Эллисон Пирсон - И как ей это удается?
Шлепок за спиной: Момо уронила папку, но ее промах проходит незамеченным в общем гуле признания моих ирландских верительных грамот. Куй железо… Я лихо перехожу к заключительному этапу. Настает время сказать: «Дайте денег!» Только очень вежливо. И без упоминания денег.
17.11
Падаю в такси вместе с Момо, когда сзади раздается скрип кожи.
— Позвольте выразить восхищение, мисс Редди. Приятно побывать на столь блестящей презентации.
— Вам спасибо, мистер Эбелхаммер. Я крайне благодарна за своевременное вмешательство.
У Момо ошарашенный вид: электрические разряды между мной и Джеком почти осязаемы. Он придерживает дверцу рукой:
— Леди не согласятся со мной выпить? Могу предложить осмотр достопримечательностей Шенксвиля. В меню «Синатра-Инн», насколько мне известно, значится коктейль «Полетай со мной».
— Боюсь, мы с мисс Гьюмратни слишком устали.
Кивок в знак понимания:
— В другой раз. Отдыхайте, леди.
— Прошу прощения, Кейт, — осторожно говорит Момо по дороге в гостиницу, — можно спросить? Вы его знаете?
— Нет. — Ответ вполне правдивый. Я не знаю Джека Эбелхаммера, но, очень возможно, влюблена в него. Не знать человека — и влюбиться? А почему нет? В наш век запросто. Экран монитора пуст. Делись с ним своими тайнами.
— Джордж Клуни, да и только, — вздыхает Момо. — Я бы с ним выпила.
— Нет. Пока они не приняли решения — непрофессионально. И вообще — нам с тобой неплохо бы отметить успех вдвоем. Ты была великолепна.
— Прошу прощения, Кейт, но это вы были звездой. Я бы так ни за что не смогла. — Момо улыбается, и я только теперь понимаю, какое напряжение было написано у нее на лице. — Не знала, что вы ирландка.
— Чуть-чуть. По отцовской линии.
— А он что, ирландец? Как Мак-Магон?
— Только без принципов. Момо хихикает.
— А чем занимается ваш отец?
— Тем же, что и я.
— Менеджер по фондам?
— Нет, но, как и мы, он ставит на лошадок-фаворитов, подводит под игру научную базу и молится, чтоб они пришли первыми. А когда его молитвы не доходят до Всевышнего, делает ноги.
— Ничего себе! — Момо в таком шоке, что я впервые с минуты нашего знакомства не слышу «прошу прощения». — Похоже, он у вас фигура колоритная.
Не раз замечала, что говорю об отце чужим голосом: ироничным, отстраненным, беззаботным. Будто анекдот пересказываю. Колоритные фигуры хороши в романах Диккенса или на вторых ролях в кино, где их играют увядшие звезды прошлых лет; от их общества в своей жизни по возможности отбрыкиваются.
«Веди себя так, рыбка, будто у нас прорва денег. Понарошку», — как-то поучал меня папа.
Урок проходил в пивнушке провинциального городка из длинной череды подобных, оставшихся позади. Мы с Джулией сидели на скамейке с полупинтами бурды, слегка отдающей пепси и сильно креозотом, которую мы искренне принимали за нектар для утонченных дам. Мне было двенадцать, голова шла кругом от смены городов каждые полгода, так что сути игры я не поняла, но и возражать не посмела из благоговения перед отцом. Никаких денег у нас, конечно, не было, а когда появлялись, мамин кошелек тут же опустошался ради очередной махинации Джо.
Но я очень старалась делать вид, будто мы богачи. Кажется, уже тогда я чувствовала отцовский провал в жизни и мечтала защитить своего кумира. Что это за мужчина, если он неудачник? Его женщинам надо притворяться, что все в порядке, выслушивать бредовые планы и отводить глаза от дрожащей руки с бокалом.
А знаете, что забавно? Все мои знакомые женщины из Сити — так или иначе папины дочки. Отец Кэнди испарился, когда ей было пять, и с тех пор она без устали его разыскивает. Родитель Дебры руководил транспортной фирмой где-то на западе Мидлендс. Дебре с сестрами время от времени удавалось поймать его между воскресными раундами гольфа. Завоевательницы Сити — девчонки, мечтавшие стать для отцов сыновьями, которых бог тем не дал; первые ученицы в школе и колледже, добивавшиеся успехов ради благосклонного взгляда человека, который никогда не смотрел в их сторону; несчастные антигоны, бегущие вдогонку за призраком отцовской любви. Почему все мы, папины дочки, выбрали для работы место, где женщин воспринимают в штыки? Да потому, что нам плохо без мужского признания. Грустно. Чертовски грустно.
Закрыв глаза, я пытаюсь стереть мысли о своем блудном родителе. Он звонил почти каждый день с тех пор, как появился в «ЭМФ» с идеей биоподгузников. Однажды оставил на автоответчике сообщение о том, что денег не хватает.
