Лоран Гунель - Философ, которому не хватало мудрости
Когда он вновь открыл глаза, прошло уже много времени, и природа показалась ему совершенно другой. Зелень растений стала нежнее, ветви — тоньше, лианы — извилистей, а свет — ярче. Впервые после приезда в Амазонию он услышал пение птиц. Мелодичное, кристально чистое и веселое, которое откликается в душе и вызывает радость, помогая ей проложить путь сквозь толщу накопившихся за годы жизни разочарований и утраченных иллюзий.
Увидел рассыпанные среди листвы и лиан нежные цветы, которые беззастенчиво выставляли напоказ свою красоту и насыщали все вокруг тонким благоуханием.
Пораженный этой божественной гармонией, Сандро чувствовал, как сливается с природой. Он не наблюдал за ней, а черпал в ней силы. Вдруг его внимание привлекло какое-то мерцание: в десяти метрах от него, падая, крутился вокруг себя лист, отбрасывая солнечные зайчики. Вероятно, его вращал ветер. Но соседние листья были неподвижны. Заинтригованный, Сандро не сводил с него глаз.
Через некоторое время любопытство пересилило, он выбрался из воды и направился к нему. А может, это какое-то насекомое придавало ему такое удивительное движение? Но он никого не обнаружил. Чуть позже вращение прекратилось само по себе и тоже без видимой причины.
И тут Сандро заметил другой лист, повторяющий то же движение в десяти-пятнадцати метрах от него. На этот раз он решил подойти поближе и найти объяснение происходящему. Но, как и в прошлый раз, тайна осталась нераскрытой.
Потом его внимание привлекло еще одно мерцание вдалеке, и это было еще более удивительно, так как прежде он не замечал ничего подобного за все время, пока жил в джунглях.
Он не смог бы сказать, что это такое: какой-то знак или своего рода предчувствие, а может, это и вовсе ничего не означало. Поверив в то, что это все же был знак и все последующие также, он пошел от листа к листу, подчиняясь их мерцанию, следуя за этим блеском, все еще не понимая, что это такое.
Через час от неожиданности у него екнуло сердце: в двадцати метрах от себя он увидел группу индейцев, идущих друг за другом в полном молчании, с луками и стрелами за спиной. У Сандро перехватило дыхание. К счастью, его не заметили. Он долго стоял, не двигаясь, и вдруг сквозь растительность справа заметил хижину. Он даже не сразу понял: это его собственное жилище. На него нахлынул неописуемый восторг. Он снова мог жить дальше. Его спасение казалось столь же невероятным, как и ожидание смерти несколько часов назад. Он принял решение. Он перевернет страницу разрушительного периода своей жизни. Он найдет Кракюса и скажет ему, что пора остановиться, хватит сеять зло среди индейцев.
Он почувствовал облегчение, отказавшись от мести, освободившись от давящего на него груза, который его медленно убивал. Он был создан, чтобы творить добро, а не сеять зло. Ведь он выбрал преподавание философии, а это означает, что он должен следовать учению мудрецов и помогать каждому становиться лучше. Это его предназначение, его миссия. Его судьба. Он не мог повернуться к ней спиной безнаказанно в тщетной попытке облегчить неизлечимую боль. Он пробрался сквозь заросли к своей хижине и вдруг вспомнил слова из гимна Клеанта. Клеант… Ученик Зенона из Китиона, основателя стоической школы, так повлиявшей на Марка Аврелия. Слова закружились в его голове, пока он легким шагом подходил к своему дому.
Веди меня, о Зевс, и ты веди, Судьба!
Веди меня вперед.
На что бы ты меня ни обрекла,
Веди меня вперед.
Бесстрашно я иду, — и пусть
Я отстаю, неверием и страхом омрачен —
Все ж должен я идти.
28
— Иди сюда, за мной.
Человек с длинными черными волосами, заплетенными в косу, поднял глаза.
— У меня для тебя дело, — сказал Кракюс. — Ты умеешь плести корзины?
— Как и все.
Они пошли в лес вдоль ручья. Кракюс поднял воротник.
Он встретился с Аканом во время состязаний. Индеец был страшно огорчен тем, что его одна за другой преследовали неудачи и что об этом узнали все.
— Я хочу, чтобы ты начал плести корзины и продавать их жителям деревни.
— Продавать?
— Да, обменивать на купу, как мальчишки, которые разносят послания.
— А… зачем?
— Я хочу расширить использование купу. От продажи корзин у тебя их будет полно.
Они перешагнули через ствол лежащего поперек ручья дерева. Кракюс отломил ветку и держал ее в руке.
