Пол Боулз - Под покровом небес
– Оставляю ее в твоих руках, сын мой, а тебя в руце Божией.
Лейтенант понял, что тот имеет в виду, и попытался улыбнуться, но даже на это по слабости был не способен. Зато потом он, вспоминая об этом, всякий раз улыбался, настолько эта Жаклина была тоща и страхолюдна – смотреть не на что.
В тот день она запаздывала, а когда пришла, долго не могла отдышаться: около зауйи ее остановил капрал Дюперье и послал к начальнику со срочным сообщением. Оно было об иностранном подданном – американце, который потерял паспорт.
– Американец? – эхом отозвался лейтенант. – У нас в Бунуре?
Да, подтвердила Жаклина. Он здесь с женой, остановились в пансионе Абделькадера (да где бы им еще и быть: во всей округе этот пансион – единственное место, где принимают постояльцев), причем в Бунуре они уже не первый день. Она даже своими глазами видела того джентльмена: вполне себе такой мужчина, молодой…
– Что ж, – сказал лейтенант. – Чего-нибудь поесть бы. Сегодня, может быть, с рисом? У вас найдется время приготовить?
– О да, мсье. Но он велел мне передать вам, что с американцем очень важно увидеться сегодня.
– Господи, да о чем вы? Зачем мне с ним видеться? Я же не могу отыскать его паспорт. На обратном пути в миссию – будете проходить мимо заставы – скажите капралу Дюперье, пусть передаст американцу, что ему следует возвращаться в город Алжир и обратиться там к своему консулу… Если он уже и так не догадался, – после паузы добавил он.
– Ah, ce n’est pas pour ça![64] А в том, что в краже паспорта он обвиняет мсье Абделькадера.
– Что? – взревел лейтенант, которого аж подкинуло.
– Да. Приходил вчера, написал заявление. А мсье Абделькадер просит вас сделать так, чтобы он забрал его. Потому-то и надо, чтобы вы с ним сегодня увиделись.
Жаклина, явно в полном восторге от его реакции, ушла на кухню и принялась там греметь кастрюлями. Она была на седьмом небе от осознания собственной важности.
Лейтенант снова рухнул в постель; им овладело беспокойство. Сделать, чтобы американец отозвал свои обвинения, нужно обязательно – и не только потому, что Абделькадер его старый приятель и совершенно не способен ничего украсть, но главным образом потому, что это один из известнейших и наиболее уважаемых людей в Бунуре. Как владелец гостиницы, он в тесной дружбе с шоферами всех автобусов и грузовиков, совершающих рейсы по этой территории, а в Сахаре это весьма влиятельные люди. Несомненно, многим из них приходилось обращаться к Абделькадеру и получать кредит на проживание и питание; в большинстве своем они у него и живые деньги занимали. Для араба он поразительно доверчив и легко расстается с деньгами, так что и европейцы, и соотечественники, все его за это полюбили. Так что не только невозможно, чтобы он украл этот паспорт, а вообще немыслимо официально предъявлять ему подобное обвинение. В этом плане капрал совершенно прав. Заявление должно быть немедленно отозвано. «Вот не хватало мне несчастий на мою голову, – подумал лейтенант. – И черт принес сюда еще какого-то американца!» С французом он бы знал, как разговаривать, как убедить его покончить с этим делом мирно. Но с американцем? Он уже так и видел его перед собой: этакий гориллоподобный громила со злобно нахмуренной физиономией, сигарой в углу рта и, чего доброго, самозарядным пистолетом в заднем кармане. Да с ним, поди, и поговорить-то толком не удастся: ни я его языка по-человечески не знаю, ни он, наверное, не говорит по-французски. Он принялся вспоминать, что знает по-английски: «Сэр, я должен вас упросить… молить вас (или молять?), чтобы вы… Дорогой сэр, плииз, хотелось бы заставить вам отметить…» И тут он вспомнил, как кто-то ему поведал, что в любом случае… американцы, они ведь – того! – они не говорят даже и по-английски! У них свой собственный местный patois,[65] который только сами они и понимают. А самое неприятное для него в этой ситуации то, что он будет лежать в постели, тогда как американец сможет свободно болтаться по комнате, имея все преимущества, как физические, так и моральные.
Он даже негромко застонал, садясь, чтобы поесть наконец супу, который Жаклина давным-давно принесла. Снаружи завывал ветер и лаяли собаки в лагере кочевников, который те разбили за городскими воротами у шоссе; если бы солнце не сияло так ярко и качающиеся за окном широкие листья пальм не блестели, как стеклянные, закрой он глаза, могло бы показаться, что стоит глубокая ночь: во всяком случае, и ветер, и собаки звучали в точности как ночью. Он доел полдник; когда Жаклина была готова уйти, он ей сказал:
– Сходите на заставу, скажите капралу Дюперье, пусть приведет сюда американца к трем часам. Да пусть сам его приведет, вы, главное, это передать не забудьте.