— Сколько ты ему дала? — У Ричарда заранее вытянулось лицо.
Я назвала цифру в три раза меньше той, что проставила на чеке еще за столом в «Кингз Армз», и мой муж подпрыгнул до потолка.
— Ох, когда ты поумнеешь?!
Хороший вопрос. Границы жалости пока никто не узаконил, верно?
20.18
Валялась на кровати и, должно быть, заснула. Разбудил звонок телефона. Ричард, в полном отчаянии, орет, что не может найти стиральный порошок. Пола заболела и отпросилась, Бен мотался по дому без подгузника и уделал покрывало, Ричард замочил покрывало, а постирать не может — порошка нигде нет.
— Где-то в ванной точно есть пакет. Может, упал в корзину для глажки? В корзине смотрел?
— Корзина для глажки — это что?
— Это такая корзина с выстиранным и высушенным бельем, которая обычно стоит рядом с гладильной доской. Рич, ты что, даже не спросишь, как все прошло?
— Что прошло?
— Презентация.
— Я без тебя не могу!
— Да ладно тебе, Рич. Один раз постираешь без меня.
— При чем тут стирка, Кейт?! Ты мне нужна. Возвращайся вечером.
— Не могу. Полечу завтра первым же рейсом.
Опять телефон. Пусть себе звонит. Наверняка Ричард: желает узнать, где найти еду для хомяка, микроволновку или уши собственных детей. После десятка звонков все-таки снимаю трубку — мало ли, вдруг и впрямь что-то срочное?
— Рад был узнать о ваших ирландских корнях, хотя поначалу, признаться, чуть не спутал вас с Катариной Редди, менеджером моего фонда и, по ее собственному утверждению, француженкой.
— Я не называлась француженкой, Джек. Я только сказала, что во мне есть французская кровь.
Смеется:
— А еще какая? Индейцев чероки? Ты еще та штучка, Кейт!
В следующий момент я слышу голос женщины, здравомыслящей и дисциплинированной женщины, которая без колебаний сообщает клиенту, что его предложение испробовать коктейль «Полетай со мной» в подозрительной придорожной забегаловке совершенно неприемлемо.
Ответ не заставляет себя долго ждать:
— Нет проблем. Там предлагают еще и «Околдованный, озабоченный, одураченный».
Строчка из этой песни Синатры мгновенно слетает с языка:
— «Скажу одно: горизонтально он в ударе». Эбелхаммер присвистывает:
— Выходит, это правда. Ты все знаешь.
— Кроме адреса «Синатра-Инн».
3
Ночь и день
Ресторан «Синатра-Инн», как стареющая манекенщица, пускает пыль в глаза пышным убранством. Вдоль стены ряд кабинок, затянутых рубиновым бархатом; полсотни лет оставили блестящие проплешины на обивке диванчиков. Дальняя стена отведена под фотоисторию местного мальчугана, выбившегося в люди (Фрэнк родился в двух шагах отсюда). Тут тебе и Синатра с Лорен Бакол[20], и Синатра в свете софитов у пианино, с небрежно распущенным узким галстуком и вздувшимися жилами на золотом горле, и Синатра с Авой Гарднер[21]: он пожирает ее голодным взглядом, она его — ненасытным. Эти двое представляются мне исключительно в постели.
В каждой кабинке — собственный музыкальный автомат, за монетку сыграющий вам любой из хитов Фрэнка. Сколько названий и сколько раз в них повторяется слово «ты»…
Мы с Джеком выбираем угловой диванчик, под постером с Фрэнком в сцене из «Отсюда и вовек». Должно быть, официанту, замотанному, услужливому парню, мы кажемся обычной супружеской парой, которая расслабляется за выпивкой. («Черная магия» в меню выглядит зловеще — я предпочитаю «Ночью и днем».) Откуда ему знать, что мы с Джеком здорово нервничаем. Как астронавты после полета, мы пытаемся переключиться с невесомости виртуального мира, где можно нести все, что вздумается, на мир реальный, где слова, заземленные жестами, глазами, губами, обретают собственную силу тяжести.
Я впервые вижу Джека не в деловом костюме. Появись он передо мной голым, вряд ли впечатлил бы сильнее. Я смеюсь, и пью, и снова смеюсь, прислушиваясь к уколам сомнения в душе. Джек Эбелхаммер знаком мне, как герой из романа, и доказательство его реальности мне нужно, чтобы облегчить жизнь, никак не усложнить ее.
— Итак, синьора. — Смешно коверкая язык на итальянский манер, Джек вслух читает меню: — Что ви предпочитайть? Телятинай с марсалой, телятинай со спагетти или телятинай с нашей фирменный рубленай телятинай? Ви не любить телятинай? О'кей, ми предлагай очень вкусный scallopina a la limona.
![Д Кузиманза - В раю не плачут [СИ]](/uploads/posts/books/no-image.jpg)