— А что мне делать с этими купу? — спросил Акан.
— Ты сможешь обменять на них все, что захочешь.
Кракюс принялся обламывать боковые отростки от своей ветки, чтобы сделать из нее ровную палку.
— Если мне что-то нужно и у меня есть корзины, я могу обменять их на это.
— Ничего подобного, несчастный! Иначе ты обменяешь корзины на что-нибудь равноценное, то есть пропорционально тому времени, которое ты затратил, чтобы их сплести.
— Ну, да, это нормально, а разве нет?
— Да нет же, нужно получить больше, чем это стоит, иначе какой интерес!
— Вот как?
— Таким образом у тебя наберется избыток купу.
— А что мне с ним делать?
— Купишь еще что-нибудь.
— Еще что-нибудь?
— Ну да!
— Но мне ничего особенного не нужно.
Кракюс ткнул концом своей палки в середину большого листа какого-то водного растения. Она проткнула его и ушла в воду.
— Ты уверен, что тебе ничего не надо?
Акан нахмурился.
— Ну… да.
Кракюс пошевелил палкой в воде, и она стала мутной.
— Что-то в последнее время незаметно, чтобы тебе было хорошо…
Акан напрягся.
— Кажется, — продолжал Кракюс, — никто больше не обращает на тебя внимания. Тебя не замечают, как будто тебя и нет вовсе…
Акан явно расстроился и с досадой покачал головой.
— Понимаешь, — снова начал Кракюс, — когда у тебя будет много купу, ты сможешь… ну не знаю… построить себе хижину побольше, выше, красивее…
Акан посмотрел на него с удивлением.
— Хижину больше?
— Ну да, например.
— Но… зачем мне она? Моя хижина достаточно вместительна для всей семьи.
— Она будет предназначена теперь не только для твоей семьи.
— А для кого же?
Кракюс развлекался тем, что колотил палкой по листьям.
— Для твоего самолюбия, — сказал он, смеясь.
— Не понимаю…
— Представь: если у тебя хижина больше, чем у других, все будут смотреть на тебя по-другому. Зауважают тебя.
Акан опять удивился.
— А при чем тут размер моей хижины?
— Ну это же ясно, разве нет?
— Да…
Кракюс посмотрел ему в глаза.
— Чем больше у тебя есть, тем сам ты лучше.
— Чем больше у меня есть, тем сам я лучше? — задумчиво пробормотал Акан. — Чем больше у меня есть, тем сам я лучше…
— Подумай: если у тебя большая хижина, это значит, что у тебя много купу.
— Да…
— А если у тебя больше купу, чем у других, значит, что ты больше…
— Больше чего?
— Больше всего.
— Больше всего?
— Да, больше всего. Более сильный, более хитрый, более способный…
— А…
— Ты станешь одним из лучших. Ты станешь уважаемым человеком.
— Ну, если ты так считаешь…
— Да, конечно, разумеется.
Кракюс прокрутил палку между пальцами, продолжая идти.
— Понимаешь, — продолжил Кракюс, — вся твоя проблема в этом. Ты пока не можешь стать таким человеком.
— Наверно, ты прав…
— Поэтому я и поделился с тобой советом.
— Ну, хорошо.
Они продолжали идти по берегу ручья под сенью больших деревьев.
— А что нужно для того, чтобы сплести корзину?
— Сначала сплетают тонкие лианы, а потом связывают их вместе другой лианой, которая все это скрепляет.
— А какие лианы вы выбираете?
— Вот такие, — сказал Акан, указывая на какое-то растение. — Лианы мукуны. Их полно повсюду, они достаточно гибкие и очень прочные.
— Ну тогда поищем что-нибудь другое… Скажи, сколько корзин ты можешь сплести за день?
— Пять, ну, может быть, шесть…
Кракюс скривился.
— Нужно бы больше, семь или восемь.
Они молча обошли заросли и вернулись к ручью.
— Но вообще-то, — сказал Акан после долгого молчания, — не думаю, что мне понравится целый день плести корзины. Это скучно.
— Придется потерпеть, если хочешь заработать себе на жизнь.
— Если я хочу заработать… себе на жизнь?
— Да.
— Но у меня уже есть моя жизнь.
— Хватит сомневаться и пошли дальше. Давай иди. Это хорошее дело.
— И все-таки не понимаю, какой смысл все время плести корзины, как ты говоришь…
— Разве я спрашиваю о смысле моих действий? И кто-нибудь спрашивает об этом?
Кажется, аргумент подействовал, и Акан замолчал.
— Хорошо, — продолжал Кракюс, — надо будет придумать название твоим корзинам.
