Олег Рой - Дом без выхода
– Доброе утро! – очаровательно улыбнулась гувернантка, сделав вид, что появление хозяина застигло ее врасплох. – А я вот решила окунуться, пока Сашенька спит.
– Доброе утро! – отвечал на ходу Стас. Он двинулся было в сторону душевой, но Виолетта его остановила.
– Станислав Алексеевич! – окликнула она. – Я бы хотела поговорить с вами.
Поднявшись, Виолетта выпрямилась, накинула короткий легкий халатик и неторопливо стала его запахивать, давая мужчине возможность полюбоваться ее затянутым в купальник телом. Но Стас даже не поглядел на нее. Он стоял буквально в двух шагах, распространяя вокруг слабый запах мужского пота – уж что-что, а этот запах она очень хорошо знала и любила. Не чрезмерный, конечно, а вот именно так, чуть-чуть.
– Я вас слушаю, Виолетта Александровна!
Он что, даже не помнит, как ее зовут? Или это провокация? Виолетта попыталась поймать его взгляд, но он упорно не смотрел в ее сторону. Неужели боится? Что же, будем считать, что это хороший признак.
– Анатольевна.
– Извините.
Похоже, он совершенно не был настроен на общение с ней, но Виолетта не собиралась с этим мириться. Она с таким трудом устроила эту встречу наедине – и тут на тебе! Нужно было срочно переломить ситуацию, и она воспользовалась для этого классическим театральным приемом, описанным Моэмом и разыгранным Вией Артмане в чудесной вещи под названием «Театр». Она неожиданно замолчала, тем самым вынудив собеседника самого вести разговор.
И Стасу пришлось заговорить первому:
– Вы хотите мне что-то сказать?
Виолетта была хорошей ученицей Моэма и Артмане. «Взяла паузу, так держи». Стас вопросительно взглянул на нее, и тут уж Виолетта отвела глаза, словно и хотела бы что-то сказать, да не решается. Старуха засмеялась. Мужчине ничего не оставалось, как взять инициативу в свои руки:
– Какие-то проблемы с Сашурой?
– Нет-нет! – поспешила заверить его гувернантка. – Что вы, с ним все в порядке. Замечательный мальчик, очень развитый для своих лет, очень сообразительный. Конечно, подвижный, несколько излишне возбудимый, но это совершенно нормально.
– Понятно. Значит, что-нибудь с Катей. Знаете, она у нас действительно немного... – Он замолчал, не в силах подобрать подходящих слов.
– Ничего страшного, типичная для подросткового возраста картина поведения, – поспешила заверить его Виолетта. – Мне уже почти удалось найти к ней подход. Думаю, вскоре мы станем друзьями.
– Вот как? Тогда, может быть, вас что-то не устраивает в условиях работы? Какие-то просьбы, пожелания? – (Он теряется в догадках. Ну и пускай!)
– Нет, с этим все отлично, благодарю вас.
– Какие-то бытовые проблемы? С Галиной Ивановной, охраной, горничными? Может, у вас неудобная комната? Или не нравится питание?
В ответ на каждый вопрос Виолетта лишь мотала головой:
– Ни в коем случае. Я всем очень довольна. Живу как в санатории.
И видя, что он закипает, начинает выходить из себя и через несколько секунд раздраженно спросит, в чем же, собственно, дело, Виолетта притворилась, что наконец-то решается на трудный для нее шаг:
– Мне, право, очень неловко начинать этот разговор. Возможно, я лезу в то, что меня не касается... Но я считаю, что это уже совершенно необходимо. Словом... Я хотела бы поговорить с вами о вашей жене.
– О Тине? А что с ней такое?
– Понимаете, Станислав Алексеевич, это, конечно, не мое дело, но мне кажется, что вашим детям очень не хватает материнского внимания.
– Ну, пошла врать как по писаному! – ехидничала Старуха, стоявшая за ее спиной.
Стас нахмурился, переступил с ноги на ногу, и Виолетта поняла, что попала в точку. Марьяна оказалась совершенно права – тема эта для хозяина самая что ни на есть больная.
– Я, конечно, понимаю, что Тина Сергеевна очень занята на службе, – продолжала Виолетта. – Но, может быть, вы, как руководитель, могли бы хоть немного сократить объем возлагаемой на нее работы? Ведь она практически не бывает дома, совсем не общается с детьми. Они уже стали обижаться на нее. Сашура постоянно спрашивает у меня, любит ли его мама. Представляете? У меня спрашивает, потому что спросить у нее он просто не может.
Стас совсем помрачнел, Виолетта же заливалась соловьем:
– А Катенька? Ведь с каждым днем они все больше отдаляются друг от друга! У девочки сейчас такой опасный возраст, с ней все, что угодно, может случиться. Какая-нибудь дурная компания, выпивка, ранний секс или, избави боже, наркотики! Конечно, я, как воспитательница, присматриваю за ней, пока она на глазах. Но ведь Катя не все время дома. Школа, приятели, встречи с Марьяной Юрьевной... А еще эта ее влюбленность в Виктора Цоя! Кто, как не мать, должен стать ей близким человеком, следить за тем, чем и как она живет, знать, что у нее на душе? А Тине Сергеевне просто некогда. Я не сомневаюсь, что Тина Сергеевна великолепный специалист и вашей фирме будет очень трудно полностью обойтись без нее, но...
– Да не такая уж она незаменимая! – не выдержал Стас. – У меня в фирме полно талантливых ребят, целый отдел отличных архитекторов. И не с таким самомнением. По мне, так лучше бы Тина вообще перестала работать, занималась бы домом и детьми.
Виолетта добилась своего – ей удалось задеть Стаса за живое.
– Раз уж у нас пошел такой серьезный разговор, то давайте присядем! – Она кивнула на стоящие у стены шезлонги, опустилась в один из них и вытянула стройные обнаженные ноги, но Стас не обратил на них никакого внимания. Он неловко присел на краешек сиденья, готовый в любую минуту встать и уйти.
– Я просто не знаю, что делать, Виолетта Анатольевна, – признался он. – Думаете, я слепой, сам не вижу, как дети страдают от ее к ним отношения? Но Тина и слышать ни о чем не хочет!
– Но вы бы поговорили с ней, – Виолетта вновь тщетно пыталась поймать его взгляд. Стас не отрываясь смотрел на дрожащую ярко-голубую воду бассейна. – Объяснили бы все, убедили бы, в конце концов, просто настояли бы на своем. Ведь вы мужчина, глава семьи, неужели она вас не послушает?
– Все гораздо сложнее, – он теребил в руках край белоснежного полотенца с голубой эмблемой «Adidas». – Понимаете, у Тины вся жизнь в работе. Архитектура – это ее призвание, она только этим и интересуется, только для этого и существует. А дети... Как бы это вам объяснить? Понимаете, есть же на свете люди, начисто лишенные музыкального слуха. Они ведь не виноваты в том, что им медведь на ухо наступил, – просто не дал господь, вот и все. Так же и у Тины. Ну нет в ней, нет от природы тепла, любви, материнских чувств, не дано ей! И разве мы имеем право ее за это винить?
– Но вас-то она любит, и очень сильно. Впрочем, – Виолетта слегка, еле, но все-таки слышно, вздохнула, – разве вас можно не любить? Вы из тех мужчин, которые не оставляют женщин равнодушными.
