KnigaRead.com/

Петр Вайль - Слово в пути

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Петр Вайль, "Слово в пути" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

Нынешние дети читают только на уроке в школе, дома никогда — сказала учительница русского языка и литературы Алла Васильевна Рудометкина. Она живет в Ванадзоре, как большинство преподавателей, — их привозят и увозят на микроавтобусе. В Фиолетове, с его населением в 1500 человек, — десятилетка. В 9-м и 10-м классах — по шесть человек, в 8-м — 28, но продолжат из них учиться, объясняют преподаватели, не больше десяти. Сейчас двое собрались в вузы: один в Тамбов, другой в Москву. Никто из Фиолетова никогда не получал высшего образования, хотя есть квоты для поступления без экзаменов. Сейчас вот один юноша учится в Туле, уже на втором курсе — посмотрим.

Учителя рассказывают, что дети в школу приходят отдыхать: дома много работают по хозяйству. Когда посевная или уборочная — вовсе не появляются. Соответственно и отношение к учебе.

Выражение детских лиц и впрямь беззаботное. Светловолосые и ясноглазые — здесь, в армянских горах, они кажутся пришельцами. Так оно исторически и есть — пришли, не смешались, не исчезли. Пройдут годы — эти девочки и мальчики потемнеют от ветра, солнца и забот, как их матери и отцы, но сейчас Максимишин поминутно толкает меня, восклицая: «Ты посмотри, какие лица!»

Пока он устраивает фотосессию в коридоре, директор Валерий Богданович Мирзабекян показывает мне школу. Прощусь по-маленькому. Он выводит меня во двор, идем к добротному бетонному домику. Директор открывает дверь ключом и любуется произведенным эффектом: за пределами Еревана такого не встречалось — не привычное повсеместно в провинции солдатское очко, а унитазы, белоснежный кафель, никелированные краны. Сортир построили американцы, и, поскольку канализации в Фиолетове нет, они же соорудили вакуумное автономное устройство. А так как народ непривычен, тем более дети, тут же начавшие разбирать блестящие детали, домик под ключом, открывается для VIP'ов.

Уборную устроили американские благотворительные организации. Газ — то есть тепло — в школу провели тоже они, раньше ученики шли на уроки с поленьями под мышкой. Армяне подарили компьютер, выделили премии по 100 долларов нескольким ученикам. Американцы же создали в здании администрации медицинский пункт. Они сажают лес в тех местах, где он был вырублен в 90-е. А что Россия?

Кого ни спросишь — да и спрашивать не надо, сами говорят наперебой, — это главная обида: от России ничего. Российский посол сказал, посетив молоканские деревни: «Россия — не дойная корова». Все в Фиолетове помнят и цитируют эти слова. А когда просили помочь с устройством подготовительных классов, консул ответил: «Ваши дети — вы и платите».

Не совсем понятно на фоне декларируемой заботы о соотечественниках за рубежом. И каких соотечественниках! Фиолетово, сплошь русское (на полторы тысячи — всего одиннадцать армян: это они держат единственный магазин, в котором продается и спиртное), и отчасти соседнее Лермонтове со смешанным населением — подлинные этнографические заповедники. Только не искусственные, не музейные, а живые. Любая цивилизованная страна сюда слала бы ученых учеными. Один только феномен трехсотлетнего непития стоит пристального изучения.

А язык! Таня, дочь Алексея Ильича, болтает с заглянувшей подругой: «Ты яво не видывала? — Видала. Пячальный такой. — Зачем? — Ня знаю. Шумела яму, он ничаво. — Ну, ты мне звонкани, чаво узнаешь». («Звонкануть» надо по мобильному —. обычной телефонной связи тут нет.) «Помогаитя», «вязет», «текеть», «надысь», «в мыслях своих», «пошел в собранию». Но вдруг — «зять у меня люксусовый». Записывать и записывать.

Этим занимается, кажется, одна только Ирина Владимировна Долженко из академического Института археологии и этнографии в Ереване, лучший знаток молокан. Она любезно согласилась поехать с нами, чем бесценно помогла: молокане давно знают ее и уважают.

А так-то сюда никто особенно не заглядывает. Года два назад японские туристы вдруг заехали. Сара Абрамовна вспоминает: «Одна в автобусе сумочку забыла, пошла за ней и потерялась. Она кричит, и все кричат, ну как индейцы. Сами маленькие, на стул встают, в самовар заглядывают. Ситечко схватили — кто, говорят, придумал, когда?»

