Ирина Завалишина - Черное. Белое
В его глазах я прочла ответ – он не отправит меня обратно. Сердце немного утихомирилось, и я крепче обняла его. Мы сели на диван.
– Скажи, а… среди вас есть девушки? – Я осторожно взглянула на него, чувствуя, что сердце отбивает странно замедленный ритм.
– Да, есть.
– И они… такие же красивые?
– Да, они красивые.
– Тогда зачем… зачем тебе я? Они же лучше?.. Они же в сто раз лучше!
Внезапно прежнее настроение Марка улетучилось, и он рассмеялся. Красный цвет зрачков исчез, и глаза вновь стали волнующе черными.
– Извини, не удержался. – Он подавил свой смех.
– Они лучше? Скажи: как те, чьи мысли переполнены злом, могут быть лучше? У нас нет, и не может быть того, что есть у тебя: искренности и чистоты взгляда, доброго и отзывчивого сердца. Несколько минут назад, когда он достал пистолет, ты кинулась спасать меня ценой своей жизни. Когда ты смотришь на меня, я вижу, как сияют счастьем твои глаза, вижу, сколько радости ты можешь впустить в себя и отдать другим. Когда ты засыпаешь, то видишь сны, и иногда улыбаешься. Иногда, как ребенок, начинаешь капризничать, а я никак не могу понять, что же ты хочешь. Я не шутил, когда говорил, что запах твоих волос сводит с ума – ты очень вкусно пахнешь. Я мог бы веками наблюдать за тобой, потому что ты очень красива. Никогда еще человек не вызывал во мне столько эмоций. А ведь ты даже не знаешь, как прекрасна, и постоянно сомневаешься в себе…
Я слушала Марка, решив, что мое сердце давно уже остановилось.
– Расскажи о себе, – попросила я.
– Я родился в двести тридцать седьмом году.
Мои глаза округлились от удивления.
– А вы разве не… вечно живете?
– Нет. Мы можем родиться и нас можно убить.
– Как убить?
– Мы можем погибнуть во время битвы. Ведь у нас есть враги – ангелы Света.
– Значит, в двести тридцать седьмом году…
– Да, именно тогда я был порожден злом и вырос… там же. Красота дана мне вместе со всеми остальными способностями. Мой запах сводит с ума, а голос завораживает. Любая информация, однажды увиденная или услышанная, навсегда остается со мной: это можно было бы назвать превосходной памятью, но память – это что-то слишком примитивное. Я могу говорить на всех языках, разбираюсь во всех науках. Я силен, быстр, хитер, безжалостен, зол и практически неуязвим. Мне не нужна ни красота, ни обаяние, чтобы нести зло, но я красив и обаятелен. Мы притягиваем к себе людей, потому что люди не в силах отказаться от искушения, которое чувствуют в нас. Мы обезоруживаем их взглядом, и, пока люди в нашей власти, получаем способность к гипнозу. И люди действуют согласно нашим желаниям.
Теперь все получало свое объяснение. Все, что происходило до этого.
– Если люди делают то, что вы хотите, почему вы еще не покорили мир?
– Ты, кажется, забыла про ангелов Света. Это вечная борьба, в которой никто не может выиграть.
– Ангелы Света тоже имеют способность к гипнозу?
Марк покачал головой.
– Наш дар основывается на слабостях людей. Люди падки на искушения, и поэтому легко вверяют себя нашей воле. Основа для дара светлых ангелов другая – люди хотят знать больше того, что может им открыться. Ангелы Света могут менять сны людей, могут являться им, подавая знаки и предлагая помощь.
Мое сердце ускорило свой ритм, и я закрыла глаза.
– Что? – поинтересовался Марк. – И на тебе они испытали свой дар? Конечно, кто бы сомневался!
Я вспомнила девушку, лежащую под капельницей. Ту самую, на которую напали в нашем городе. Только сейчас я поняла, почему она была такой красивой. Это был ангел!
– Поделишься? – поинтересовался Марк.
– Она… она сказался, что вы несете смерть. Просила меня быть осторожней.
– Может быть, тебе еще не поздно послушаться ее совета?
– Нет! Конечно, нет!
Я вспомнила еще один сон. Огонь, хватающий меня за руку, обжигающий мою кожу…
– Почему они могут воздействовать на мои сны? Ведь я не поддаюсь влиянию твоего гипноза.
– Это не совсем так. Я могу завладеть тобой и даже вижу тот момент, когда ты начинаешь мне поддаваться. Потом я пытаюсь внушить тебе свое желание, но чувствую мощную отталкивающую энергию – твою борьбу и несогласие. Ты борешься со мной с помощью своих желаний, которые – что самое странное – чаще всего совпадают с моими. То есть, ты не позволяешь совершиться тому, чего больше всего хочешь. Может, объяснишь мне, как ты это делаешь? Откуда ты берешь силы оттолкнуть меня и почему борешься со своими желаниями?
– Я борюсь, потому что… потому что… Ты знаешь, что такое боль?
