Алексей Свешников - Кошка с Собакой
– Пригласил. – ответил я. – Сказали, что появятся в нужный момент.
– Кто появится? – переспросила Аня.
– Глюки, – пошутил я.
– Всё, всем занять места по боевому расписанию, – скомандовал Вовка.
Если немец думал, что он участвовал в русской пьянке, то его ждало откровение – пьянка только начиналась. Вовка хлопнул Ойгена по плечу:
– Ну как?
– Замечательно! Я только не помню, как мы тут оказались…
Вовка победно посмотрел на меня мутным взором. Я решил помочь немцу:
– Это мой дом. Майн хаус. Велком! – я развёл руки в стороны, обнимая весь белый свет.
Ойген, постоянно кивая головой, огляделся, как будто и не сидел тут уже полчаса:
– Очень хорошо… У вас немецкая техника на кухне. Мне приятно…
«Его уже клинит слегка», – подумал я. Вовка подмигнул сначала мне, потом Ойгену и, наконец, Ане:
– Ну что? Врежем рок-н-ролл?
И понеслась. Через два часа даже мы с Вовкой были в мясо, но немец не сдавался, он хоть и напоминал одетый в пиджак кусок желе, но продолжал гордо сидеть на стуле и при этом даже пел какие-то песни. Правда, разобрать слова было уже невозможно, а единственный человек, который мог нам в этом помочь – Аня, вырубилась, откинувшись на диване, и теперь спала, запрокинув голову.
Судя по тому, что в кухню вошли кошка с собакой, настал «нужный момент».
– О! Лохмачи! – бросился обнимать их Вовка.
– Привет, дядя Вова. Что ж вы так поднажрались-то? – с упрёком обратилась к нему собака.
Ойген смотрел на это, дико вытаращив глаза и явно отказываясь понимать происходящее.
– Здорова, немчура, – прыгнула ему на колени кошка. И, дождавшись, когда он переведёт свои глаза с собаки на неё, проорала прямо в изумлённое лицо Ойгена. – Ахтунг! Покрышкин в небе!
Потом прыгнула с него на спинку дивана.
– Майн Гот! – захрипел немец.
– Действительно, молодец, – проговорила собака. – Держится, как Роммель в Африке.
Тут немец попятился как сидел – вместе со стулом и, не удержавшись, рухнул на пол.
– Алес капут, цурюк нахаус, – вынесла приговор кошка.
– Стул сломался, – заметил я, блаженно улыбаясь. Было видно как один из винтов, крепящих ножку, не выдержав такого давления, лопнул.
Кошка заботливо макнула лапу в стакан минералки и окропила бедного немца. Тот не сразу открыл глаза, а когда, наконец, смог это сделать, сразу же попытался подняться. Это было довольно комично, потому что его шатало во все стороны как стебель на ветру.
Я, продолжая улыбаться, показал ему на стул:
– Стул сломался. Ничего страшного. Невермайнд… – и замахал руками, чтобы он не волновался.
Но Ойген нашёл взглядом кошку и принялся таращиться на неё.
– Сейчас чинить будем, – отвечала та и, спрыгнув на пол, уселась рядом с собакой.
– Импосибал, – бормотал Ойген. – Я пьян… Я пьян!
Вован тем временем что-то обсуждал с собакой. Я решил их прервать:
– Гляньте. Как стул можно починить?
– Куда тебе сейчас чинить? – искренне удивилась кошка.
– Завтра забудем, сядем и привет…
– Надо болт новый, и всего делов. Болт, винт и шайба, – быстро изучив поломку, ответила собака.
– Хуяйба, – эхом отозвался Ойген.
– Ловко вы его поднатаскали… – восхитилась она.
– Ну и память! – поразился я в свою очередь с немца.
Вовка разлил остатки водки, и мы выпили. Немец уронил голову на грудь и затих.
– Не вынес стресса, – констатировала собака.
Когда на следующий день мне позвонил Вован, я уже пришёл в себя, даже познакомился с Аней ещё раз. Чтобы закрепить. И как настоящий джентльмен, побрёл для неё на кухню за водой. Но всё равно мысли ворочаются, как жернова. Тут меня и настиг Вовкин звонок.
– Старик, ты как? – спрашивает явно с трудом.
– Только-только начинаю соображать…
– Молодец, я тоже ещё трудный.
– Как немец?
– Я звонил в гостиницу, говорят – пока в коме. Твои его добили.
– Они обещали в нужный момент. Как говорится, распишитесь в получении.
– Передавай им привет.
– От немца?
– Я думаю, будет лучше, если для него они останутся говорящими глюками.
– Я тоже так думаю. Он ведь всё равно получил, что хотел.
Подошла собака:
– Дяде Вове респект – повеселились от души.
Я передал ей трубку:
– Сами разговаривайте.
У меня в спальне лежит красивая девушка, а я тут теряю время с говорящими глюками!
11. Вводы и выводы
Мы с Аней сидим на ступеньках, ведущих к Неве. Стоит очередной божественный питерский летний вечер, наверное такой же, как тогда, когда мы выгуливали вовкиного немца. «Наверное», потому что тот вечер я, к сожалению, помню плохо. Точнее, совсем не помню. Всё, что у меня от него осталось – это Аня. Но даже если бы она и не сидела сейчас рядом, всё равно забыть её было бы нереально. Давно я не встречал таких обалденно красивых женщин. Конечно, немного сумасшествия в ней присутствовало, иначе как объяснить то, что она отправилась на прогулку с совершенно незнакомыми людьми, к тому же ещё и вдрызг пьяными? Но это, судя по всему, был единственный её недостаток. Во всём остальном это была не девушка, а стопроцентная мечта поэта! Жаль, что я не поэт…
Когда она смеялась, слегка запрокидывая голову назад, то кожа на её шее натягивалась, и Аня становилась похожа на античную статую. Наверное, более идеальной женской шеи мне видеть ещё не доводилось. Хотя, чего уж там, какой я, к лешему, специалист по женским шеям, разве что только по шейкам… матки…
И так мы сидим на набережной, прямо на ступеньках. В метре от нас плещется ленивая Нева, разомлевшая от жаркого дня. Сильно загорелая женщина с мегафоном в руках настойчиво зазывает всех желающих на экскурсию по рекам и каналам. Я взираю на происходящее с удовлетворением сытого кота. Ранее, попав в огромную пробку и почти выйдя из себя от неподвижности и жары, дойдя до состояния, когда градус безумия подпрыгнул до исторического максимума, я решил, наконец, просто сбежать из машины, чтобы прийти в себя, а заодно и прогуляться вдоль одетых в гранит берегов. Разумеется, прихватив с собой Аню. И теперь, когда злоба схлынула так же внезапно, как и появилась, пришло состояние покоя и умиротворения. Мы вели неторопливую беседу, иногда прерываясь на романтический поцелуй. С течением времени беседы становились короче, а поцелуи – длиннее.
– Я всё равно не понимаю, как можно знать столько языков…!
– Первый язык учить трудно, а каждый последующий всё легче и легче!
Как мне удалось выяснить ранее, Аня свободно говорила на немецком, английском и испанском. Сейчас усиленно изучала французский. Просто киборг какой-то, а не женщина…
