Юстейн Гордер - Мир Софии
По утверждению Аристотеля, Платон перевернул все с ног на голову. Аристотель соглашался со своим наставником в том, что конкретная лошадь «течет» и что ни одна лошадь не живет вечно. Он также признавал, что сама форма лошади вечна и неизменна. Однако «идея» лошади — лишь понятие, образ, который сформировался у нас уже после того, как мы увидели некоторое число лошадей. Иными словами, «идея», или «форма», лошади не существует сама по себе. Для Аристотеля «первообраз» лошади соответствует ее отличительным чертам, то есть тому, что мы сегодня называем видом.
Уточняю: под «первообразом» лошади Аристотель подразумевал нечто общее для всех лошадей. И здесь неприменим образ пряничных формочек, поскольку формочки существуют совершенно независимо от конкретных пряников. Аристотель не верил в существование форм, так сказать, лежащих на собственной полке, отдельно от бытия. По Аристотелю, «формы» вещей соответствуют отличительным свойствам единичных вещей.
Итак, Аристотель не соглашался с утверждением Платона, что идея курицы возникла раньше курицы. То, что Аристотель называет «первообразом» курицы, присутствует абсолютно в каждой курице в виде ее особых черт: например, в виде способности откладывать яйца. Таким образом, сама курица и «форма» курицы столь же неразделимы, как душа и тело.
В этом фактически и заключается суть критики, которой Аристотель подвергал Платонову теорию идей. Но обрати внимание, какой резкий поворот он совершает в ходе рассуждений. Для Платона вершиной бытия являются наши мысли, то есть продукт разума. Для Аристотеля не менее очевидным было другое: высшей ступенью бытия являются наши ощущения, то есть нечто воспринимаемое органами чувств. Согласно Платону, всё видимое нами в окружающем мире лишь отражает то, что на самом деле существует скорее в мире идей и, соответственно, в душе человека. Аристотель же отстаивал прямо противоположное: человеческая душа содержит лишь отражения предметов бытия. Следовательно, истинной реальностью является природа. По Аристотелю, Платон застрял на мифологическом мировоззрении, в котором представления человека перепутаны с действительностью.
Аристотель указывал, что в нашем сознании не существует ничего, чего бы сначала не было в чувствах. Платон сказал бы, что в природе нет ничего, чего бы сначала не было в мире идей. Таким образом, по утверждению Аристотеля, Платон «удваивал количество вещей». Он объяснял конкретную лошадь через «идею» лошади. Но что же это за объяснение, София? Я имею в виду: откуда берется идея лошади? Может быть, существует еще и третья лошадь, а идея лошади — это ее копия?…
Согласно Аристотелю, все заключенные в нас мысли и идеи попали в сознание благодаря увиденному и услышанному нами. Но мы обладаем также врожденным разумом, врожденной способностью распределять чувственные впечатления по классам и группам. Так возникают понятия «камень», «растение», «животное» и «человек». Так возникают и понятия «лошадь», «омар» и «канарейка».
Аристотель не отрицал наличия у человека врожденного разума. Напротив, по Аристотелю, именно разум является главным отличительным признаком человека. Однако ум наш остается «пустым», пока мы не воспримем чего-либо извне. Иными словами, у человека нет никаких врожденных «идей».
ФОРМЫ — ЭТО СУТЬ ВЕЩЕЙ
Сформулировав свое отношение к платоновской теории идей, Аристотель констатирует, что действительность состоит из отдельных вещей, представляющих собой единство формы и материи. «Материя» — это материал, из которого сделана вещь, тогда как «форма» представляет собой специфические свойства, суть вещи.
Перед тобой, София, мечется курица. «Форма» курицы как раз и состоит в том, что она мечется и хлопает крыльями… а еще кудахчет и откладывает яйца. Таким образом, под «формой» курицы подразумеваются ее специфические, видовые признаки, — или то, что она делает. Когда курица умирает (и, следовательно, перестает кудахтать), прекращает свое существование и ее «форма». Остается лишь куриная «материя» (увы, София!), но это уже не сама курица.
Как я упоминал выше, Аристотеля интересовали изменения бытия. В «материи» всегда заключена возможность достижения определенной «формы». Можно сказать, что «материя» стремится к осуществлению потенциальной возможности. По Аристотелю, любое изменение в природе является преобразованием материи из «потенции» в «реальность», из «возможности» в «действительность».
Не волнуйся, София, сейчас объясню… например, с помощью следующей занятной истории. Один скульптор корпел над колоссальной гранитной глыбой. Каждый день он долбил бесформенный камень, высекая из него скульптуру, и однажды к нему в гости пришел маленький мальчик. «Что ты ищешь?» — спросил он скульптора. «Подожди, сам увидишь», — ответил тот. Через несколько дней мальчик зашел опять, и к этому времени скульптор высек из гранитной глыбы прекрасную лошадь. Мальчик застыл от изумления. Потом, обернувшись к ваятелю, спросил: «Откуда ты знал, что скрывается внутри?»
В самом деле, откуда он знал? Очевидно, скульптор каким-то образом разглядел в гранитной глыбе форму лошади. Ведь именно в этом куске гранита была заложена потенциальная возможность воплотиться в лошадь. Вот и Аристотель утверждал, что у всех вещей в природе есть потенциальная возможность актуализироваться, или воплотиться в определенную «форму».
Но вернемся к курице и яйцу. У куриного яйца есть потенциальная возможность стать курицей. Это не значит, что из всех яиц получаются куры: некоторые попадают нам на завтрак — в виде яиц всмятку, омлета или гоголь-моголя — и их потенциальная «форма» остается нереализованной. Однако из куриного яйца совершенно точно не может вырасти гусь. Такой возможности в нем не заложено. Иными словами, «форма» вещи говорит нечто как о возможностях вещи, так и об их пределах.
Рассуждая о «форме» и «материи» вещей, Аристотель имеет в виду не только живые организмы. Если «форма» курицы состоит в том, чтобы кудахтать, хлопать крыльями и откладывать яйца, форма камня заставляет его падать на землю. Как курица не может не кудахтать, так и камень не может не падать на землю. Конечно, ты можешь поднять камень и закинуть его высоко в небо, но, коль скоро в природе камня — падать обратно, ты все равно не сумеешь добросить его до Луны. (Кстати, будь осторожна при проведении такого эксперимента, камень может мгновенно отомстить за себя. Он стремится поскорее попасть обратно… и горе тому, кто будет стоять у него на пути!)
