Леонид Головня - Вкус «лимона»
– В освобождении из-под стражи под залог могут отказать. Ко всему прочему, в день ареста у подзащитного обнаружили в крови алкоголь.
– Он после, со мной выпил.
– Вам придется свидетельствовать. Больше пока ничего сообщить не могу.
На двери своего номера в отеле Коля увидел записку, приляпанную жевательной резинкой: «Ждем в баре. Ашот».
В окна бара били прямые лучи закатного солнца – помещение казалось заполненным туманом. Народу не было, но слышались громкие крики. Коля не сразу понял, откуда они раздавались. Оказалось, что у игрального автомата шел спор. Ашот, подвижный носатый мужик, лет под пятьдесят, с надетой задом наперед бейсболкой, спорил с барменом и официантом. Пожилой мужчина в сером помятом костюме и белой рубашке с галстуком кидал в автомат деньги.
– Слышишь, – крикнул Ашот, – уже премия!
Железное чрево машин выдавало марш.
Ашот повернул лицо к Мавроди, с которым ранее никогда не встречался, и посмотрел на него горящими глазами.
– Наконец-то, дорогой! У тебя деньги с собой? – спросил он, даже не представившись.
Этот вопрос Коле не понравился.
– Есть немного, – ответил он настороженно.
– Давай сюда! Спор не на жизнь, а на смерть!
Пришлось доставать бумажник. Ашот вытащил из него две купюры по десять долларов, протянул бармену.
– Так. Это – разменяй. Это – на спор.
Бармен пошел к стойке за мелочью.
– Мистер Давид Дэвис, – представил Ашот мужчину, стоящему к Коле спиной. – Суперадвокат!
Тот вывернул недовольное лицо. Пока он жал руку и произносил: «Очень приятно!», бармен вернулся. Ашот накидал в автомат денег. Ударил по кнопкам и проиграл. Бармен торжественно убрал вторую купюру в карман.
– Темп сбили! – возмущался проигравший. – Машина любит, когда ее насилуют. Оперативность – всегда преимущество!
Они отошли к столику.
– Ай, Гиви, Гиви! – хлопнул Ашот себя по бедру. – Зачем надо горячиться! Какой несдержанный! В Тбилиси все бы прошло. Здесь – Америка, надо же соображать. – Он на минуту задумался и вновь встрепенулся. – Коля, штатный адвокат – всегда лодырь. Он не будет ничем заниматься. Мы видели его сегодня. За что им деньги платят?! По мнению Давида, надо срочно действовать. Оперативность – всегда преимущество, – повторил он любимый лозунг. – Давид, скажи.
Адвокат заговорил вяло и тихо:
– Первое – надо уговорить кубинца забрать заявление. Любым возможным способом. С ним придется встретиться в частном порядке. Вот адрес. В частном порядке, Николай! Ты понял.
– Ей выгодно засадить Гиви в тюрьму, – сказал Коля, убирая листок с адресом в карман. – Провернуть дела, пока он отсутствует.
– Беда в том, – пустился в объяснения Ашот, – что Гиви не может доказать ни то, что он вкладывал деньги, ни то, откуда у него деньги. А если всплывет дело с круизом, суд может вынести дополнительное определение.
Коля перепугался не на шутку.
– Я говорил с Мигелем, – сказал Давид. – Поезжай к кубинцу прямо с утра. Мы останемся добиваться свидания.
Официант принес счет. Давид протянул банковскую карточку.
Утром Коля почесал в затылке, сел за руль и поехал разыскивать кубинца. Преодолев полуторачасовое расстояние по адресу, данному адвокатом, он попал в бедный район испаноязычной общины. Дом, который значился по адресу, представлял из себя то, что на языке риэлторского бизнеса называется «дуплекс» – многоквартирное двухэтажное строение, сдаваемое владельцем в аренду нескольким семьям. Белье, висящее во дворе, красочно оповещало о наличии в доме большого количества детей.
Открыла сдобная, как калорийная булочка, мулатка и заговорила одними существительными:
– Муж – работа, вечер.
Она захлопнула дверь, не интересуясь, кто и зачем пришел.
Коля потоптался на месте. Вокруг были дети. Он поманил паренька с велосипедом.
– Где тут мол (торговый центр)?
Парень английский не понял. Сел на велосипед и тут же уехал.
– Автобус? Автобус, где «стоп» (остановка)? – обратился Коля к детской компании.
Они дружно показали вдоль улицы. Коля поехал в указанном направлении. По пути обнаружилась харчевня. Из вентиляции валил дым, наполняющий воздух аппетитным запахом жареного.
Коля вошел, сел за столик и взял меню. Обнаружив в нем свинину по-испански, уникальное по сочности блюдо, он наелся до отвала и продремал за рулем под пальмой остаток дня.