– Oui, oui,[66] – пропищала она, все еще в состоянии неземного блаженства. Историю с детоубийством она упустила, бог с ней, зато этот новый скандал будет весь ее, с самого зарождения.
XIX
Ровно в три капрал Дюперье ввел американца к лейтенанту в приемную. В доме стояла полная тишина.
– Un moment,[67] – сказал капрал, направившись к двери в спальню.
Постучал, отворил, лейтенант сделал ему знак рукой, и капрал ретранслировал команду американцу; тот вошел в спальню. Лейтенант увидел перед собой юношу… быть может, несколько изможденного… и первым делом отметил, что молодой человек слегка странноват, раз ходит в такую жару в свитере с высоким воротом и в шерстяном пиджаке.
Американец подошел к одру больного и, подавая руку, заговорил на безукоризненном французском. Первоначальное удивление лейтенанта, вызванное неожиданной внешностью посетителя, сменилось радостью. Он распорядился, чтобы капрал принес гостю стул и предложил ему присесть. Затем отправил капрала обратно на заставу; решил, что сможет справиться с американцем собственными силами. Когда они остались наедине, он угостил гостя сигаретой и сказал:
– Я слышал, у вас пропал паспорт…
– Так точно, – отозвался Порт.
– И вы полагаете, что он украден, а не просто потерялся?
– Я знаю, что он украден. Он был в чемодане, который у меня всегда заперт.
– Тогда каким же образом его из этого чемодана украли? – в предчувствии близкой победы заговорил лейтенант, заранее усмехаясь. – Выходит, что «всегда» – это не совсем то слово?
– Украсть его, – спокойно продолжил Порт, – могли, когда я на минутку оставил вчера чемодан открытым, выйдя из номера в ванную. С моей стороны это была глупость, но так уж вышло. А когда я вернулся к двери номера, около нее стоял владелец гостиницы. Он объяснил это тем, что постучал ко мне – сказать, что полдник готов. Однако до того он никогда не заходил ко мне сам: всегда присылал кого-нибудь из боев. Причина, по которой я уверен, что это сделал владелец пансиона, в том, что вчера был единственный раз, когда я оставил чемодан открытым. Раньше не оставлял, покидая комнату даже на секунду. У меня тут никаких сомнений нет.
– Pardon. А у меня вот есть. И очень обоснованные. Нам теперь что – устроить из этого детективную историю? Когда вы в последний раз видели ваш паспорт?
– Когда мы приехали в Айн-Крорфу, – ненадолго задумавшись, ответил в конце концов Порт.
– Ага! – вскричал лейтенант. – В Айн-Крорфу! А теперь вы без колебаний обвиняете мсье Абделькадера. В этом есть логика?
– Да, я его обвиняю, – упрямо повторил Порт, уязвленный тоном лейтенанта. – Я его обвиняю, поскольку логика подсказывает, что он единственный подозреваемый. Он единственный туземец, у которого был доступ к моему паспорту, – вообще единственный из местных, кто мог это сделать.
Лейтенант д’Арманьяк приподнялся на одре чуть повыше.
– А почему вы, собственно, решили, что вором должен быть непременно местный?
Порт слабо улыбнулся:
– А разве не естественно предположить, что украл местный? Помимо того, что ни у кого больше не было возможности его взять, разве это не то, что, как правило, делают именно местные – при всей их любезности и очаровании?
– Нет, мсье. Мне как раз кажется, что такого рода вещи именно местные-то и не делают.
Порта это утверждение застало врасплох.
– То есть как это? Вы серьезно? – изумился он. – Почему? Почему вы так в этом уверены?
– Я тут живу среди арабов не первый год. Конечно, они крадут. И французы крадут. И в Америке у вас есть гангстеры, верно же? – сказал лейтенант с лукавой улыбкой.
Но Порт на это не поддался:
– Это было давно – вся эта эпоха гангстеризма, – отмахнулся он.
Но лейтенанта его слова не впечатлили.
– Да, люди крадут везде. И здесь тоже. Однако здесь… местный житель… – теперь он говорил медленнее, как бы подчеркивая каждое слово, – берет только деньги или то, что нужно лично ему. Он никогда не возьмет то, с чем могут быть связаны какие-то осложнения. Например, паспорт.
