Александр Новиков - Записки уголовного барда
– Да здесь это сплошь и рядом. Понятий никаких не осталось – кто кого быстрей наебет, тот и прав! – поддержал Медведя шедший рядом приятель.
Интересно, куда Захар Александра работать поставит? – не в тему вдруг заговорил Славка. – Как ты думаешь, Медведь?
– Да кто знает, что у него на уме? Может и в инструменталку… А может – на дрова.
– На дрова – не дай бог, – снова подал голос шедший рядом.
– Главное – приглядеться. Тихо, спокойно – приглядеться. А там кривая выведет. Жизнь она сама дорогу подскажет. Здесь, в лагере, не надо делать резких движений – смотри, кивай, а делай свое. И главное – молча. Оно не нами так заведено. С поколениями передалось от тех, кто срок добил. И просто выжил, – тихо через плечо напутствовал Медведь.
Постепенно я понял, что человек он очень осторожный, рассудительный. Осторожность его, скорее всего, произрастала из богатого жизненного опыта. Он был беспризорник, скитался по детским домам и интернатам. При всей его неброскости и разумной скромности фигурой в отряде он был влиятельной.
– Медведь – нормальный мужик. Можно многое доверять, – отрекомендовал еще раз Славка.
Наконец пришли на место. Тепляк 101-й бригады располагался рядом с двухэтажным зданием конторы. На верхнем этаже сидело биржевое начальство– начальник биржи сырья, сменный мастер, главный механик. Все вольнонаемные, за исключением учетчиков. Эти были – зэки. Работенка их была непыльной, а потому новичков среди учетчиков не было.
Тепляк состоял из трех частей. Войдя с крыльца, попадаешь в раздевалку, где на гвоздях по стенам развешаны рабочие телаги, а под лавками битком валяются сапоги с воткнутыми в них портянками. Каждая пара помечена – где краской по голенищу, где прикручена проволочка. У некоторых сапог – надрезы по кромке. У каждого – свои метки. Путать нельзя. За Славкой было закреплено место, ближе к углу, удобнее, чем у других. В этом же углу переодевались и держали одежду еще несколько человек, положение которых позволяло такую привилегию. Слева была дверь в кабинет Захара. В правом крыле с отдельного входа – инструменталка. Хозяином ее был неразговорчивый здоровенный детина с неандертальской внешностью и таким же интеллектом по имени Федька Бутаков. При всей своей умственной недоразвитости – на удивление очень хозяйственный и работящий. Захару он заглядывал в рот, выполнял беспрекословно его команды и просто так в инструменталку никого не пускал. А если и требовалось наточить крючок или заклепать цепь электропилы – принимал инструмент на пороге и тут же захлопывал перед носом дверь. Целый день он сидел внутри, почти не показываясь на улицу. Что-то точил, пилил и клепал. Варил Захару еду и чай. Потом по-халдейски носил прямо в кабинет. Это была здоровенная, особо приближенная к Захару «шестерка». Мужики его тихо ненавидели.
Все начали быстро переодеваться. Старший смены, уже знакомый мне Мешенюк, запрыгнул в кабинет Захара и плотно прихлопнул за собой толстую дверь. У меня рабочей одежды не было, а потому я сидел и думал о том, как буду работать в «парадной».
– Выдадут, не торопись, – переодеваясь, сказал Славка. – Это не на погрузке. Здесь в таком рванье работают только черти.
Он кивнул на угол возле дверей, где, как обычно, галдя и ругаясь, переодевалась петушино-чертовская братия. Гардероб этого угла очень напоминал «спецодежду» погрузочной бригады.
Открылась дверь, высунулась физиономия Мешенюка:
– Новик, зайди к Захару. Насчет одежды надо решить. И еще кое-что…
Я вошел. Справа стоял письменный стол. За ним сидел Захар, откинувшись, как обычно, в вольной позе на спинку стула. Позади него было небольшое зарешеченное окно. В углу – аквариум с рыбками. Прямо передо мной лежак, обитый дерматином. Слева во всю стену шкаф. Если не знать, что ты находишься в тюрьме, – обычный кабинет заводского или фабричного сменного мастера.
– Садись, хуля там среди чертей толкаться. Место для раздевалки нашел?
– Да, в общем, все уже нашел. Со Славкой вместе. Ну и еще там кто-то.
– Кто – «кто-то»?.. Медведь что ль? Медведь, у нас, бля, блатной. Он на JIO-15 переодевается – тоже мне, блоть ебаная! У него кент на пиле сидит. Надо бы прикрыть эту лавочку, а-га-га!..
– А что такое – JIO-15? – спросил я для поддержания разговора. Хотя, честно говоря, было глубоко плевать на эту «ЛО».
– Основная часть производства, Санек, можно сказать – сердце.
– Голова, – добавил Мешенюк.
– Это огромная пила, больше метра диаметром. Управляется оператором из отдельной кабины. Напротив – тоже кабина. В ней сидит другой оператор, который огромными клешнями разбирает пачки хлыстов и кидает их в лоток. В лотке движется цепь с поперечинами. «Хлыст» – это ствол дерева, без веток. Он идет до пилы. Доходит. Оператор, что сидит на пиле, останавливает цепь. Нажимает кнопку – пила – жжик! Другую кнопку нажимает – цепь пошла. Шесть метров прошла – стой! Опять пилой – жжик!.. А хлысты, вон, ты видел, лесовозами подвозят. Краном снимают и– на площадку эстакады. Пачка – двадцать тонн. Так пачку к пачке, пятьсот кубов за смену. Ну и так далее… Потом поймешь. От того, как ЛО-15 успевает, зависит план. Если он есть – все в порядке. Плана нет – головы поотшибаю. Еще раз плана нет – в изолятор. А там, когда из изолятора вышел – глянь, а на ЛО уже другой оператор сидит. А этого куда?.. Правильно – на разделку, на дрова. Если будка, где он сидел, была – голова, то дрова – это…
– Жопа, – закончил глубокую захаровскую мысль Мешенюк.
– Уразумел?.. Так, Миша, давай выгоняй всех на эстакаду. Ночную смену гони в тепляк.
Мешенюк быстро вышел.
– Хорош сидеть!.. Давай выпрыгивай из тепляка!.. – донесся его голос.
Застучали сапоги, зазвякали крючки. Народ нехотя потянулся к длинной эстакаде. Через минуту все стихло. Захар закурил и громко крикнул в сторону инструменталки:
– Федька!..
Влетел детина.
– Подбери-ка, вот, Александру крючок покозырнее… чтоб не разогнулся. А то хуй его знает – может, по-стаха– новски работать начнет, га-га-га!.. Да телагу с сапогами. Все понял?
– Понял.
Федька убежал.
– Сегодня подберем чего-нибудь. Если не подойдет – в жилзону вернемся, отряднику заявление напишем. Тебе в каптерке Обух выдаст… Обуха знаешь?
– Нет.
– Завхоз каптерки. Подпольный миллионер зоновс– кий. У него и швейка, и каптерка. Я ему скажу, чтоб с тебя не вымогал. Дюжевский работник… Крыса двухжелудочная, га-га!..
Послышался грохот сапог. Пришла ночная смена, а с ней и Мешенюк.
– Ну что, батька, куда Александра ставить? С кем в пару?
– Со Славкой пусть… Но пока Славке дай кого-нибудь, а мы тут покалякаем. Наработается еще, успеет, срок большой, га-га!.. Иди, иди, смотри за производством.