Времени интересоваться здешним укладом, быть может, не так уж много: сколько продержатся в своей уникальности молокане — неизвестно. Потихоньку уезжают в Ереван, где ценятся их трудолюбие и честность. Я видел там объявление на стене: «Малаканская бригада: ремонт, уборка квортир и пр.». В школе, точно, неважно учились. Молодежь ездит на заработки: больше всего в Краснодарский и Ставропольский края — там молокан столько, что возможно жить компактно среди своих. Ездят и в Тюмень, в Сургут, и в Восточную Сибирь — обычно на шесть месяцев. Вот Танин муж отправился куда-то на Амур. Все это, как правило, временно: кто уезжает насовсем — тот «затаптывает следы предков». Но против времени не пойдешь — есть и те, кто затаптывают.

И главное — некогда зажиточные фиолетовские молокане на глазах у себя беднеют.

Сократились побочные заработки. Прежде держали овец, сейчас некуда сбывать шерсть. Коров держат ради молока и мя-для себя: молокане по-ветхозаветному не едят свинину. Скот гонят пастись в горы: туда-обратно 15–20 км в день. Так что коров в Фиолетове подковывают! Вырезают подковы из стального листа. Нечто подобное я видел в Исландии: стальные башмаки для коров — по той же причине горного рельефа.

Раньше почти в каждом доме были дачники-азербайджан- цы: здесь высокогорье, летом прохладно. «Азербижане любили тут жить, за комнату платили 80 рублей в месяц», — говорит Алексей Ильич. После Карабахской войны об этом нет и речи.

При этом больше 60 человек в Фиолетове не берут пенсии — потому что это не заработанные деньги. Такие не принимают и гуманитарной помощи. По соседству от новиковского дома пашет впряженным в лошадь плугом Василий Федорович Шубин с дочерью Татьяной — он как раз из этих. Говорю: «Вы же всю жизнь платили налоги, значит, честно заработали пенсию». Он, не прекращая пахать, отвечает: «Я это возложил на четырех дочерей, я их выкормил, пусть теперь меня кормят».

Однако без дополнительного можно жить, все труднее — без основного. Без капусты. На любом рынке Армении знают, что это такое — молокани копуста. Когда-то знали по всему Советскому Союзу. Капусту поставляли даже в Приморье. У каждого был свой участок рынка: Новиков, например, возил всегда в Астрахань. Теперь таможенные и пограничные поборы обессмысливают торговлю. Прежде семья могла сделать на капусте 25 тысяч рублей в год.

Два опытных работника способны нашинковать (здесь говорят — нарезать) тонну в день. В бочку из дуба или лиственницы закладывают 700–800 кг капусты, 40 кг моркови, соль. Большой объем — это очень важно. Придавливают 50-килограммовым гнетом. Через две-три недели — готово. Для еды раскладывают по трехлитровым банкам — «баллонам». Раньше пробовали добавлять яблоки — но вкус все-таки не тот, добавляют только морковку. Вкусно необычайно! Секрет молоканской капусты — она здесь сладкая.

Андрей Васильевич Королев, молодой, с длинной рыжей бородой, то и дело многозначительно взглядывая вверх, говорит: «Чем ближе к Арарату, тем все лучше. Коньяк, например, вот и капуста». Королев явно расположился ко мне, переходит на «ты», что необычно для молокан, смотрит в раскрытый ворот рубахи: «Молодец, что креста не носишь, молодец, мне говорили, что у тебя мать из наших». Торопливо просвещает: «Ты про Льва Толстого слыхал когда-нибудь? Ну вот, Лев Толстой был наместник царя, он и перевел Максима Гавриловича из Соловков в Суздаль. Он и книги писал, Толстой-то, ты поищи, почитай».

В Фиолетове и теперь ежегодно заготавливается 5–6 тысяч тонн капусты. Только сейчас процентов 70 пропадает. Сеют, собирают, режут, складывают, выбрасывают.

Предлагали поставлять капусту частям Российской армии в Армении — что, казалось бы, разумнее, — но получили отказ. Как там сказал посол: «Россия — не дойная корова».

Грустная историческая судьба. Молокан преследовали с самого возникновения в xviii веке, потом в 1805-м либеральный Александр I подписал указ о свободе их вероисповедания, но уже при Николае I снова начались гонения. Переселение на Кавказ стало выходом для всех: власти заменили дорогостоящие военные гарнизоны поселениями трудолюбивых трезвых русских людей, церковь избавилась от смущающей умы и души секты, молокане обрели дом и свободу веры. В Армении возникли Еленовка (Севан), Никитино (Фиолетово), Воскресенка (Лермонтово). Но тогдашний кавказский наместник князь Воронцов был последним представителем центральной власти, кто покровительствовал молоканам. В 1857 году был арестован основоположник течения «прыгунов» Максим Гаврилович Рудометкин, скончавшийся в заточении в Суздале. Сейчас молокан в России не преследуют, но явно не любят, а армянские молокане России не нужны. Так и живут сами по себе.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*