Элизабет Гилберт - Законный брак
Разумеется, верность играла ключевую роль. Это условие существования нашего брака было неоспоримым. Мы оба понимали, что, стоит доверию пошатнуться, вернуть его будет очень сложно и болезненно, а то и нереально. (Как сказал мой папа, инженер-эколог, касательно загрязнения воды, «гораздо проще и дешевле не загрязнять реку, чем потом ее очищать».)
Довольно легко мы обошли потенциально взрывные темы домашних дел и обязанностей: у нас уже был опыт совместной жизни, в ходе которого обнаружилось, что нам по силам легко и справедливо распределить эти занятия. Наши взгляды также совпали на предмет совместных детей (спасибо, нет) – согласие по этому вопросу ликвидировало потенциальный супружеский конфликт поистине исполинских размеров. К счастью, мы были сексуально совместимы и не предвидели будущих проблем в этой сфере – а выискивать сложности там, где их нет, попросту глупо.
И вот у нас осталась лишь одна вещь, реально способная разрушить брак: деньги. Как оказалось, тут было о чем поговорить. Безусловно, мы с Фелипе придерживались одного мнения по поводу того, что в жизни важно (вкусная еда) и что не так важно (вкусная еда, поданная на дорогом фарфоре). Но в целом понятия и принципы в отношении денег у нас были очень разные. Я всегда была консерватором во всем, что касается сбережений, относилась к деньгам аккуратно, постоянно откладывала и была совершенно неспособна жить в долг. Видимо, всё дело в уроках, преподнесенных мне экономными родителями: для них каждый день был как 30 октября 1929 года,[15] и мой первый сберегательный счет мне открыли во втором классе.
А вот отец Фелипе однажды променял хорошую машину на удочку.
Экономия в моей семье была сродни религии, поддерживаемой государством. Фелипе не питает столь высокого почтения к бережливости. В нем заложена природная предпринимательская готовность рисковать, и перспектива потерять всё и начать сначала пугает его гораздо меньше меня. (Скажу по-другому меня эта перспектива пугает до смерти.) Кроме того, в отличие от меня, у Фелипе нет врожденного доверия к финансовым учреждениям. Вполне оправданно, ведь он вырос в стране с сильной инфляцией – он даже считать научился, глядя, как его мать ежедневно подсчитывает, насколько обесценились ее запасы бразильских крузейро. Таким образом, наличные деньги в его представлении никакой ценности не имеют. А банковский счет – тем более. Выписка из банка – не более чем нолики на бумаге, способные исчезнуть в одночасье по причинам, совершенно нам неподвластным. Поэтому, как объяснил мне Фелипе, он предпочитает хранить сбережения в виде драгоценных камней или недвижимости, а не в банке. Он ясно дал понять, что его мнение на этот счет никогда не изменится.
Ну и ладно. Пусть будет так. Но я спросила Фелипе, можно ли мне в таком случае взять на себя расходы на жизнь и управление домашними счетами. Я была почти уверена, что никто не разрешит мне заплатить за электричество аметистами, поэтому завести общий счет в банке всё равно бы пришлось – хотя бы для коммунальных услуг. Фелипе согласился, что не могло меня не обрадовать.
Еще больше обрадовало меня то, что Фелипе был готов посвятить наши месяцы путешествий, чтобы очень тщательно, с большим уважением выработать детали брачного соглашения (мы могли заняться этим во время долгих автобусных переездов). Вообще-то он даже настоял на этом – как и я.
Я понимаю, что некоторым читателям трудно понять – и принять – саму идею брачного контракта, но всё же прошу поставить себя на наше место. Я работаю в творческой сфере, где сама всего добилась и работаю сама на себя; я всегда обеспечивала себя самостоятельно, а также имею печальный опыт, когда мне приходилось финансово поддерживать своих мужчин (бывшему мужу я до сих пор выписываю чеки). Поэтому эта тема имеет для меня огромное значение. Что до Фелипе, после развода он остался не только с разбитым сердцем, но и с пустым кошельком, поэтому ему это тоже было важно.
Когда брачные контракты обсуждаются в средствах массовой информации, это, как правило, связано с тем, что какой-то богатый старик собирается жениться на очередной молоденькой красотке. Тема всегда несет в себе что-то порочное и представляется обменом секса на деньги с полным отсутствием взаимного доверия. Но мы с Фелипе не были ни миллионерами, ни золотоискателями – просто у нас уже был опыт, и мы знали, что иногда отношения заканчиваются, и притворяться, что с нами этого не произойдет, – не более чем детское упрямство. К тому же денежный вопрос всегда встает иначе, когда женишься в зрелом возрасте, а не в юности. Каждому из нас предстояло принести в этот брак целый индивидуальный мир – мир, включающий в себя карьеру, бизнес, сбережения, его детей, мои авторские выплаты, драгоценные камни, которые Фелипе бережно собирал годами, пенсионный счет, который я завела еще в двадцать лет, работая официанткой в дешевой забегаловке. И всё это имущество нужно было учесть, взвесить и обговорить.
Хотя кому-то может показаться, что составление брачного контракта – не самый романтичный способ скоротать несколько предсвадебных месяцев, хочу заверить вас – разговоры об этом подарили нам немало действительно теплых минут. Особенно это чувствовалось, когда мы начинали спорить, защищая интересы друг друга, а не свои. Но, конечно, были и времена, когда эти споры становились напряженными и вызывали дискомфорт. Был определенный предел, до которого мы могли обсуждать сию проблему, – после чего нам надо было обязательно сделать перерыв и сменить тему или даже отдохнуть друг от друга пару часов. Что интересно, когда через несколько лет мы с Фелипе составляли наши завещания, то столкнулись с той же проблемой – сердечным истощением, заставлявшим нас время от времени устраивать передышки. Планировать худшее очень тяжело. В обоих случаях – с завещанием и брачным контрактом – я и считать перестала, сколько раз мы оба произнесли «не дай Бог».
Но мы довели дело до конца и составили такой контракт, который удовлетворил нас обоих. Точнее, «удовлетворил» – не совсем то слово, что следует использовать, когда обдумываешь экстренную стратегию окончания только любовной истории, которая только что началась. Представлять, что любовь постигла неудача, – задача не из легких, но мы с ней справились. Мы справились потому, что брак – это не только личная любовная история, но и социальный и экономический контракт строжайшего порядка; если бы он не был таким, не было бы и тысяч муниципальных, государственных и федеральных законов, регулирующих наш союз. Мы справились, потому что знали: лучше установить свои условия, чем однажды столкнуться с ситуацией, когда равнодушные незнакомые люди в мрачном зале суда установят их за нас.
