Чак Паланик - Незримые твари
Снова приземлившись на большую керамическую ракушку, читаю:
"Я люблю Сэта Томаса так сильно, что вынуждена его уничтожить. Я с лихвой оплачу убытки, служа первой королеве. Сэт никогда не полюбит меня. Никто больше никогда меня не полюбит".
Как я смущена.
Дайте мне говеное вымученное трогательное нытье.
Вспышка!
Дайте мне отстойное эгоцентричное самолюбование.
Боже!..
Пиздец. Как я устала быть собой. Собой красивой. Собой уродливой. Блондинкой. Брюнеткой. Тысячи сраных модных прикидов, которые все равно оставляют меня в плену меня самой.
Кем я была до происшествия - сейчас уже просто история. Все доныне, и доныне, и доныне - все лишь история, с которой я таскаюсь туда-сюда. Думаю, это касается любого в нашем мире. Мне нужно ни что иное, как новая история о том, кто я есть.
Что мне нужно - так это облажаться настолько, чтобы уже невозможно было спастись.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
Вот такой была жизнь в Проекте Реинкарнации Свидетелей Брэнди Элекзендер.
В Санта-Барбаре Манус, бывший Дэнвером, научил нас добывать наркоту. Мы трое были втиснуты в тот самый "Фиат Спайдер" всю дорогу от Портленда до Санта-Барбары, и Брэнди уже хотелось взять да подохнуть. Все время, прижав руки к пояснице, Брэнди повторяла:
- Останови машину. Надо потянуться. У меня спаз-ыа-мы. Надо остановиться.
У нас ушло два дня на то, чтобы добраться из Орегона в Калифорнию, и два штата обнаружились прямо рядом друг с другом, как дома по соседству. Манус все время пялился на Брэнди, слушал ее, и все это с такой нескрываемой любовью, что мне хотелось тут же прикончить обоих самыми жуткими и болезненными способами.
В Санта-Барбаре, стоило нам въехать в город, Брэнди тут же захотелось выйти из машины и немного прогуляться. Беда в том, что в Калифорнии уж слишком уютные райончики. Прямо здесь, на холмах Санта-Барбары. Пошатайся тут вокруг да около - полиция или какой-нибудь частный охранный патруль обязательно пересечет тебе дорогу, захочет узнать кто ты такой и попросит предъявить, пожалуйста, документы.
Ну а у Брэнди, понятно, снова спазмы, и принцесса-истеричка забрасывает через дверь ногу и наполовину вылезает из "Спайдера", даже не дав Дэнверу по-человечески притормозить. Брэнди нужны капсулы "Тайлокса", которые она оставила в номере 15-Джи Конгресс-Отеля.
- Нельзя прекрасно выглядеть, - ноет Брэнди уже, пожалуй, в тысячный раз. - Пока не будешь прекрасно себя чувствовать.
Вверху, на холмах, мы сдаем к бордюру у знака "ПРОДАЕТСЯ". Дом, наблюдающий за нами сверху - большая гасиенда, достаточно испанизированная, чтобы захотелось плясать фламенко на столе, качаться на кованной железной люстре, носить сомбреро и патронташ.
- Ага, - заявляет ей Дэнвер. - Наведите красоту, и я покажу, как здесь можно выдурить немного тех обезболивающих, что доктор прописал.
Перенесемся на три дня назад, когда мы укрывались в квартире Дэнвера, пока не смогли раздобыть немного денег и скинуться. У Брэнди созрел новый план. Прежде, чем пойти под нож, она решила разыскать сестру.
Ту самую меня, которая хочет сплясать на ее могиле.
- Вагинопластика - это вроде как навсегда, - поясняет она. - Дело может подождать, пока я разберусь кое с какими вещами.
Она решила найти свою сестру и рассказать ей обо всем: про гонорею, про то, почему Шейн не умер, и что было потом, - обо всем подряд. Все разъяснить. Она бы, пожалуй, удивилась, если бы знала, насколько ее сестра уже в курсе.
А мне нужно было только уехать из города на случай, если по каналам пошел ордер на арест за преступный поджог, поэтому я грожу Дэнверу, что если тот не поедет с нами, я побегу в полицию и обвиню его. В поджоге, в похищении, в покушении на убийство. А Эви я шлю письмо.
Брэнди я пишу:
"давай покатаемся немного. посмотрим что как, развеемся".
Это осознается с трудом, но каждому из нас есть от чего бежать. И когда говорю "нас" - я имею в виду каждого в нашем мире. Вот так, Брэнди считает, что мы отправляемся на экскурсию, чтобы разыскать ее сестру, Дэнвер же прибился к нам из-за шантажа. Мое письмо для Эви торчит в ящике у подъездной дорожки, ведущей к обугленным развалинам ее особняка. Эви, должно быть, в Кэнкане.
