Сара Аллен - Сахарная королева
Уже смеркалось, миссис Лэнгдон Мерриуэзер собралась уезжать, и Маргарет пошла в дом вызвать такси. Пожилые гости старались разъехаться по Домам пораньше, потому что с наступлением темноты Марко выставлял горячительные напитки и на его вечеринках начинался знаменитый разгул.
Маргарет знала, что за миссис Мерриуэзер приедет Роули, поэтому под каким-то предлогом осталась в доме и стала дожидаться его у окна. Ей хотелось, чтобы он увидел ее в костюме, состоявшем из саронга, сандалий и облегающей кофточки без рукавов, завязанной узлом под грудью так, что оставалась открытой полоска кожи на животе.
Она увидела, как он проехал мимо их особняка. На улице перед домом яблоку негде было упасть, и ему пришлось проехать чуть дальше и оставить машину там. Она выбралась из дома и встретила его на полпути, на обсаженной самшитами аллее перед домом Франклинов.
Он окинул всю ее взглядом и улыбнулся.
— Добрый день, Роули, — произнесла она тем особым голосом, которым разговаривала с ним всегда, когда им случалось видеться на публике.
— День добрый, миссис Сиррини.
— Жарко сегодня, верно?
— Да уж.
Она остановилась напротив него на тротуаре.
— Ты потрясающе выглядишь, — шепнул он и сжал кулаки, как будто его снедало неодолимое желание прикоснуться к ней.
Она оглянулась через плечо. Пока никто еще не знал, что он здесь. У них было несколько минут, и она увлекла его во двор Франклинов, за деревья. Франклины были на вечеринке. Можно было не опасаться чужих глаз.
Они принялись целоваться, его ручищи заскользили по ее телу. За это она и любила его — за горячность, за то, что позволял ей направлять его руки туда, куда ей было нужно, чтобы обмирать от его прикосновений. Он пробуждал в ней страсть. Она все время думала о нем. Ее тело изнывало в его отсутствие и пело, когда он был рядом. Иногда у них не было времени ни на что, кроме таких торопливых страстных объятий. А иногда она нанимала его, чтобы поехать в Ашвилл за покупками, но где-нибудь на полпути они останавливались, устраивали себе пикник и болтали весь день напролет. Роули был славный малый, честный и смышленый. Он мог бы остаться в армии или пойти учиться в колледж, но вернулся домой и впрягся в семейный бизнес. У своих родителей он был единственным сыном, и их гордость и любовь окружали его как ореол. Когда Маргарет пускалась в воспоминания, она каждый раз задумывалась об этом. Другого такого человека она не знала. Он купался в любви родных и сам дарил любовь так же естественно, как дышал. Ей хотелось быть рядом. Хотелось впитывать его любовь, пока не наполнится ею до краев. Но времени никогда не хватало.
Он расстегнул ворот ее блузки, и его губы скользнули по ее шее, но тут вдруг послышалось:
— Так-так!
Они отступили друг от друга, и Маргарет поспешно принялась застегивать пуговицы.
— Так я и знала! — воскликнула Ливия; в своем праведном гневе она даже стала казаться выше ростом, точно превратилась в великаншу, способную без труда растоптать их. — Я знала, что в конце концов ты покажешь свое истинное лицо. Прелюбодейка. Шлюха. Ты опозорила Марко Сиррини и все то, что он сделал для нашего города.
Маргарет понимала, что поступает неправильно, но не намерена была извиняться за это — ни тогда, ни сейчас. Достойный человек на ее месте раскаивался бы, что завел роман на стороне. Впрочем, она никогда и не претендовала на звание достойного человека. А вот Роули был человеком достойным. Даже более чем достойным.
— Уйди, Роули, — бесцветным голосом приказала Маргарет.
— Никуда я не уйду.
— У тебя нет выбора.
— Я остаюсь.
Она повернула к нему голову и отчеканила:
— Роули, ради всего святого, уйди.
Когда он ушел, Маргарет с ледяным спокойствием заключила с Ливией сделку. Она не стала просить Ливию ничего не говорить Марко. Она попросила лишь не упоминать имени Роули. Он был так молод. Он заслуживал права на спокойную жизнь, а гнева Марко не заслуживал, и его родные тоже. Ливия согласилась, потому что это позволяло ей убить двух зайцев сразу: она получала возможность открыть Марко глаза на недостойное поведение его жены и при этом обретала власть над Маргарет.
Марко, разумеется, пришел в бешенство. Он наорал на нее и чуть не размазал по стене спальни, пока гости пили и смеялись на улице. Это был первый и единственный раз, когда он поднял на нее руку. Он желал знать, с кем она ему изменила. Ливия не назвала имени, сказала только, что видела Маргарет с каким-то мужчиной, а с кем именно, не разобрала. Но сломить жену Марко не удалось, как он ни ярился. Снежные королевы не ломаются. Их можно лишь растопить, но для этого в Марко было недостаточно теплоты.
