Уильям Бойд - Неугомонная
— Это Ильза. Ей негде остановиться. Не мог же я ее не пустить?
История Евы Делекторской Нью-Йорк, 1941 годРОМЕР БЫЛ СИЛЬНЫМ и незамысловатым любовником — во всем, за исключением одного. Когда они с Евой занимались любовью, он в какой-то момент выходил из нее, садился на пятки, подминая под себя все какие были одеяла, простыни и покрывала, и смотрел на молодую женщину, раскинувшуюся перед ним голой на кровати, потом разглядывал свою блестящую припухлость, а после, через секунду или две, нацелив свой стоящий пенис, медленно и осторожно входил в нее снова. Ева начала думать, уж не возбуждает ли его вхождение в нее сильнее, чем конечный оргазм. Однажды, когда Ромер проделал это с ней во второй раз подряд, она сказала любовнику: «Имей в виду, я не буду вот так ждать тебя вечно». И ему пришлось впредь довольствоваться одним выходом. Хотя, надо признать, сам по себе маневр этот Еве был довольно приятен.
В то утро они занимались любовью быстро, с удовольствием и без перерывов. Они остановились в Медоввиле, пригороде Олбани, штат Нью-Йорк, в гостинице «Уиндермер», что на Маркет-стрит. Потом Ева одевалась, а Ромер, заложив руки за голову, голый развалился на кровати коленками вверх, подобрав под себя простыни. Ева пристегнула чулки и надела юбку.
— Ты надолго? — спросил Ромер.
— На полчаса.
— Ты так и не говорила с ним?
— После той первой встречи больше не говорила. Он думает, что я из Бостона и работаю в Эн-би-си.
Ева застегнула жакет и поправила волосы.
— Так я целый день здесь пролежу, — произнес Ромер, встал с кровати и пошлепал в ванную.
— Встретимся на вокзале, — сказала она, взяв сумочку и газету «Геральд Трибюн» и послав ему воздушный поцелуй.
Но когда Ромер закрыл за собой дверь, Ева положила сумочку и газету на пол и быстро проверила карманы его пиджака, висевшего за дверью. В бумажнике было полно долларов, но более ничего существенного. Ева проверила его портфель: пять различных газет (три американские, одна испанская и одна канадская), яблоко, книга «Тэсс из рода д'Эрбервиллей» и свернутый галстук. Она не была уверена, стоит ли это делать — уж Еве-то было хорошо известно, что Ромер никогда не оставлял ничего интересного или секретного и к тому же сроду ничего не записывал. Но ей показалось, что Ромер почти ожидал такого поступка с ее стороны, думая, что она вряд ли поленится и упустит подвернувшуюся возможность (Ева была уверена, что он сам поступал таким же образом по отношению к ней). Поэтому, как только выпадал подходящий момент, она все просматривала, проверяла и шарила где только можно.
Ева спустилась вниз в кофейню. Стены кофейни были отделаны темно-коричневым деревом, а по обеим стенам сделаны небольшие кабинеты, с сиденьями, обитыми красной кожей. Выставленные в витрине кексы, пирожные и рогалики заставили ее в который уже раз восхититься американским расточительством и щедростью во всем, что касалось еды и питья. Ева представила себе завтрак, ожидавший ее в этой кофейне при гостинице, и сравнила его с последним завтраком, съеденным ею в Англии, в Ливерпуле, перед отплытием в Канаду: чашка чаю, два тонких кусочка жареного хлеба, намазанных маргарином и разбавленным водой малиновым джемом.
Ева была голодна — «все этот секс», — подумала она — и потому попросила принести яичницу с беконом и картофелем, пока жена хозяина наливала ей в чашку дымящийся кофе.
— Кофе можно пить столько, сколько выпьете, мисс, — напомнила она Еве без всякой на то необходимости — вывески повсюду оповещали об этом щедром даре.
— Спасибо вам, — сказала Ева, отчего-то смутившись.
Прежде чем в дверях появился Уилбур Джонсон, она жадно и быстро расправилась с завтраком и успела выпить две чашки бесплатного кофе. Этот человек был директором-владельцем медоввильской радиостанции WNLR («Новая жизнь»), одну из двух подчиненных станций которой «вела» Ева. Она заметила, как Джонсон показался в двери, держа шляпу в руке, поискал взглядом, где она сидит, немного поколебался и зашел в кофейню. Еще один посетитель: не подумайте ничего такого, просто ищет место, где можно сесть. Ева встала и вышла из своего кабинета, оставив «Трибюн» на сиденье, и направилась к кассе, чтобы расплатиться. Джонсон тут же сел на ее место. Ева заплатила, вышла из кофейни под лучи октябрьского солнца и двинулась по Маркет-стрит в сторону железнодорожного вокзала.
