Али Смит - Как
Было уже поздно, за что мне могло сильно влететь. А значит, терять нечего, я гуляла в темноте возле канала, подошла прямо к каналу, к самому краю, что уже и вовсе было чревато поркой. Наверное, вернувшись домой, я застану отца, поджидающего меня с ремнем наготове, а мои перепуганные братья, выглядывающие у него из-за спины, потом непременно шепотом спросят: ну, что, застукал тебя Тейн или нет? Я встала, удерживая равновесие, над водой, и уронила яблоко. Мне понравился плеск воды в темноте. Я стала вынимать из карманов и из-под свитера яблоки и, одно за другим, побросала их все в канал. Они поплыли, сбились в кучку, в несколько кучек плавучих яблок на поверхности воды.
Но, когда я вернулась домой, дом был погружен во мрак. Я поднялась по лестнице на цыпочках и, проходя мимо комнаты отца, услышала за дверью его храп. Я остановилась возле комнаты мальчишек. Они дышали в унисон. Я разглядела Патрика — он спал, сбросив простыню, положив руку на грудь, а вторую свесив с кровати. Зайдя в свою комнату, я закрыла дверь; где-то глубоко внутри меня чесалось желание вскочить, сбить на пол все книги, лежавшие на шкафу и громко хлопнуть дверцами шкафа. Я засунула руки себе под бедра и крепко на них села, чтобы пресечь такое желание.
Не тогда ли я решила, что мне необходимо выдумать себе кого-нибудь? Выдумать кого-то, кто бы видел, как моя рука высовывается из кустистой стены мальчишеского шалаша, как моя рука в темноте выбрасывает яблочный огрызок, — и кто никому не рассказал бы об этом. Подруга, которая тоже была бы там, на берегу канала, и видела бы, как видела я, лунный свет на воде вокруг казавшихся почти черными яблок. Я бы выглядывала ночью — хоть каждую ночь — из окна своей спальни, а она сидела бы там, на тротуаре, и просовывала бы палки в решетку дренажной канавы. Эта воображаемая подруга просуществовала довольно долго — до тех пор, пока я не заменила ее на выдуманную собаку, поселившуюся под моей кроватью и защищавшую меня от лукавого, как говорится в церкви. Я знала, что она каждый божий день дежурит возле школьных ворот, разминая лапы, и ждет меня и четырехчасового звонка, совсем как собака у мальчика в «Лесси, вернись домой»[28], - такая преданная, что поводка не требовалось, так хорошо обучена, что не нужно было ни свистеть, ни звать ее: она просто ждала бы меня, выставив уши торчком и подняв хвост. Я до сих пор будто вижу ее. Черно-белая мордочка, белые лапы, хвост с черным кончиком. Ту подругу я тоже мысленно вижу до сих пор: она по-прежнему сидит на тротуаре и выглядит в точности как я в том возрасте.
Шесть, семь лет спустя. Девять, десять лет назад, вот я прихожу с работы, сбрасываю обувь у задней двери, хочу поскорее снять колготки и забросить их в другой конец комнаты, смыть с себя запах жареной картошки с бифштексами, как вдруг меня зовет отец: Айслинг! Можешь заглянуть сюда на минутку? Он на кухне — показывает очередной женщине кухонный гарнитур. Это Айслинг, говорит он ей, моя младшенькая. О, да она на вас очень похожа, откликается женщина, оглядывая меня и кивая. Эта женщина — тоже его младшенькая, с такими молодыми он не встречался уже много лет, еще недавно всем его женщинам было хорошо за сорок, но этой на вид всего тридцать с небольшим, она еще миловидна, хотя ее миловидность немного изношена, так что, похоже, она созрела для такого, как мой отец. Она смотрит на меня сочувственными коровьими глазами, а это значит, что он уже успел выложить ей свою историю: жена умерла, остался один с тремя детьми, мы выкручиваемся, но, видит Бог, порой тяжело приходится. Интересно, как ее зовут; в этом году у нас на кухне уже побывали Марджори, Бренда и Мойра, и все они теребили на себе обручальные кольца. Скоро она начнет давать ему советы, где покупать для меня одежду, и это будет длиться несколько месяцев, а может, несколько недель, смотря по обстоятельствам. Иногда это длится ровно столько времени, сколько требуется, чтобы установить у них дома новую кухонную мебель. Я с не меньшим сочувствием окидываю ее взглядом и поворачиваюсь, чтобы уйти.
Погоди, Эш, говорит отец. Мы называем ее уменьшительно Эш, объясняет он той женщине. Да, имечко у нее не из коротких, я никогда раньше такого не слышала, отвечает та. А что это за доктор к тебе приходил? — спрашивает меня отец. Тут в дверь один человек стучал, тебя искал. Какой еще человек? — спрашиваю я. Доктор Какой-то там, он сказал, ты собираешься с ним завтра куда-то поехать, затрапезный такой с виду, с бороденкой. Тут мой отец начинает говорить неестественным голосом, и женщина глупо хихикает. Я пожимаю плечами и выхожу.