В конце концов он отступился от нее. Нужно было возвращаться к гостям, и он потребовал, чтобы она привела в порядок разбитую губу и присоединилась к нему. Больше ни о каком доверии к ней с его стороны не может быть и речи, сказал он. За ней будут следить. Он будет в курсе всего, что она делает. Он не позволит ей ставить себя в дурацкое положение.
Он выяснит, с кем она ему изменяла.
И сотрет наглеца в порошок.
Поздно вечером Роули появился под дверью их особняка и принялся барабанить в нее кулаками. Он был исполнен решимости во всеуслышание объявить о своей любви к Маргарет, и ему было наплевать, кто и что может подумать. Он собирался бросить вызов великому Марко Сиррини. К счастью, Марко уже видел седьмой сон на втором этаже после жесткого секса; чтобы вытерпеть это, Маргарет пришлось принять валиум. Все дальнейшее она помнила отрывочно. Помнила, как твердила Роули, что не любит его, что вообще не умеет любить. Помнила ощущение снова смерзающегося внутри льда. Она старше его, говорила Маргарет. Она замужем. А им она просто пользовалась. Он должен жить дальше без нее.
Она помнила, как он умолял ее. Помнила, как пыталась не заплакать, как отчаянно хотела, чтобы он поскорее ушел. Она обнаружила, что способна на любовь, обнаружила у себя в глубине души нечто, о существовании чего никогда не подозревала, и злилась на Роули за то, что он показал ей, что это такое. Если бы не он, ей не было бы сейчас так больно.
Последнее, что она помнила, — как смотрела ему вслед. Мольба «пожалуйста, не уходи» застряла у нее в горле.
С того дня Роули ни разу не сказал с ней ни одного слова, не обратился к ней напрямую.
ГЛАВА 10
ПОДУШЕЧКИ С ПОМАДКОЙ
«Я этого хочу», — твердила себе Хлоя. Днем она заварила себе очередную чашку чая из крапивы, надеясь почувствовать, что приняла верное решение. Но единственным решением, принятие которого облегчил ей чай, было готовить или нет в этом году индейку (она решила не готовить) и надевать на улицу шапку или нет (она решила надеть). Ответ на вопрос, идти или нет на свидание с Джулианом, так и оставался неясным, как мутные воды реки Грин-Коув.
Разобраться с тем, что ей готовить и что носить, она была в состоянии и сама. Наверное, Нова дала ей недостаточно сильную дозу этого зелья.
Хлоя выплеснула остатки чая в раковину. Предстоящий День благодарения наводил на нее тоску. В этом году у нее не получится отметить его с родителями Джейка, а она всегда любила это. Ей нравилось предвкушать, что на этот раз придумает Фейт, как она украсит дом, какое угощение подаст. И вообще, это будет первый ее День благодарения в одиночестве. Весь день ей звонили друзья и знакомые, оставляли на автоответчике поздравления и желали хорошо провести праздник. Ей не хотелось разговаривать с ними, вежливо отказываться от сочувственных предложений присоединиться к семейным торжествам. Вообще, единственной, с кем она не прочь поговорить, была Джози — она позвонила утром узнать, как дела. Хлоя пыталась перезвонить ей, но на том конце провода включалась голосовая почта. Тогда-то ей и пришла в голову мысль позвонить Джулиану. После того злополучного вечера в «Найт-Лайт» они не общались. Надо было хотя бы извиниться, пожелать ему хороших праздников.
И конечно, может быть, он наконец назовет ей имя женщины, с которой переспал Джейк.
Вчера, когда Джози зашла к ней с едой, Хлоя рассказала, на что ей пришлось пойти, чтобы выяснить, кто была та, другая женщина. Она даже заявила, что совершенно определенно не собирается снова встречаться с Джулианом. Тогда она искренне так думала, потому что Джози была рядом, а в ее присутствии Хлоя чувствовала себя лучше. Но то, что вчера представлялось ей хорошей идеей, теперь стало казаться кошмаром. Она не в состоянии была управлять своими чувствами, и собственная непредсказуемость пугала ее.
Все прочие способы не помогали. Если она выяснит, кто была та женщина, все встанет на свои места.
Джулиан снял трубку сразу же, как будто ждал ее звонка.
— Привет, Джулиан, это Хлоя. Прошу прощения за понедельник.
— Твои друзья просто психи, — сказал он; даже в этом упреке слышались обольстительные нотки, ее немедленно потянуло пожалеть его, оказаться с ним рядом. — У меня до сих пор челюсть болит.
