Кихару Накамура - Исповедь гейши
Проходя мимо ворот дворца Сакурада, я увидела, что многие люди ввиду прекрасной погоды прогуливались вдоль рва, окружающего замок. Наконец я добралась до полицейского управления, не зная, однако, куда мне следует повернуть. У главного входа стоял привратник, которому я объяснила, что мне нужен второй отдел внешнего ведомства, но облаченный в мундир привратник и ухом не повел. Я было совсем растерялась.
— Ступайте вверх по лестнице, а затем четвертая дверь налево, — наконец раздраженно рявкнул тот.
На лестнице ко мне подошел молоденький полицейский. Он любезно проводил меня наверх до самой двери с вывеской «Внешнее ведомство, II отдел». Полицейский был молод и мило выглядел. После мрачного, неприязненного вида привратника было приятно встретить столь обходительного человека. Я была уверена, что когда-нибудь он станет главой полицейского управления, и жалела, что не спросила его имени.
Когда я постучала, изнутри донеслось: «Открыто».
В небольшом помещении, водрузив ноги на стол, сидел узкоплечий человек. Когда я вошла и поклонилась, он сказал:
— Ты гейша Кихару, не так ли?
Он даже не подумал убрать со стола свои ноги и разговаривал со мной крайне высокомерно. Он был худосочен, с колючими, глубоко посаженными глазами и производил отталкивающее впечатление. Я стояла как вкопанная.
— Не стой там, вытаращив глаза, а иди сюда! — прикрикнул тот, окидывая меня своим холодным взглядом с головы до ног. — Каковы твои долги? — спросил он.
Я была совершенно озадачена.
— У меня их нет.
— Ты лжешь! — рявкнул тот. — Как звать твоего покровителя?
— У меня его нет.
— Ты опять лжешь, говори правду! — набросился он на меня. — Слыханное ли дело, молодая гейша, и без долгов, и без покровителя?
Я думала, как бы проще объяснить этому олуху свое положение.
— Я независимая гейша, у меня свой дом и собственные акции союза гейш и театра Симбаси. Поскольку у меня нет хозяина, я вполне дееспособный человек. И мой возраст здесь ни при чем. Поэтому у меня нет никаких долгов.
Похоже, этот господин начальник считал, что все молодые гейши сидят в долгах и от кого-то зависят. После данных мной объяснений он ухмыльнулся и развязно продолжил:
— Значит, когда ты с кем-то ложишься в постель, то все денежки кладешь себе в карман.
Чем больше я растолковывала ему, тем бессмысленней становился наш разговор.
— Не ты ли это ? — спросил он, бросив мне пять фотографий.
Это были снимки обнаженной женщины с «шикарным бюстом», как бы выразились сегодня. Там демонстрировалось все, только головы не было видно.
Сегодня нечто подобное никого не удивит, но тогда снимки с обнаженной натурой были настоящей сенсацией. Можно было сразу определить, хоть сами снимки были черно-белые, что кожа девушки была светлой и нежной, а грудь очень пышной. В отличие от запечатленной там женщины я была более миниатюрной.
— Это не я.
— Ложь! — рявкнул тот на меня. Поскольку ему каждый день приходится общаться с одними преступниками, похоже, все представлялись ему таковыми. Но я все еще никак не могла понять, почему я здесь и почему этот олух, начальник отдела, кричит на меня.
— Скажите, пожалуйста, наконец, что случилось, — стала я умолять.
Этот начальник отдела рассказал тогда мне со всем присущим ему высокомерием следующее. Тогда в городском районе Кудан был сооружен дом с меблированными комнатами под названием «Но-номия». В то время это был единственный в Токио меблированный дом с лифтом и центральным отоплением, где жили почти одни иностранцы.
Уже в то сравнительно далекое время в Японии стали недоверчиво коситься на иностранцев и видеть в каждом из них лазутчика.
В этом меблированном доме «Нономия» жил американский фотограф по фамилии Гамильтон. Видимо, он не принадлежал к тем людям, кого приглашали в Симбаси, и я никогда с ним не встречалась. Поскольку этот Гамильтон делал снимки лишь военных портов Ёкосука или Курэ, его более всего и заподозрили в шпионаже. В моем понимании, а также судя по кинофильмам, настоящие шпионы редко дают заподозрить себя тем, что крутятся в военных портах и фотографируют…
Тем не менее господин Гамильтон был задержан по подозрению в шпионаже, после чего его номер в «Нономии» был подвержен основательному обыску. Тогда и были найдены эти пять фотографий.
Сам господин Гамильтон не мог назвать имя запечатленной там дамы. Это якобы была Geisha girl, с которой тот провел один вечер и чье имя не помнит.
Теперь полиция надеялась отыскать ее и выведать у нее хоть что-то. Тогда какой-то полицейский и посоветовал:
— В Симбаси должна быть гейша, знающая английский. Это и будет она. Когда мы надавим на нее, то наверняка что-то узнаем.
Вот так я здесь и оказалась. Я больше не могла слушать эти нелепые доводы.
— Сколько ты имеешь с того, что позволяешь фотографировать себя такой волосатой обезьяне?
Он настолько был противен мне, что я с удовольствием дала бы ему пинка под зад.
— Я ведь худа как щепка. Откуда взяться у меня таким пышным формам. Ведь это так очевидно.
— Не лги. Сегодня ночь проведешь здесь и покажешь мне в кутузке, что у тебя за формы. — При этом он жадно пожирал меня глазами.
Меня охватила ярость, и я решила перейти в наступление. У меня был припасен козырь.
— Можно мне позвонить? — спросила я.
— Что ты себе воображаешь! Здесь не звонят! — вскипел тот.
— Тогда позвоните вместо меня.
— Кому?
— В резиденцию премьер-министра и в министерство иностранных дел.
— Что? — У начальника отдела вытянулось лицо.
— Сначала позвоните, пожалуйста, в резиденцию и скажите моему другу, премьер-министру Ёнаи, что гейша Кихару находится сейчас у вас в управлении. Затем спросите у него: та ли я особа, которая позволяет за деньги фотографировать себя нагишом иностранцам? — настаивала я, побелев от гнева. — Затем спросите, пожалуйста, то же самое у господина министра иностранных дел.
Начальник отдела был поражен.
— Да, и вот еще что. Позвоните господину Ма-руяма Цурукити, даже если он уже и не является начальником полиции. Его тоже спросите об этом.
Начальника полиции Маруяма прозвали «лысеньким», и его особо любили гейши.
В истории с союзом переводчиков я проявила слабость и позволила себе слезы. На этот раз я не заплакала. Мои губы дрожали. Охваченная гневом, я готова была его растерзать.
— Ну-ка, звоните. Прямо перед носом у вас телефон. Премьер-министру и в министерство иностранных дел. Давайте, звоните! — наседала я на начальника отдела.
Теперь хозяином положения была я. Что было у того на уме, я не знала, во всяком случае, он встал и направился в соседнюю комнату.
