Эптон Синклер - Нефть!
Чей-то воющий голос поднимался над остальными, — двух таких существовать не могло. Это была церковь святых "прыгунов", в ней проповедовал Эли.
— О, папочка, — воскликнул Бэнни, — давай его послушаем!
Поставив автомобиль за ограду, они стали в тени деревьев и услышали следующее:
— …ибо кончились дни ваших испытаний. Придите ко мне все вы, труждающиеся и обремененные, и я успокою вас. Потому что я носитель "Истинного слова". Я приношу знамения: больной исцелится, и дьяволы изгнаны будут, хромой станет ходить, а умершие встанут и возьмут свои одры! Братья, я послан возвестить вам Третье откровение! Еще раз святой дух обнаруживает себя. Новое евангелие предлагается вам согласно разъясненным доселе пророчествам. Было старое искупление, которое превзойдено и заменено. Ныне "Истинное слово" свободы предлагается вам, и я — тот, кто послан возвестить его. И горе невнемлющему, ибо он будет ввергнут в ад, и лучше было бы, если бы с жерновом на шее был он ввергнут в море. Горе тому, кто приходит, как змея, ползущая в ночи, искушать души колеблющихся. Я говорю: берегитесь исчадий сатаны, обольщающих душу ложным учением и отметающих надежду веков. Я даю знамения, которые могут видеть все. И я благословляю того, кто последует за мной; его болезни будут исцелены, он увидит славу Господню и получит дар святого духа — дар говорить на всех языках. Слава, аллилуйя и благословение на тех, кто омыл свои грехи в крови агнца! Аллилуйя!
Воющий голос Эли потонул в хоре одобрений, воплей и стенаний, точно вся конгрегация апостольской церкви в Парадизе скакала на своих сиденьях или каталась по полу. И действительно, очень скоро началось и это. Но Росс не позволил Бэнни подойти ближе и взглянуть на происходящее.
— Это слишком позорно! — сказал он. Они сели в автомобиль и поехали прочь.
— Послушай, папочка! — воскликнул мальчик. — Ведь Эли повторял слово в слово все то, чему ты его научил. Ты думаешь, он действительно верит во все это?
Отец ответил, что тайна эта может быть известна только святому духу. Эли опасный помешанный, но его нельзя посадить в сумасшедший дом, потому что он говорит священными текстами. У него не хватает ума, чтобы выдумать что-нибудь самому, но он достаточно соображает, что можно сделать из поданных ему Россом фраз. Они, таким образом, видели перед собой новую религию, принесенную в мир, чтобы заражать бедняков и невежд. Теперь ее не может остановить и сам Всемогущий.
На следующий день прискакал верховой, привезший Россу телефонограмму. В "Росс-Эрмитэдж № 1" возникли волнения. Немедленное присутствие отца необходимо. Перед отъездом Бэнни нашел возможность поговорить с Руфью и передал ей возникший у него чудесный план: по словам папочки, было необходимо, чтобы на ранчо Раскома кто-нибудь жил и держал его в порядке. Бэнни полагал, что папочка согласится купить несколько коз, обставить дом и сдать его Полю. Руфь тогда сможет тоже переселиться туда, чтобы заниматься хозяйством Поля. Сечь ее там будет некому, и она сможет читать все, что захочет.
План Бэнни, казалось, обрадовал Руфь, но она сказала, что вряд ли Поль согласится принять от кого-нибудь благодеяние. Бэнни продолжал настаивать, что тут нет никакого благодеяния, — папочке в самом деле нужен человек, который бы следил за ранчо, и они просто заключат деловое соглашение. Поль станет обрабатывать усадьбу и платить папочке известную часть. Руфь на это только вздохнула и заметила, что ее отец никогда ей не разрешит переселиться на ранчо. Он более, чем когда-либо, настроен против Поля. Виной всему Эли, который завидует Полю и его стремлению стать "образованным". Эли был всегда таким, а теперь стал еще хуже, потому что "приезжие из города" поддерживают Поля. И теперь ей не позволяют даже разговаривать с Бэнни или его отцом из боязни, что она потеряет веру.
Руфь была почти ровесница Бэнни, ей должно было скоро минуть шестнадцать лет. Бэнни сказал, что ей осталось всего два года до совершеннолетия, и тогда она, по словам папочки, может идти куда ей угодно: жить с Полем или взять вместе с ним ранчо Раскома. Бояться ей нечего. Пусть она ждет и не сбивает себя с толку всяческой прыгающей чепухой. Это гнусная бессмыслица, и она должна действовать, сообразуясь с собственным здравым смыслом, и ждать, когда станет взрослей. Папочка будет рад помочь ей получить образование и освободиться от Эли и его пророчества, так как папочка — Руфь может быть в этом уверена — любит Эли не больше, чем Эли его.
