KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Проза » Современная проза » Энтони Берджесс - Человек из Назарета

Энтони Берджесс - Человек из Назарета

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Энтони Берджесс, "Человек из Назарета" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

«О, хвала Господу! Ты идешь домой! Мне нужны твои утешающие руки, твой умиротворяющий голос!»

— Нет! — Иисус стал громко молиться, а голос извне старался заглушить его молитву. — Отец мой небесный, дай мне силы не слушать нечестивых советов!

«О сын мой, ты слишком болен, ты впадаешь в безумие!»

— Безумие?! Безумие?! — вскричал он. — Это не голос моей матери! Звучание слова похоже, но сходства все же не достаточно. Ты плохо стараешься, отец зла!

Со стороны тех же скал послышался хриплый смех.

— Теперь она от нас никуда не денется! — произнес незнакомый мужской голос. — Только она чуть ослабела, тут мы ее и сцапали! Ты хороший, очень хороший сын!

Иисус улыбнулся с облегчением:

— Наконец-то ты действуешь открыто! Скоро ли я тебя увижу? И в каком облике? В облике светоносного — самого прекрасного из ангелов?

Ответа не последовало. После этого тишина стояла много дней. Так много, что Иисус потерял им счет. Он ушел далеко от того места, хотя знал, что оно не более нечистое, чем любое другое, оскверненное присутствием зла. Но он осознавал, что то место было отмечено еще и позором соблазна, которому он едва не уступил. Однажды, на закате, Иисус отдыхал поблизости от скалы, которая своими очертаниями напоминала гигантский гниющий собачий клык. Вдруг зазубренная вершина скалы начала таять и колыхаться, а затем приняла форму лица с длинным носом и иззубренным ртом. В глазах-трещинах угнездились светлячки. Иисус заговорил первым:

— Почему ты не являешься в твоем собственном облике?

Иззубренный рот заговорил — с той же интонацией и тем же голосом, что и сам Иисус:

— Ага, ты имеешь в виду облик светоносного — самого прекрасного из ангелов. — Затем голос зазвучал с таким лязгом, будто рассыпались сложенные в кучу римские копья: — Но ведь падшего, падшего ангела — так это и было записано! Ты уже знаешь, а если не знаешь, то тебе следует знать, что эту историю перевирают. Падшим-то был как раз Бог, а не я. Как ты воспринимаешь меня — как видение, вышедшее из твоих голодных кишок?

— О нет. Я ждал тебя. В некотором смысле я могу быть доволен — наконец-то я оказался в присутствии первого и последнего зла на земле.

— Последнего, говоришь? Ты признаешь законченность? Ты думаешь, что все это закончится вместе со мной, что старик со стоном растает, уступив тебе победу?

— Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду. Зло, которое было еще до того, как человек сам познал, что такое зло. Последний враг. Гниль, которая лежит в основе всего остального зла.

— У тебя задатки оратора. Только не говори больше о гнили. Если зло пахнет дурно, то пахнет ли добро лепестками роз? Скоро ты договоришься до того, что станешь утверждать, будто Бог хорош, поскольку гранат очень хорош на вкус. Осторожнее обращайся со словами. В мире есть вещи, которые гораздо больше слов. Невозможно передать словами, что такое любовь, мир, покой.

— Странно слышать от тебя слово «любовь».

— Почему же странно? Совокупление мужчины и женщины, пенис во влагалище, семя подступает, семя извергается, сладкий судорожный рывок, громкий крик… Впрочем, тебе эти вещи знакомы. И все это моя сфера.

— «Любовь» — это слово, которым я воспользовался, чтобы…

— Я воспользовался им первым, малыш. И тогда Адам познал свою жену. Знание, познание… Плод от древа, что может быть слаще? Смотри!

И Иисус увидел. Он увидел себя со своей покойной женой Сарой, снова живой и более чем оживленной в постели. Лежа на ней, он работал, как насос, выражение его лица было бессмысленно, рот полуоткрыт, вот его губы раскрылись шире, он исторг из себя крик, и семя потоком хлынуло в Сару.

— Это освящено Всевышним, — произнес Иисус. — Так зарождаются души человеческие.

— Ты не произвел на свет ни единой человеческой души. Нет, нет, только не говори, что ты плохо старался. И помни, что любовь не интересуют человеческие души, она думает только о себе.

— Таков умысел Божий. Только Бог способен творить, лишь ум Господень занят творением.

— Хорошо, а если ум Господень оставить в покое? Тогда высвобождается место для твоего покорного слуги.

— Слуги, который сказал, что служить не будет?

— Ты, молодой человек, донельзя буквален! И по-моему, напрочь лишен чувства юмора. Что касается меня, то я люблю смех. Смотри и слушай!

Пустыня ожила от ярких огней. Обнаженные девицы, пухлые и стройные, с восторженными стонами отдавались своим блестевшим от пота любовникам, волосатые лапы которых впивались в их дергающиеся бедра.

