати, очень многие сегодняшние творческие и нетворческие союзы, долгоиграющие проекты, группы единомышленников и даже политические коалиции родом с легендарного сачка. На сачке 1 ГУМа того не свободного, но интересного и очень взрывоопасного времени шла не только тихушная фарцовка валютой и шмотками, но и велись довольно смелые беседы. Рождались самые революционные идеи и озвучивались самые прогрессивные и кажущиеся невероятными планы. Как я теперь понимаю, в конце 80-х жажда перемен и болезненное влечение на Запад просто витали в воздухе, и в этом воздухе отчетливо пахло скорой грозой. Правда, лично я едва ли могу претендовать на принадлежность к передовому студенчеству тех времен: вынос мною «запрещенки» в массы объяснялся всего лишь попыткой соединить приятное с полезным — и курсовик подготовить, и с народом потолкаться.
Странно, но появление в моей жизни негритяночки с Урала самым невероятным образом постоянно возвращает меня к воспоминаниям о бесшабашных и голодных 80-х.
А собственно героиня моего будущего репортажа оказывается небольшого роста стройной кучерявой девчушкой с кожей цвета каппучино. А кудри и глаза — черны, как вороново крыло. Формы у нее, и правда, впечатляющие, но, ввиду маленького роста, они не кажутся сексуальными. Скорее, она напоминает подчеркнуто рельефную африканскую куклу. Талия до нуля, а бюст и бедра — на радость всему племени. Таких сувенирных куколок вовсю продают в аэропорту Кейптауна — по 1 ранду за штуку. А если кукла не просто в набедренной повязке, а в платье и с украшениями, цена увеличивается до целых 3 рандов.
Во всяком случае, лично у меня ассоциации именно кукольные. Я воспринимаю Антонику скорее как красивое, но неразумное и слегка дикое дитя. Но отнюдь не так, как намалевал ее в моих глазах Интернет.