VПрошло три месяца, и отец уладил дела на "Росс-Эрмитэдж № 1", добился нового большого успеха, произведя исследование на новой территории, и был провозглашен благодетелем района Проспект-Хилл. Но врач еще раз нашел у него переутомление, — это было перед пасхальными каникулами, и Бэнни принялся изучать карту и предложил отцу проехаться в Голубые горы. Они находились всего в десяти милях расстояния от Парадиза, и в этих местах было изобилие форели. Почему бы им не устроить главную квартиру на ранчо Раскома и не половить форелей! Отец улыбнулся: Бэнни не может жить далеко от Парадиза! На это Бэнни сказал, что Парадиз — его открытие, а кроме того, ему хочется посмотреть, как поживает Руфь, и разузнать все насчет Поля и насчет Эли с его "третьим откровением".
В довершение всего пришло письмо от м-ра Хардекра с извещением, что на старого Бенди напал в поле бык и искалечил его. М-р Хардекр думает, что молодой Бенди не захочет работать на ранчо и переедет в город, так что, если м-р Росс еще не раздумал, землю, вероятно, можно будет купить.
Бэнни хотелось немедленно выехать. Отец успокаивал его.
— Молодых кротов легче ловить, чем старых, — сказал он и написал м-ру Хардекру, что не очень гонится за этим участком, но может взять его по той же цене, как и остальные. Он собирается в те края на несколько дней половить рыбу и тогда посмотрит. Затем отец написал м-ру Аткинсу, прося оказать ему любезность — послать кого-нибудь из детей на ранчо Раскома помыть там полы и приготовить все к их приезду. Бэнни же он поручил отправиться с тетей Эммой в мебельный магазин в Бич-Сити, купить немного мебели, посуды и кухонных принадлежностей. Все это следовало уложить в грузовик и отправить в Парадиз. Туда же нужно послать съестные консервы и все необходимое, чтобы дом был совершенно готов к их приезду. Можно себе представить, какую радость доставило это поручение Бэнни. Мысленно он уже приспособлял ранчо не только для их временного пребывания, но также для Поля и Руфи, которые, переселившись туда, могли бы себя чувствовать как дома. Если вам пришлось быть сыном удачливого нефтепромышленника, то вы можете заставить свои мечты сбываться.
Отец и Бэнни приехали на место как раз к закату солнца и прямо отправились в усадьбу Раскома. Здесь на переднем крыльце, увитом диким виноградом в полном цвету, свисающим над ее головой, как пурпуровая арка, стояла Руфь, а рядом с ней мужчина" которого издали Бэнни принял за старого Аткинса. Подъехав ближе, Бэнни убедился, что этот человек — молодой, и сердце его чуть не выпрыгнуло от радости. Не спуская глаз, он смотрел на эту большую сильную фигуру в синей рубашке и в штанах цвета хаки и на шапку желтых растрепанных волос. Разве можно было не узнать это темное лицо с большим выступающим носом и опущенными углами рта?
— Это Поль! — взволнованно прошептал Бэнни.
Действительно, это был Поль. Пара, стоявшая на крыльце, двинулась приезжим навстречу, и Руфь представила своего брата отцу. Поль сказал: "Добрый вечер", и остановился, выжидая, подаст ли ему отец руку или нет. Потом он пожал руку Бэнни, который вдруг странно ощутил при этом, что прежний образ Поля, образ мальчика, жившего в его мечтах, который мог бы стать для него хорошим товарищем, потускнел. Перед ним стоял вполне взрослый мужчина, человек, казавшийся лет на десять старше его и сделавшийся вдруг навсегда для него недостижимым.
— Мебель привезли? — спросил отец, и Руфь ответила, что все в порядке и что даже ужин был бы готов, если бы они знали точно, когда приедет мистер Росс. Но с ужином они не задержат. Тем временем Поль помог Бэнни внести свертки в дом, и что за чудо — это было самое прелестное бунгало, какое когда-либо вы видели! Все в нем было новенькое с иголочки, вплоть до розового абажура на лампе и цветов на столе, стоящем посередине. Очевидно, Руфь вложила в эту работу все свое сердце. Она очень застенчиво осведомилась у отца, что он желает на ужин. Отец ответил: "Все, что найдется", и скоро на сковороде зашипела копченая грудинка, распространяя приятный запах. Выгрузив машину, Поль стоял и ждал. Бэнни воспользовался этим, чтобы засыпать его вопросами и узнать о нем все, узнать, как он очутился здесь.
Поль рассказал, что пришел еще вчера, желая повидаться с Руфью, объяснился на этот раз до конца с отцом и заявил ему, что ему девятнадцать лет и он считает себя достаточно взрослым, чтобы самому заботиться о себе. Бэнни спросил, не "выдрал ли" его отец? Поль улыбнулся и ответил, что отец не в состоянии никого драть, так как у него разыгрался ревматизм. Он неумолим и суров, как всегда, но Полю предоставил идти в ад собственной дорогой и обещал помолиться за него. Бэнни сразу заметил, что Поль уже не называл больше своего отца "пап" и не уродовал английского языка, подобно остальным членам семейства Аткинсов. Он говорил как образованный человек, каким и был на самом деле.