В «Трибюн» был вложен размноженный на ротапринте выпуск новостей агентства под названием «Трансокеанская пресса», на которое работала Ева. В выпуск вошли сообщения из немецких, французских и испанских газет о возвращении в Ля-Рошель после удачного похода подводной лодки U-549, той самой подводной лодки, которая неделю назад торпедировала миноносец ВМС США «Кеарни», в результате чего одиннадцать американских моряков погибли. «Кеарни» с серьезными повреждениями еле дошел до Рейкьявика в Исландии. В новостях, оставленных Евой, особо подчеркивалось, что при швартовке в Ля-Рошели на боевой рубке U-549 отчетливо были видны нанесенные свежей краской одиннадцать звездно-полосатых флагов. Радиослушатели «Новой жизни» должны были первыми услышать об этом, Уилбур Джонсон, верный последователь «Нового курса», сторонник Рузвельта и обожатель Черчилля, только что женился на англичанке.
На обратном пути в Нью-Йорк Ева и Ромер сели в поезде друг напротив друга. Ромер мечтательно смотрел на нее, положив кулак под подбородок.
— Тебя следовало бы оштрафовать за непристойные мысли, — сказала Ева.
— Когда ты едешь в следующий раз?
Она задумалась: другая ее радиостанция находилась на самом севере, в городке под названием Франклин-Форкс, близ Барлингтона, недалеко от канадской границы. Руководил ею Пол Витольдский, неразговорчивый поляк, у которого близкие погибли в Варшаве в 1939 году, ярый антифашист. Витольдского обязательно нужно повидать, она не была у него уже месяц.
— Думаю, через неделю, не позже.
— Поезжай на два дня и забронируй номер на двоих.
— Слушаюсь, сэр.
В Нью-Йорке им редко удавалось провести ночь вместе, там было слишком много лишних глаз и ушей, поэтому Ромер с удовольствием сопровождал Еву в поездках за пределы города, ведь в провинции их никто не знал.
— А что ты будешь делать сегодня?
— Большая встреча в главной конторе. Интересное развитие событий в Южной Америке, кажется… А ты?
— Я обедаю с Ангусом Вульфом.
— Старина Ангус. Передай ему от меня привет.
Ромер вышел из такси на Манхэттене, у Рокфеллер-центра, где Британский центр координации безопасности (БЦКБ), как его обходительно назвали, занимал два полных этажа. Ева побывала там однажды и была удивлена количеством работавших в нем людей: кабинеты за кабинетами, секретари, сотрудники, снующие повсюду, печатные машинки, телефоны, телетайпы, сотни людей, занятых, как ей показалось, по-настоящему большим бизнесом, — настоящая шпионская корпорация со штабом в Нью-Йорке. Вот интересно, что сказало бы британское правительство, если бы сотни сотрудников американской разведки заняли здание, скажем, на Оксфорд-стрит. Да уж, английские власти вряд ли бы проявили терпимость. А американцы, казалось, со всем мирились, ничему не возражали, и Британский центр координации безопасности соответственно вовсю разрастался. Тем не менее Ромер, все еще официально оставаясь вне системы, старался рассредоточить свою команду или держать ее членов на приличном расстоянии от этого Центра. Сильвия работала там, а Блайтсвуд — на радиостанции университета Вашингтона — Ли (WLUR), Ангус Вульф (бывший сотрудник Рейтера) — в Агентстве зарубежных новостей (ONA), а Ева с Моррисом Деверо руководили работой группы переводчиков в «Трансокеанской прессе», в небольшом американском телеграфном агентстве, — почти точной копией агентства Надаля, — которое специализировалось на латиноамериканских и южно-американских новостях. Это агентство было без лишней огласки приобретено Британским центром координации безопасности (через американских посредников) для Ромера в конце 1940 года. Ромер прибыл в Нью-Йорк в августе того же года, чтобы организовать все на месте, Ева вместе с командой последовала за ним месяцем позже: сначала в Канаду, в Торонто, а потом — в Нью-Йорк.
Из-за проезжавшего мимо автобуса ее такси задержалось на месте. Пока водитель снова заводил мотор, Ева повернулась и через заднее стекло наблюдала, как Ромер широким шагом шел к главному входу в Центр, проворно пробираясь в толпе покупателей и зевак. Внезапно она почувствовала нежность. «Для всего остального мира Ромер именно такой и есть, — мелькнула у нее немного абсурдная мысль, — деловой человек в костюме с портфелем; вот он спешит войти в небоскреб». Она одна имеет право на него, ибо только ей доступна вся правда о странном человеке. От этой мысли ей стало радостно. «Лукас Ромер, кто бы мог подумать?»
