Андрей Шляхов - Доктор Данилов в Склифе
— Это тоже подойдет для «Аншлага», — сказал Данилов.
— Да тут полпачки подойдет, — фыркнула Таня. — Прочитаю еще одно и пойду ужинать. Слушайте: «Первое нейрохирургическое отделение – это филиал ада в центре Москвы. Мои соседи по палате ночью кричали, храпели, портили воздух, и никого, кроме меня, это не волновало. Вот интересно – почему в гостиницах испокон веков существуют одноместные номера, а у вас их нет? Мой сын был готов заплатить за то, чтобы я лежал один, но ему отказали. Причем в грубой форме, у вас вообще много грубят. Интересно, при Склифосовском тоже так грубили или тогда стеснялись? Я считаю, стеснялись. А сейчас не стесняются. Медсестры больше вертят попами, чем занимаются лечением. Попы у них хорошие, но разве тебя интересуют попы, когда ты лежишь в четырехместной палате? И вокруг некультурные люди, один даже ночью писал в раковину, думал, скотина, что все спят. А утром все умывались в этой раковине. И он тоже. А когда я делал замечания, меня угрожали задушить моей же подушкой. Я просил дежурных сестер вызвать милицию, потому как боялся за свою жизнь, но они смеялись. От страха, переживаний и постоянного недосыпа я похудел на семь килограмм. Мой адвокат сказал, что я вправе обратиться в суд, потому что мои гражданские и человеческие права были не просто нарушены, а грубо попраны». Дальше идет перечисление собственных заслуг на целый лист. Все. Пойду перекушу, пока тихо, а то потом могу не успеть…
Жалобы Таня оставила на столе. Когда все разошлись, Данилов уселся за стол и наугад вытащил из середины стопки несколько скрепленных скрепкой листов. Напечатанных на принтере, а не написанных от руки. Улов оказался неожиданно богатым – эту жалобу спокойно можно было положить в основу мелодраматического сериала.
«Когда моего мужа выписали из отделения неотложной торакоабдоминальной хирургии, я на радостях принесла врачам и сестрам цветы и коробки шоколадных конфет, всего на сумму две тысячи семьсот сорок два рубля пятьдесят копеек. Я не жалела этих денег, потому что думала, что они спасли мужа, то есть вернули его. Как бы не так! Мужа спасли – не спорю, но одновременно его увели от меня, увели из нашей семьи (я и сын Кирилл, которому недавно исполнилось двадцать два года). Увела моего мужа медсестра отделения неотложной торакоабдоминальной хирургии Марцышова Марина, отчества этой, простите меня, курвы я не знаю и знать не хочу. Оценив материальное положение моего мужа, который как дурак рассказывает всем, сколько он зарабатывает, она решила заманить его в свои сети. Конечно, каждой захочется иметь обеспеченного мужа. Так ты поживи с молодым, поэкономь каждую копейку, дождись, пока он начнет зарабатывать, а не соблазняй старых козлов, которые ради упругих сисек и такой же жопы готовы уйти из семьи! Они не думают о последствиях, потому что думают совсем о другом. Как мне стало известно, Марцышова производила с моим мужем действия сексуального характера еще во время его пребывания на лечении, а это – должностное преступление. Теперь он ушел к ней и говорит, что наконец-то нашел свое счастье, хотя на самом деле он нашел свою погибель, только сам еще этого не понял. Медсестра Марцышова Марина продолжает работать в отделении. Не исключено, что она высматривает новую жертву, побогаче. Также не исключаю, что заведующий отделением Кольчужников А. А. состоит с Марцышовой в интимной связи. Чем еще можно объяснить его бездействие? Когда я обратилась к нему с просьбой повлиять на подчиненную ему медсестру, он ответил, что его интересуют диагнозы пациентов, а не их частная жизнь. Горе женщины, у которой среди бела дня какая-то дешевая проститутка увела законного и венчанного супруга, его, видите ли не интересует. Подобного отношения я не ожидала. Создается впечатление, что все они в отделении – одна шайка.
Убедительно прошу вас, господин директор, в силу данных вам полномочий повлиять на медсестру Марцышову и заставить ее вернуть мне мужа, с которым я до сих пор пребываю в состоянии брака.
Уверена, что вы откликнетесь на мою просьбу, но если нет – я буду вынуждена обратиться в вышестоящие инстанции, вплоть до Страсбургского суда».
Не прочти Данилов этого собственными глазами, он ни за что бы не поверил бы, что бывают подобные жалобы. Бедная медсестра Марцышова Марина, живет и не знает, что над ее головой сгущаются тучи. Страсбургский суд – это вам не хухры-мухры. Впрочем, скорее всего дело закончится не разбирательством в Страсбурге, а лечением брошенной жены у психиатра.
Глава десятая
Умеренность – мать всех добродетелей, кроме одной
На экране телевизора певица изливала душу:
The man said 'why do you think you here,
I said 'I got no idea.
I’m gonna, I'm gonna lose my baby
so I always keep a bottle near'
He said 'I just think your depressed,
kiss me here baby and go rest'.
They tried to make me go to rehab but I said 'no, no, no'
Yes, I've been black but when I come back you'll know know know
I ain't got the time and if my daddy thinks I'm fine
He's tried to make me go to rehab but I won't go go go.
(Человек спросил: «Как ты думаешь, почему ты здесь?»
Я ответила: «Без понятия.
Я теряю, теряю моего малыша,
Поэтому я всегда держу под рукой бутылку».
Он сказал: «Сдается мне, что у тебя депрессия,
Поцелуй меня, крошка, и иди отдыхать».
Они пытались уложить меня на реабилитацию, но я ответила: «Нет, нет и нет!»
Да, я пребывала в депрессии, но вы узнаете все, когда я вернусь.
У меня нет времени, и вряд ли мой папаша думает, что у меня все хорошо.
Он пробовал уложить меня на реабилитацию, но я не пошла).[4]
Данилову нравилась Эми Уайнхаус. Он находил ее голос шикарным, бесподобным.
— Самая та песня для нас. Можно сказать, профильная. — Марк Карлович взял пульт и, не спрашивая разрешения, переключил канал. — Послушаем, что скажет нам директор…
Директор НИИ имени Склифосовского давал интервью корреспонденту Первого канала в своем кабинете. Речь шла об омоложении кадров.
— Мое мнение таково – молодые врачи должны оперировать. Должны совершенствовать свое мастерство, набивать руку под присмотром старших товарищей. А старшим товарищам надо почаще допускать молодежь к операционному столу. Человек не вечен и он должен успеть при жизни подготовить себе достойную замену. Меня, честно говоря, удивляют некоторые наши зубры-хирургии, которые и на пороге восьмидесятилетия все сложные операции стараются производить самостоятельно…
— Сам-то ты когда прекратишь оперировать? — сказал Марк Карлович.