Кубинский атлет встретил его недоверчивым взглядом из-под скошенного лба без бровей, но в дом пригласил. На провалившемся диване девочка и два мальчика четырех-пяти лет прыгали, визжали и орали. Они устроили беготню вокруг стола, за которым начались переговоры. В жутком гаме Коля, используя жесты, предметы и короткие выражения, пытался объяснить хозяину:
– Гиви согласен возвращать деньги. Его компаньон, женщина, – нет. Но Гиви в тюрьме… Я верну.
Вдруг жена вступила в разговор. Супруги так активно и темпераментно заспорили, что у Коли зачесалось в ухе. Все его попытки вновь включиться в разговор отвергались: пара оборачивалась к Коле с приказом: «Эспера!» (Подожди!). Дети визжали. Супруги переходили на все более высокие ноты. Коля понял только одно – в семье конфликт.
Спор оборвался внезапно. Кубинец махнул на жену рукой и, обернувшись к Коле, зло произнес:
– Деньги – назад. Мой заявление – назад.
Коля вздохнул с облегчением:
– Одно дело, по крайней мере, прояснилось.
– Что? – не понял кубинец.
– Договорились, – ответил Коля.
– Гиви перевели в тюрьму, – сказал Давид. – Свидания разрешили.
Втроем они расположились обедать на открытой площадке прибрежного ресторана.
– Есть информация на сладенькое, – продолжил Давид и посмотрел на обоих.
Коля впервые увидел мистера Дэвиса таким оживленным.
– Говори наконец! – Ашот швырнул салфетку на стол в артистическом гневе. – Как плохое, так тут же выкладывает, а как хорошее – всю душу вымотает. Что?
Давид аккуратно срезал ножиком тоненькую шкурку с киви.
– Какая информация? – И Коле стало невтерпеж узнать про «сладенькое».
– Я смотрю, – начал Давид издалека, – истца домой отпустили. С переломом-то кости!
– Что, нет перелома? – обрадовался Ашот.
– Подожди. Заключение врача о переломе есть. Я – в госпиталь, запросить второе мнение специалиста по костно-лицевому профилю. Оказывается, как спала опухоль, был повторный рентген. Выяснилось, что перелома нет. А второго заключения никто не удосужился к делу подшить. Как первый врач писанул, так и оставили.
Ашот даже в ладоши захлопал.
– Считай, Коля, Гиви спасен от пожизненных выплат. Она могла потом в госпиталь, как на работу, ходить каждый месяц. Болит, мол, и болит. Давид, ты второе заключение полиции передал?
– Нет, Ашот. Такое сладенькое – для присяжных, для процесса. Оно спекуляцией болезнью попахивает, сокрытием факта. Я встречался с ее адвокатом, проверил. Он уверен, что все у них в порядке.
– Тома взяла адвоката? – удивился Коля.
– Да, и очень дорогого. Он в миг найдет, как любой факт с ног на голову перевернуть, если есть время, конечно. Но команда истца больше занята инцидентом с кубинцем в офисе. Нам бы надо с «больной» поиграть. Поговорите с ней, Николай, в частном порядке. Вдруг она пойдет на попятную. Мой подопечный согласен кое-какие спорные вопросы обсудить. Мне не удается встретиться. Грубая леди.
Ашот картинно подхватил бокал красного вина, который наполнил официант.
– Ну, за Гиви, за благополучное вызволение!
Все трое выпили. Давид со смаком зажевал ломтиком киви.
– Махнем сегодня в казино, Коля? – с энтузиазмом предложил Ашот.
Давид перестал жевать. Энтузиазм на лице Ашота испарился.
– Ты что жене обещал? – угрожающе произнес Давид.
– Заложишь меня?
– При чем тут я? По карточке определит. Ты сколько в автомат насовал?
– В автомат наличность совали. Все шито-крыто! Вот, Коля, никогда не женись на американке. Богат ты будешь. Акции будут, фонды, недвижимость – миллионы у меня есть, но… это когда я помру или калекой окажусь. А так – карман всегда пустой. Все под отчетом.
– При чем здесь американка! – махнул рукой Давид. – У меня – еврейка, а то же самое.
Коля позвонил Томе.
– Кто это? – спросила она. – А, ты…
– Послушай, Тамара…
– Не о чем мне с тобой говорить!
Последовал щелчок на линии, за ним короткие гудки.
– Вот гадина! – Коля опустил трубку, подумал и скрепя сердце сел за руль.
Дверь Коле открыли, но за порог приглашать не собирались. Тома маячила в дверях, подбоченившись. Поверх шеи демонстративно белела госпитальная повязка.
– Чего тебе?
Коля решил схитрить и подольститься.
– Ты – добрая женщина, и Гиви у тебя – добрый. Как хорошо вы жили! Несправедливо, Тамара.
«Гадина» была начеку.
– Несправедливо! Вы сколько на круизе заработали?! А я? Я должна деньги возвращать?