— Наслаждение! — произнес голос. — И никаких мыслей о добре и зле. Какие же это унылые понятия! А, я вижу, твоя собственная плоть волнуется. Ты ведь человек, в конце концов. О, смотри, и ты среди них — большой и голый. Видишь, то, что ты делаешь, имеет мало общего с заселением Царства Божьего человеческими душами. Это то, чем ты мечтал заниматься с Сарой, но был слишком робким, чтобы пойти дальше мечтаний. А теперь смотри, куда извергается твое семя. Это не создаст новых душ. Но о чем тут беспокоиться? Разве от этого есть какой-то вред? Смотри, как вы оба счастливы — ты и эта женщина, не важно, кто она. Прислушайся, какой восторг! Они смеются, они счастливы. А какие унылые предложения ты собираешься сделать миру?

— Не будешь ли ты столь любезен разогнать это пустое видение? — сказал Иисус. — Ты мог бы придумать и более основательные соблазны. Это все выглядит очень по-детски.

Невидимая сила послушно рассеяла видение, но больше ничего не произошло — вокруг была только холодная ночь. Иисус нашел место для ночлега в каменистой расщелине, однако озноб мешал ему заснуть. Он почувствовал некоторое облегчение, когда увидел сначала колеблющийся свет фонаря, а затем и человека, который нес его, шагая в сторону Иисуса. Человек этот был средних лет, совершенно лыс, одет в белое, лицо гладко выбрито. Подойдя к Иисусу, он сказал:

— Вот встречаются два ночных странника. Благодарение Богу, что я нашел человека, с которым могу скоротать эту ночь, с ее холодом, звуками и отвратительными видениями, порожденными голодом. Далеко направляешься?

Продолжая говорить, человек очень быстро сложил костер, уверенно отыскав при слабом свете фонаря сухие прутья и ветки, затем достал из складок одежды пучок соломы и два кремня, чтобы зажечь огонь.

— Я проделал долгий путь — с самых греческих островов, — сказал человек.

Насторожившись, Иисус молча наблюдал за ним.

— Ты не спрашиваешь, что я ищу здесь, в Палестине?

— Не спрашиваю.

— Ага, по крайней мере, ты умеешь говорить! Как ты считаешь, мой арамейский достаточно понятен?

Костер ярко запылал, и человек подбросил в огонь хвороста.

— Не лучшее средство, чтобы проникать в глубины истины. Я имею в виду арамейский язык. Такие понятия, как «Бог», «закон», в арамейском, да и в еврейском, кстати, обросли условностями, предрассудками и племенными предубеждениями. Ты понимаешь, о чем я? Я не слишком быстро говорю? Или, может быть, ты считаешь, что здесь не место и не время для таких разговоров?

— Ты знаешь, кто я? — спросил Иисус.

— Какая нам нужда называть свои имена? Судя по твоему виду и по тому, что ты избрал местом обитания пустыню, я бы сказал, что ты святой отшельник, который пришел сюда, чтобы размышлять о вечных тайнах Бога, о добре и зле. Я не ошибся?

— Оставь меня, — сказал Иисус. — Затопчи свой костер, если хочешь. Разведи где-нибудь другой. Может быть, ты и выглядишь греком, но все же ты — отец лжи.

Человек усмехнулся:

— Ты делаешь мне большую честь. Я вообще не отец чего бы то ни было. Если бы я знал, что такое ложь, я знал бы, что такое истина. Возможно, истину знаешь ты. Возможно, сам Бог, если Он существует, направил меня к тебе. Подумай только, поговорив с тобой и вооружившись истиной, я поспешу назад на греческие острова и посею там зубы дракона, если тебе известен этот образ. Не уделишь ли ты мне час для беседы?

— В Писании сказано…

— Ах, нет, нет! — молниеносно прервал его грек. — Пожалуйста, не забывай, что я не был воспитан на священных еврейских книгах. Утверждение, подтверждение, опровержение, низвержение… О нет, ваши тексты мне не помогут. Я шел сюда, чтобы просветить свой разум. Вероятно, я не туда попал. Молчишь. Возможно, ты опасаешься обнаженного клинка разума и предпочитаешь вести скучную, утомительную игру цитатами. Даже если я был бы отцом лжи, как ты меня назвал, — нелепость из нелепостей! — разум все-таки остается разумом. Разум стоит отдельно от Бога и дьявола, одинаково равнодушный и к громовым словам одного, и к льстивым речам другого.

— Что ты хочешь знать? — спросил Иисус.

— Вот это уже гораздо лучше! Я хочу знать, необходимо ли миру, да, по сути, и Вселенной, зло. Ты сам, вероятно, иногда используешь выражение «неизбежное зло». Наши обычные высказывания часто содержат в себе глубокие истины. Так ответь мне, неизбежно ли зло?

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*