Алекс Гарленд - Пляж
В кафе было уже полно народу, но я сразу же увидел Джеда. Он сидел за тем же самым столиком, за которым мы сидели днем. В руках он держал бутылку пива и выглядел крайне раздраженным.
– Где тебя носило? – сердито спросил он, когда я подсел к нему. – Я уже давно жду тебя.
– Извини, – ответил я. – Я заснул… У меня был неудачный день.
– Да что ты! Держу пари, что с моим и сравнивать нечего.
– Что случилось? Ты что, не достал риса?
– Я достал рис, Ричард. Не беспокойся на этот счет.
Я пристально взглянул на него. В его голосе звучала тревожная нотка угрозы.
– А в чем же тогда дело?
– Вот ты и объясни мне в чем.
– Объяснить тебе?..
– Расскажи-ка о двух янки.
– О двух янки?
Джед сделал большой глоток пива:
– Я слышал, как двое янки говорили о месте под названием «Эдем» в морском парке.
– О черт!
– Они знают тебя, Ричард. Они называли твое имя. И у них была карта. – Его глаза сузились, как будто он еле сдерживал себя. – Карта, Ричард! Они показывали ее немцам! Кто знает, сколько еще народу видело ее?
Я потряс головой. Я еще не проснулся как следует.
– Я совсем забыл, что я…
– Кто они такие?
– Погоди, Джед. Ты не понимаешь. Я ничего не говорил им о пляже. Они сами рассказали мне о нем. Они уже знали о его существовании. Он со стуком поставил бутылку на стол:
– Кто они?
– Зеф и Сэмми. Я познакомился с ними на Самуе.
– Продолжай.
– Они жили в соседнем домике. Мы провели вместе какое-то время, а вечером перед нашим отправлением на Пхелонг они заговорили о пляже.
– Заговорили первыми?
– Да! Именно.
– И ты нарисовал им карту?
– Нет! Я им ничего не сказал, Джед! Никто из нас ничего не сказал им.
– Откуда же тогда взялась карта?
– На следующее утро… я нарисовал карту и сунул ее им под дверь. – Я вытащил сигарету и попытался зажечь ее. Мои руки сильно дрожали, и я закурил лишь с третьей попытки.
– Зачем?
– Я был сам не свой!
– Ты взял и просто нарисовал им карту? Они же тебя об этом не просили!
– Я не знал, существует ли на самом деле пляж. Мы ведь могли отправиться в никуда. Я должен был рассказать кому-нибудь, куда мы двинемся, – на тот случай, если выйдет промашка.
– Что за промашка?
– Ну… Нам ведь ничего толком не было известно! Я просто не хотел, чтобы мы исчезли и никто об этом не знал.
Джед обхватил голову руками:
– Все это может плохо кончиться, Ричард.
– Мы могли бы затеряться в морском парке, и никто бы так и не узнал…
Он медленно кивнул:
– Я понимаю.
Несколько минут мы сидели молча. Джед напряженно разглядывал стол, а я смотрел куда угодно, только не на него. У автомата «Космические пришельцы» коренастая негритянка с тугими косичками пыталась поразить последнего пришельца. Он двигался так быстро, что был просто пятном на экране. Она каждый раз промахивалась, и перед тем, как он оказался внизу экрана, она с отвращением отвернулась. Голоса и музыка были слишком громкими, и я не мог услышать, как взорвался ее космический корабль, но я все понял по ее лицу.
В конце концов Джед поднял голову:
– Эти двое янки… Ты думаешь, они смогут добраться до нас?
– Может, у них и получится, Джед. Я ведь плохо их знаю.
– Черт! Это может плохо кончиться. – Неожиданно он перегнулся через столик и положил свою руку на мою. – Слушай, – сказал он, – ты чувствуешь себя виноватым?
Я кивнул.
– Перестань. Я серьезно. Что бы ни случилось с этими янки, ты ни в чем не виноват. Будь я на твоем месте, я бы, наверное, поступил точно так же.
– Что ты имеешь в виду под этим «что бы ни случилось»? – осторожно спросил я.
– Я имею в виду… Я имею в виду, что… что бы ни случилось, мне не хочется, чтобы ты чувствовал себя виноватым. Это важно, Ричард. Если и следует кого-то винить, так это Даффи. – Он вздохнул. – Или меня.
– Тебя?
– Меня.
Я было открыл рот, чтобы попросить его объяснить свои слова, но он поднял руку:
– Об этом сейчас не стоит говорить.
– Ладно, – тихо сказал я.
– Послушай, пока у нас еще не возникло никаких проблем. Через несколько недель янки, наверное, улетят домой и увезут с собой карту. Даже если они и останутся в Таиланде, они, скорее всего, не предпримут попыток добраться до нас. Они показались мне болванами, а это путешествие не из легких.
