Александр Шелудяков - ЮГАНА
Тут же, около качелей, было и другое приспособление: большое вращающееся колесо раскручивалось и стоящий на этом круге должен был стрелять из лука по мишеням. Подобные тренировки даже зимой не прекращались. Зимой ночи длинные, а рассвет поздно приходит на юганскую землю, поэтому эвенкийка обычно втыкала около мишеней берестяные факелы.
Таня Волнорезова часто подсмеивалась над Юганой и сыновьями: «О господи, Югана, замучила ты у меня ребятишек. Муштруешь их всех так, словно завтра грянет настоящая война». Югана, как всегда, отвечала немногословно: «Плохие, жирные мысли дружат с ленивым человеком». И Таня, конечно, соглашалась в этом с Юганой и не давала ребятам по утрам потягиваться, нежиться в теплых постелях, а гнала их на улицу, на тренировку в стрельбе из лука или снег отгребать, дрова колоть. Работы по дому ребятам хватало: за скотиной надо было ухаживать – две коровы, телята, да еще в хозяйстве более пятидесяти соболей – и им необходимо своевременно корм приготовить, раздать, клетки почистить.
Сыновья Тани Волнорезовой, благодаря Югане, с малолетства полюбили лучные стрельбы и даже часто пренебрегали ружьями и уходили в урманы на промысел белки с охотничьими луками. А по весне и осенью также опять из луков били стрелами щук, налимов, которые жались к берегам. Любили ребята промышлять крупную рыбу острогой, освещая ночную воду дремлющих заводей огненным жирником, факелом. Еще была любимая игра у братьев – стрельба из луков по бабкам. И поныне в сибирских деревнях не забыта эта древняя игра, и особенно она много собирает любителей, болельщиков в праздничные дни.
Югана воспитывала и готовила вождей племени Кедра. А каждый вождь должен стрелять без промаха со скачущей лошади, с обласа в бурю, когда легкий речной челнок кидают волны, в бегущего зверя, летящую птицу. Теперь Югана довольна своими воспитанниками: молодые вожди сами могут учить своих воинов.
2
На улангаевской школе зиял провал в крыше. Небрежно сброшенные шиферные листы покрошились на осколки. Ломать не строить.
Бригадир продолжал нумеровать стенные бревна. Крик с крыши заставил его насторожиться:
– Ребята, старуха идет!
– Снова пожаловала. Опять устроит цирк, – с досадой проговорил рыжий парень.
– Погоди, Ленька, стрекотать. Повременим курочить крышу… Старуха ведь с луком. И стрелы у нее в колчане… – с боязнью проговорил Митрий, а сам, отложив в сторону гвоздодер, сел на стропилину.
– Точненько! В колчане у нее не помада и духи, а стрелы оперенные торчат, – произнес Ленька, а сам с любопытством смотрел на эвенкийку. – А вон, в кузове, еще три архаровца и тоже вооружены луками… Митрий, уходим на землю. Ну их всех к черту. Проткнут в брюхе кишки своими летучими дрючками, и визжи потом, как поросенок, а до районной больницы далековато, доставят всех нас туда покойничками.
В это время к милиционерам подошел дед Чарымов. Он держал в руках здоровенного петуха.
– Капитан, раз у твоего войска передышка и замешкались вы у нас в Улангае, то, может быть, купите у меня петуха на варево. Зажирел он, куриц не топчет. Я вам картошечки или лапшички домашней раскатки принесу. А хлеб-то мягкий, пышный, только что моя старуха вытащила из русской печи… – говорил Михаил Гаврилович, а сам посматривал на Югану, которая тихо, как бы лениво, шла к милиционерам.
Орлан сидел в кабине вездехода, а Карыш, Ургек, Таян стояли у борта машины. Указав на них, Михаил Гаврилович пояснил милиционерам, что лучше всего им уехать и прихватить с собой бригаду рабочих.
К милиционерам подошли рабочие. И даже команда самоходки, во главе со старым капитаном, наблюдала из рубки судна за эвенкийкой.
Югана остановилась около капитана Соловьева, обвела взглядом всех собравшихся, а потом спокойно улыбнулась, посмотрела на Михаила Гавриловича.
– Бабушка, что тебе нужно? Ведь школу уже начали ломать, – сказал капитан Соловьев. – Бесполезно теперь вам заниматься разными каверзами…
– Да она тетиву лука не натянет. Ручонки у нее дряхлые.
– За нее, ежели понадобится, натянут тетиву вон те, что в кузове вездехода, в дозоре. У тех-то силенок хватит кой-кому из нас продырявить животы, – разговаривали меж собой Ленька с Митрием, продолжая начатый на крыше школы разговор.
– Бабушка, чего нужно тебе и тем вон, внукам, что ли?.. – спросил у Юганы капитан Соловьев.