– Я причиняю ее.
– А сам ты чувствуешь ее? Если теряешь что-то очень дорогое для себя?
– Для нас нет ничего дороже самих себя. Если у меня что-то не получается, то я чувствую только злость.
– Значит, ты не знаешь, что такое боль… – пробормотала я.
– Она может быть настолько сильной? – Его ладонь сжала мои пальцы.
– Она может быть очень сильна.
Минуту я молчала, рассматривая Марка. Потом снова задала вопрос:
– Твоя температура?
– Сорок три градуса. Но люди не чувствуют ее – защитная реакция, скрывающая наше существование.
– Я чувствую.
– Больше никто, кроме тебя.
– Намекаешь на то, что я инопланетянка?
Легкая улыбка коснулась любимых губ.
– Не совсем, – пошутил он.
Я доверчиво прислонила голову к его плечу.
– Какая ты глупая. Неужели не боишься меня?
– Боюсь потерять тебя.
Марк отстранился от меня и пробурчал:
– Я этого и ожидал.
– Что?
– А взгляд? Ты видишь мой взгляд? Он не пугает тебя?
– Пугает. Но ведь… – Я понизила голос до еле слышного: – Ярость можно обуздать.
– Обуздать? – Он резко схватил меня за ворот кофты. – Я не человек, чтобы можно было выбирать соотношение добра и зла. Я есть зло!
Марк перестал скрывать при мне свои эмоции, и я со страхом наблюдала, как меняется его настроение.
– Если ты хочешь, чтобы я стал… человечным, то можешь забыть об этом! Я не держу тебя возле себя – ты вольна делать все, что хочешь.
– Нет, Марк, ты держишь.
В его глазах заплясали бешеные огоньки.
– Еще одна загадка. Люди не видят моего взгляда. Только ты!
Я молчала, ожидая, пока он успокоится. У меня еще есть вопросы, на которые я хочу знать ответы. Глаза Марка вновь почернели. Он рассматривал меня: как я сижу, что я чувствую, как я дышу.
– Хочу потанцевать с тобой, – вдруг заявил он.
Он поднял меня с кресла, будто я была легкой, как перышко. Крепко прижав к себе, он вдохнул запах моих волос и закружился в танце.
– Ты сорвала мне все планы, – укоризненно произнес он.
– Какие планы?
– Все.
– Марк, – растянула я. – Что ты делаешь в Атеме?
– Отдыхаю. Это своего рода отпуск.
У меня возникло странное ощущение, что сознание не принимает сказанного.
– У вас бывает отпуск?
– Да, конечно.
– И ангелы могут так свободно разгуливать по Земле?
– Живем мы в Аду… – При этих словах я вздрогнула. – Но проводить жизнь можем где угодно.
– И на небесах?
– Нет. Лишь в редких случаях мы может оказаться там.
– И как долго… длится твой отпуск?
– Пока меня не призовут обратно.
Я задумалась. Сколько у меня осталось времени? Сколько длится отпуск ангелов? Месяц? Год? Десять лет? Что для них десять лет по сравнению с вечностью?.. И что будет, когда его призовут? Я сбилась с ритма танца, но мой любимый поправил меня. Нет. Я не могу! Я не хочу думать о том, что будет, когда его призовут. Моя любовь обречена. Но пока я могу быть с ним, я не потеряю ни одного мгновения.
Музыка закончилась, и любимые губы коснулись моих. На этот раз Марк не целовал меня столь нетерпеливо и неистово, как это было в первый раз. Сейчас поцелуй был осторожным и нежным. И хотя мне очень хотелось обнять его крепче и попросить более требовательного поцелуя, я невольно поддалась его настроению, чувствуя, что больше не стою на ногах, и меня держат только его руки. Вскоре сознание затуманилось. Я не знала, кто он и как долго будет со мною рядом. Я только знала, что люблю его.– Какое-то странное ощущение, – сказал Марк, перебирая черные пряди моих волос.
– Какое? – спросила я.
– Нет. Ничего.Глава 16
Я обошла сломанный стол, который стоял в гостиной. Постучав по нему, я повернулась к Марку.
– Много сил потратил на это?
– Я просто опустил руку. – Он подошел ближе и отломил кусок стола так, как люди отламывают хлеб. – Когда я был маленьким, мне было трудно рассчитывать свою силу. Всякий раз, когда я злился, то крушил все вокруг. Чтобы сделать вот так… – Он смял и раскрошил в щепки кусок стола в своей руке. – Мне необходимо ровно столько силы, сколько вам нужно, чтобы смять кусок ваты. Иногда я боюсь слишком сильно прижать тебя к себе. – Взглянув на меня, он с улыбкой добавил:
– Но не переживай, я умею контролировать свои силы. Я ведь уже давно вырос.
– Тебя боятся дети.
– Да, они чувствуют зло. Предпочитаю держаться от них подальше, их крики привлекают внимание. Гипнозу они не поддаются.