Надеюсь, ты не собираешься никуда ехать с мужчиной, который втрое тебя старше, бросает отец мне вдогонку. Потому что никуда ты не поедешь. Трудно с девчонками, обращается он уже к женщине. Не знаю, Марлен, поймете ли вы меня, но мальчишкам-то я всегда знаю, что сказать. А с этой — ну, просто не знаю. Он печально глядит на меня. Это миссис Маккэй, говорит он мне, она пришла посмотреть на нашу кухню в действии, и она тебе подтвердит, что опасно связываться непонятно с кем. Конечно, опасно, Кенни, согласно кивает миссис Маккэй и качает головой.
Я уступаю. Это одна из игр моего отца, которые помогают ему заманить жертву в силки. Я говорю ему, что понятия не имею, о чем речь, и, уже поднимаясь по лестнице, слышу, как он показывает ей удобные петли на дверцах шкафов и мусорное ведро, спрятанное в фальшивом буфете. Я закрываю за собой дверь, включаю на полную громкость «Звуки тишины», ложусь на кровать и думаю о Дельфине с работы. Милашка Дельфина, похожая на французскую кинозвезду — на французскую звезду с инвернесским выговором, моя ровесница, училась со мной в одной школе, а в прошлое Рождество бросила учебу и устроилась сюда на полный рабочий день; сегодня утром, в половине девятого, она была такой обторчанной или пьяной, что танцевала по всей кухне в обнимку с метлой и пела «Однажды явится за мною принц», а толстуха-повариха Джанет, которая обычно страшно вредная, уложила ее отдыхать и даже вступилась за нее перед Макуильямом.
Я только выхожу из душа, как вдруг звонят в дверь, и Патрик идет открывать. Он зовет меня. Там стоит женщина с короткими темными волосами, она бессмысленно улыбается, за ней маячит бородатый мужчина, а позади них обоих, прислонившись к соседским воротам, таинственная серьезная девушка — та, с дерева — играет в мяч, хлопая им о землю. Я снова перевожу взгляд на женщину, а она вытянула вперед руку — так, словно я что-то должна в нее положить.
Меня зовут Патриша Шоун, очень приятно познакомиться, обращается ко мне женщина. Она берет мою влажную руку и встряхивает ее, потом задерживает в своей руке. Я очень рада, что вы с нами поедете, говорит она, это одна из лучших выдумок Эми. Как будет чудесно, если уроженка здешних мест покажет нам все, что действительно стоит увидеть. Это огромная удача, что вы с Эми подружились, да и нам с Дэвидом страшно повезло.
К двери подходит мой отец. Что ты натворила, Эш? — спрашивает он. Что она натворила?
Меня зовут Патриша Шоун, очень приятно познакомиться, вы, должно быть, мистер… Вы, должно быть, отец подруги Эми, говорит та женщина. Отец смотрит на мою руку, зажатую в ее руке. Он вдруг широко улыбается. Мы остановились в доме по соседству с вами, продолжает женщина со смешком, мы тут на целую неделю, мы в первый раз в Шотландии. Как мило с вашей стороны, что вы разрешаете вашей дочери…
Эш, подсказывает девушка, стоящая у ворот, продолжая играть в мяч.
…познакомить нас с окрестностями, договаривает женщина.
Мы все на мгновенье замираем, воцаряется пауза. Да вы лучше заходите, прерывает молчание отец. О-о, говорит женщина, я все никак не привыкну к тому, какие тут все милые и добрые. Они с бессловесным мужчиной проходят в дом вслед за моим отцом. Девушка проводит ладонью по шероховатой древесине верхней части ворот. Мы слышим дружный смех, доносящийся из дома, и звяканье, с которым мой отец возится у шкафчика с виски.
Будет забавно, произносит девушка мрачным голосом.
Ты с ума сошла, говорю я. Я никуда не могу поехать с тобой и с ними, я же работаю. У меня работа, я не могу просто так взять и уехать, когда мне заблагорассудится.
Теперь уже Джеймс подошел к двери, а у него из-за плеча выглядывает Патрик. А ты к нам не зайдешь? — спрашивает Патрик девушку. Как тебя зовут? Ты не хочешь к нам зайти? Кто твоя подружка? — шепчет Джеймс мне на ухо. Он обнимает меня и горячо дышит на мое плечо через вырез футболки, я чувствую его сладкий запах. Патрик обнимает меня с другой стороны и говорит девушке: мы тут все близнецы, попробуешь найти отличие? Он ерошит мои влажные волосы, и я нагибаюсь, вырываюсь. Твоя подруга не зайдет к нам, Эш? — спрашивает Патрик. Меня зовут Джеймс, мы ее старшие братья, а ты из Англии, да? — интересуется Джеймс.
Девушка смотрит прямо на меня, как будто тут больше никого нет, только я и она. А там не очень скучно, на этой работе? — обращается она ко мне. Или тебе нравится?