– Вождь племени Кедра Орлан вышел на тропу войны. Орлан просил Югану узнать у начальника: куда можно стрелять его людей? – сказала спокойно Югана, четко выговаривая каждое слово, потом, обратившись к Михаилу Гавриловичу, произнесла несколько слов на эвенкийском языке.
– Что она, дедушка, толмачила тебе по-своему? – спросил капитан Соловьев и посмотрел в сторону вездехода.
– Только что она вам всем сказала на русском языке. Но могу еще разок повторить: Югана спрашивает, в какое место можно стрелять противников школы. Если желаете, можно попросить стрелять в руку, скажешь в глаз – вылетят из орбит глаза, что тебе стекляшки. Такой обычай у эвенков племени Кедра: сильный спрашивает слабого – убивать его насмерть или только слегка ранить. Можете вы попросить Югану, чтобы ее воинство стреляло томарами, тупорылыми стрелами, с набалдашниками на концах вместо стальных наконечников. Тогда противники школы могут отделаться синяками, без кровопролития дело обойдется.
Югана подошла ближе к капитану Соловьеву и протянула ему оперенную стрелу. Тот, ничего не понимая, взял ее и передал лейтенанту.
– Зачем даешь, бабушка, стрелу? – спросил капитан, но сам смотрел на деда Чарымова и глазами просил пояснить.
– Югана подала начальнику знак войны. Начальник принял. Пусть теперь смотрят все люди с большой железной лодки…
– Ну, мужики, сейчас начнется! Затеяли вы заваруху, – сказал дед Чарымов. – Ведь опосля не расхлебать всю эту заваруху и главному прокурору.
– Чего запанихидничал, старик? – спросил у Михаила Гавриловича бригадир с тревогой.
– А ты видал, сама Югана вышла на войну с вами, взялась за оружие своих предков. Она вас всех одна может переполошить, как утят-подлетышей. Начнет, брат, хлестать стрелами, не успеете взвизгнуть.
– Бригадир, я пошел на самоходку! – громко сказал Ленька и, посмотрев на деда Чарымова, уточнил: – У меня нет желания дрыгать перед смертью ножками.
– Пошли, мужики! Пусть директор совхоза сам ломает эту школу, провалилась бы она с потрохами сквозь землю, маета тут и страх один вместо работы, – поддержал Леньку толстошеий мужик и, заткнув топор за пояс, хотел было идти, но капитан Соловьев остановил их с Ленькой:
– Подождите разбегаться… Тоже мне мужчины…
– Уходите, бегите мужики, подальше от греха, – советовал Михаил Гаврилович. – С Юганой шутки плохи. Вон, полюбуйтесь, несет вам подарочек…
Югана шла от вездехода к группе милиционеров и рабочих и несла, обхватив руками, большой трехведерный кузов, шитый из бересты.
Эвенкийка подошла и поставали берестяной кын на землю.
– Тут Гунда, богиня Мира и Войны. Гунда будет воевать с вами и прогонять из Улангая. – Югана взяла из рук Чарымова черемуховый посох и очертила вокруг кузова небольшой круг.
Назад, к вездеходу, Югана, шла резвым шагом. Чарымов стоял около круга и посматривал на капитана Соловьева.
– А это еще что за фокус? – не утерпев, спросил Ленька у Михаила Гавриловича.
– Там Гунда, богиня Мира и Войны. Надо вам уходить, пока не поздно. Югана не даст ломать школу. – Сказав это, Чарымов пошел к капитану Соловьеву, который все это время стоял, наблюдая, чуть поодаль.
– Что значит, дедушка, этот очередной спектакль? – спросил капитан у старика Чарымова, а сам все посматривал в сторону вездехода на Югану и ребят.
– А ну-ка, познакомлюсь я с Гундой, может, в невесты себе определю! – задористо произнес Ленька и, перешагнув запретную черту круга, очерченную Юганой вокруг кына, перед тем умышленно высоко задрав ногу, подошел к кузову, приложил ухо, послушал.
Михаил Гаврилович торопливо вытащил из-за пазухи два накомарника, вытканных из конского волоса, один кинул на свою голову, второй – на голову капитана, не спрашивая позволения.
А в это время Ленька, взяв кузов за берестяную скобу-ручку, хотел поднять его, но его остановил крик Михаила Гавриловича:
– Не трожь, парень! Отойди подальше, соколик…
– Мужики, служивые и цивильные! Тут ведь пчел натолкано до ужаса, многим-много их в кузове жужукает… Сейчас я этих гундос-пчелок возьму вместе с кузовом в охапку, как медведь колоду, унесу к реке и утоплю… – Ленька взял кын за скобу-ручку, хотел поднять, но в это время сработала затаенная пружина. Крышка отлетела в сторону, и рой пчел вырвался клубковатым облаком на волю.
– Стой на месте и не шарахайся как пьяный! – скомандовал Чарымов капитану Соловьеву. – Руки засунь в карманы. Вот так. Да не брыкайся, как лошадь пугливая.