Письмо к Эви гласит:
"Для мисс Эвелин Коттрелл,
Манус говорит, что он стрелял в меня, а ты ему помогала того что между вами были грязные отношения. Чтобы тебе не пришлось попасть в ТЮРЬМУ, пожалуйста разыщи расчет по страховке за ущерб твоему дому и частной собственности настолько быстро, насколько можно. Переведи весь этот расчет в банкноты Соединенных Штатов, десятки и двадцатки, и пошли их мне на предъявителя в Службу доставки в Сиэтле, штат Вашингтон. Я человек, которого ты оставила без жениха, ты, бывшая лучшая подруга, неважно какие враки ты себе рассказываешь. Пришли деньги и я буду считать вопрос решенным и не пойду в полицию чтобы тебя арестовали и послали в ТЮРЬМУ, где ты будешь драться день и ночь за свою жизнь и достоинство, но точно потеряешь и то и то. Кстати, еще я сделала большую операцию по восстановлению, так что теперь выгляжу даже лучше себя раньше, и со мной Манус Келли и он снова любит меня и говорит что тебя ненавидит и будет свидетельствовать против тебя в суде что ты сука.
Подпись - Я".
Перенесемся на берег над Тихим океаном, на парковку у бордюра испанской гасиенды, той, которая "ПРОДАЕТСЯ". Денвер рассказывает нам с Брэнди, что нужно подняться наверх, пока он отвлечет агента. Из центральной ванной должен открываться лучший вид - вот как ее разыскать. В центральной ванной должны оказаться лучшие наркотики.
Ясное дело, Манус когда-то был детективом полиции нравов, если по-вашему вилять задницей по кустам Вашингтон-Парка, нарядившись в бикини "Спидо" на размер меньше, и ждать, пока какой-нибудь сексуально голодный одиночка вытащит член, - если по-вашему таким занимаются детективы, то - ясное дело, Манус был детективом.
Потому что красота - это сила, как и деньги - сила, как и заряженное оружие - сила. А лицо Мануса с потрясной квадратной челюстью и резными скулами могло бы украшать нацистский агитационный плакат.
Когда Манус еще боролся с преступностью, одним утром я обнаружила его срезающим корочку с куска хлеба. Хлеб без корочки заставил меня вспомнить детство. Как мило - я ведь подумала, что он готовит мне тост. Потом Манус становится перед зеркалом в квартире, которую мы с ним делили, наряженный в белый "Спидо", и спрашивает: если бы я была голубым, захотелось бы мне оттрахать его в зад? Затем переодевается в красный "Спидо" и снова спрашивает. Ну, интересуется он, вот в самом деле, взять впердолить ему в дупло? Впереть кабак? Такое утро даже на камеру снимать не захочется.
- Мне нужно вот что, - объясняет Манус. - Чтобы мотня казалась большой, а задница была как у юноши, - берет кусок хлеба и заталкивает его в пространство между своим телом и промежностью "Спидо".
- Не волнуйся, таким способом модели нижнего белья добиваются лучшего вида, - поясняет он. - Так получается гладкая безобидная выпуклость, - поворачивается боком к зеркалу и говорит. - Как думаешь, может, нужен еще кусок?
Работа детектива у него заключалась в том, что он тыкался туда-сюда по хорошей погоде в сандалиях и счастливом красном "Спидо", а двое ребят в штатском ждали неподалеку в припаркованной машине, пока кто-нибудь клюнет на приманку. Такое случалось чаще, чем можно вообразить. Манус был кампанией из одного человека по зачистке Вашингтон-Парка. Ему никогда бы не удалось добиться такого в роли обычного полисмена, тем более что на этом посту в него никто не стрелял.
Все сильно напоминало слова "Бонд, Джеймс Бонд". Очень отдавало плащом и кинжалом. Было излишне "шпион-против-шпиона". Плюс он получал отличный загар. Плюс его издержки на членство в тренажерке и на покупку новых "Спидо".
Переключимся на риэлтера в Санта-Барбаре, который трясет мне руку и повторяет мое имя - Дэйзи Сент-Пэйшнс - снова и снова, как делают, когда хотят произвести приятное впечатление, но при этом не глядя на меня в вуалях. Он смотрит на Брэнди и Дэнвера.
Очень приятно.
Дом в точности такой, каким представляется снаружи. В столовой большой резной стол-лавка в миссионерском стиле, под люстрой кованого железа, на которой можно качаться. Стол покрыт расшитой серебром бахромчатой испанской шалью.
Мы представляем личность с телевидения, которая желает остаться неназванной, объяснил агенту Дэнвер. Мы - брифинговая группа, которая присматривает дачу для этой безымянной знаменитости. Мисс Элекзендер - эксперт по токсичности продукции, ну, знаете, смертоносные пары и выделения, исторгаемые квартирами.
- Новый ковер, - поясняет Дэнвер. - Способен выделять ядовитый формальдегид вплоть до двух лет после того, как его постелили.
