Лорен Вайсбергер - Дьявол носит «Прада»
– Ну разумеется, дорогая. И уже давно. Еще и восьми часов не было. Я послал нашего лучшего водителя, – сказал он гордо. Если бы он только знал, за чем ездил его лучший водитель.
– Это немного странно, потому что я получила сообщение от Миранды, и она утверждает, что никакой посылки ей не приносили. Я уже говорила с водителем, который клянется, что доставил ее в аэропорт, с пилотом, который клянется, что передал ее водителю в Париже; и вот теперь вы говорите, что посылка прибыла в отель. Так почему же Миранда ее не получила?
– Единственное, что остается, это спросить саму леди, – пропел он с фальшивым энтузиазмом в голосе. – Соединить вас с ней?
Я молилась, чтобы до этого не дошло, чтобы мне удалось все выяснить, не вступая с ней в контакт. Ну что я отвечу, если она вновь скажет, что не получила посылку? Может, мне стоит посоветовать поискать ее на столе в прихожей, куда ее, конечно, уже давно положили? А может, она ждет, что я проделаю все заново: с самолетом и всем прочим, достану еще два экземпляра и пришлю их ей до конца сегодняшнего дня? А может, впредь мне следует нанимать секретного агента спецслужбы, чтобы он сопровождал книжки в перелете через Атлантику и по мере сил обеспечивал их сохранность и надежность доставки? Здесь есть над чем подумать.
– Ну конечно, мсье Рено, спасибо за помощь.
Несколько щелчков, и в трубке вновь послышались гудки. Я вспотела от напряжения и вытерла ладонь о спортивные штаны, старясь не думать о том, что было бы, если бы Миранда увидела, что я ношу в ее офисе. «Успокойся, соберись, – внушала я себе, – она не может перегрызть тебе горло по телефону».
– Да? – услышала я далекий голос и оборвала свои мысленные заклинания. Это была Каролина, которая в восемь лет в совершенстве овладела манерой своей матери разговаривать по телефону бесцеремонно и резко.
– Привет, малышка, – запела я, презирая себя за то, что подлизываюсь к ребенку. – Это Андреа из офиса. А твоя мамочка где-нибудь рядышком?
– Ты имеешь в виду, моя мама, – поправила она, как делала это всегда, – да, я сейчас передам ей трубку.
Через пару секунд я услышала голос Миранды.
– Да, Ан-дре-а? Надеюсь, у вас ко мне что-то срочное; вы же знаете, как я не люблю, когда меня беспокоят, когда я с девочками.
Мне хотелось закричать: «Да что вы, смеетесь надо мной, леди? Вы думаете, я позвонила ради своего удовольствия? Что я дня не могу прожить, не услышав ваш противный голос? Или вы думаете, что у меня нет своих девочек, с которыми я бы хотела провести время?» Я думала, что от злости меня хватит удар, но я сделала глубокий вдох и заворковала в трубку:
– Миранда, мне очень жаль, если я не вовремя, но я звоню, чтобы убедиться, что вы получили «Гарри Поттера». Вы сообщили, что еще не получили эту книгу, но я говорила буквально с каждым и…
Она перебила меня, не дав закончить фразу. Ее слова звучали медленно и уверенно:
– Ан-дре-а. Вам следует быть более внимательной. Я не говорила ничего подобного. Мы получили эту посылку сегодня рано утром. Между прочим, настолько рано, что еще спали и нас разбудили из-за такой глупости.
Я не верила своим ушам. Ведь она оставила мне сообщение. Или нет? В моем возрасте еще не может быть болезни Альцгеймера, даже на ранней стадии, ведь правда?
– Что я действительно сказала, так это то, что мы не получили два экземпляра книги, как я вам приказывала. В посылке оказалась только одна, и вы даже не можете себе представить, как были расстроены девочки. Они рассчитывали иметь каждая по собственному экземпляру, как я вам и приказывала. Я желаю получить объяснения, почему мой приказ не был выполнен.
Это неправда. Такого просто не может быть. Я, конечно, сплю и пребываю в каком-то из параллельных миров, где не действуют законы разума и логики. Я никак не могла заставить себя одолеть абсурдность происходящего.
– Миранда, я помню, что вы говорили о двух экземплярах, я и заказывала два, – промямлила я, презирая себя за мягкотелость. – Я говорила с девушкой из «Книг для молодежи» и была совершенно уверена, что она поняла, что вам нужно два экземпляра, поэтому я не представляю…
– Ан-дре-а, вы же знаете, как я отношусь к извинениям. У меня нет никакого желания выслушивать их сейчас. Вам следует уяснить себе, что такое больше не должно повториться. Вам ясно? Это все. – Она повесила трубку.
Наверное, я минут пять стояла с прижатой к уху трубкой и слушала жалобные короткие гудки. Мысли у меня путались. Может, мне убить ее? Я взвесила свои шансы. Что, если подозрение сразу же падет на меня? Да нет, это вряд ли; здесь, в «Подиуме», мотив есть у каждого. Неужели я смогу спокойно смотреть, как она умирает, – видеть ее долгую, мучительную агонию? Что ж, если это потребуется для большей уверенности… Но каким же способом лучше всего избавить мир от ее гнусного присутствия?
Я медленно положила трубку. Могла ли я неправильно понять, чего она от меня хотела? Я взяла телефон и прослушала сообщение: «Ан-дре-а. Это Миранда. В Париже воскресенье, девять часов утра, а девочки до сих пор не получили свои книги. Перезвоните мне в „Ритц“, я хочу быть уверена, что они прибудут незамедлительно. Это все».
Все было в порядке. Может, она и вправду получила один экземпляр вместо двух, но намеренно постаралась дать мне понять, что я совершила ужасную, непоправимую ошибку? Ей не было никакого дела до того, что девять часов утра в Париже – это три часа утра в Нью-Йорке и что она испортит мне выходной. Она позвонила для того, чтобы лишний раз свести меня с ума, чтобы задеть меня побольнее. Она позвонила, чтобы спровоцировать меня. Она позвонила, чтобы я возненавидела ее еще больше.
Новый год у Лили отпраздновали весело и без особой помпы: шампанское в бумажных стаканчиках, компания университетских приятелей и несколько человек, которых они притащили с собой. Я никогда не сходила с ума по новогодним праздникам. Не помню, кто первый назвал их вечером дилетантов (кажется, Хью Хефнер), говоря, что предпочитает Новому году остальные триста шестьдесят четыре дня в году, но я готова с этим согласиться. Принудительная пьянка и развлекательная программа совсем не гарантируют, что вы хорошо проведете время. Лили учла это и устроила небольшую вечеринку, вместо того чтобы покупать стопятидесятидолларовые билеты в клуб или – того хуже – всю ночь мерзнуть на Таймс-сквер. Мы все принесли с собой по бутылке более-менее пристойной выпивки, Лили раздала погремушки и короны из мишуры, и мы здорово набрались и очень весело встретили Новый год на крыше ее дома, глядя на испанский Гарлем. Хотя все мы были изрядно подогретыми, лучше всех была сама Лили, и к тому времени, когда отбыл последний гость, ее совсем развезло. Два раза ее стошнило, и я боялась оставить ее одну, поэтому мы с Алексом собрали ее сумку и отвезли Лили к себе на такси. Ночевали мы у меня (Лили спала в гостиной), а на следующий день все вместе отправились в ресторан.