– Надеюсь, что ты прав, – невнятно пробурчал я, вспомнив, как искусно они прикалывались тогда.
– Только и остается, что надеяться. Надеяться и ждать… – Он покончил со своим пивом. – Нам нужно вечером отнести рис в лодку, потому что я не хочу тащить эти мешки при свете дня. Ты готов?
– Да.
Он поднялся из-за столика:
– Хорошо. Тогда пошли за рисом.
Позади кафе был узкий проход между двумя пляжными домиками, и там, под брезентом, были спрятаны наши мешки с рисом. Мы положили их на брезент, чтобы их можно было тащить по песку, и, держа брезент за концы, отправились в долгий путь обратно к лодке.
Сразу за пределами Хатрина мы устроили перекур и съели несколько конфет из моей сумки с подарками.
– Извини, что я напустился на тебя, – сказал Джед, когда я передал ему пакет.
– Да ладно, все в порядке.
– Нет. Ты уж извини. Ты не заслужил этого.
Я пожал плечами. У меня было чувство, что заслужил.
– Я не спросил тебя, почему у тебя был неудачный день.
– А… Да ничего… Это все Хатрин. Место или люди. Просто в дрожь бросает.
– Меня тоже. Поганый городишко, верно?
– Поганый… Верно. Так оно и есть.
– Ричард?
– Да.
– Когда мы вернемся в лагерь, никому не говори о янки.
– Но…
– Сэл и Багз. Я думаю, они не поймут.
Я взглянул на него, но он был слишком поглощен срыванием обертки с конфеты.
– Если ты думаешь, что так будет лучше…
– Да. Я так думаю.
Нам понабилось еще часа три, чтобы добраться до оставленного нами знака. Воткнутая рогатина отчетливо виднелась в ярком лунном свете, и мы оставили мешки около нее. Затем я пошел посмотреть, все ли в порядке с лодкой, а Джед тем временем стаскивал мешки с брезента и расстилал его на песке. Под кустами царил полный мрак, но я смог нащупать изогнутый нос лодки. Мне этого было достаточно. Раз у нас есть средство спасения, можно расслабиться.
Когда я вернулся к оставленному нами знаку, Джед уже спал. Я лег возле него и посмотрел на звезды, вспомнив, как мы смотрели на звезды с Франсуазой. Где-то там находился параллельный мир, где я был единственным владельцем карты, размышлял я, и мне захотелось, чтобы это была карта нашего острова.
Сквозь утренний туман я вижу…
Мистер Дак сидит в своем номере на улице Кхаосан. Он сорвал одну из закрывавших окно газет и теперь смотрит на улицу. Позади него на кровати разбросаны ручки, карандаши – без сомнения, те, которыми он рисовал карту. Карты нигде не видно – она, наверное, уже пришпилена к моей двери.
Я вижу, как у него дрожат плечи.
– Мистер Дак? – осторожно спрашиваю я.
Он оборачивается, озадаченно нахмурившись, оглядывает комнату, а затем замечает меня через москитную сетку.
– Рич… Привет.
– Привет. Ты в порядке?
– Нет. – По его небритой щеке скатилась слеза. – Я собираюсь скоро покончить с собой. И мне чертовски плохо.
– Я сожалею. Я могу для тебя что-нибудь сделать?
Он вздохнул:
– Спасибо, Рич. Ты настоящий друг, но теперь уже слишком поздно. Я уже одиннадцать недель лежу в бангкокском морге.
– Тебя некому забрать?
– Некому. Таиландская полиция обратилась в британское посольство. Они нашли моих родителей в Глазго, но родители отказались приехать и подписать сопроводительные документы. Им наплевать на меня! – На его щеке появилась еще слеза. – На своего единственного сына.
– Это ужасно.
– Если никто не подпишет сопроводительные документы, то через месяц меня подвергнут кремации. Посольство не станет оплачивать перевозку моего тела.
– Ты… хотел бы, чтобы тебя похоронили в земле.
– Я не возражаю против кремации, но если мои родители не приедут забрать меня, я не хочу, чтобы меня отправляли на родину. Пусть мой пепел останется здесь. – Голос мистера Дака задрожал. – Короткая церемония, ничего особенного, и мой пепел будет развеян над Южно-Китайским морем. – Он зарыдал.
Я прижался лицом и руками к сетке. Мне хотелось сейчас быть в его номере, рядом с ним.
– Эй, мистер Дак! Все не так уж плохо.
Он сердито покачал головой, и сквозь его всхлипывания я услышал, как он начал напевать песню из сериала «Военно-полевой госпиталь». Я подождал, пока он не перестанет петь, я не знал, куда девать глаза, а потом сказал:
– У вас хороший голос. – Я сказал это в основном по той причине, что не знал, что еще сказать.
Он пожал плечами, вытирая лицо грязной майкой. В результате его лицо стало еще грязнее.
– Голос слабый, но могу напеть мелодию.
