Сергей Пономаренко - Я буду любить тебя вечно
Значительную часть раздела занимали различные подготовительные упражнения, и, чем больше Галя вникала в них, тем больше они казались ей похожими на что-то очень знакомое. Наконец она догадалась, что это было очень похоже на аутогенную тренировку, с дальнейшим приведением себя в каталептическое состояние. Несмотря на грозное предупреждение, Галя начала последовательно изучать эти упражнения, чтобы в какой-то момент полностью осуществить данный магический ритуал. «Для того чтобы управлять другими, надо научиться управлять собой, своим телом, уметь его обманывать, вызывать в себе требуемое состояние души, - поняла она. - Вызывать в своем теле чувство тяжести, тепла, холода и выполнять простейшие упражнения на самовнушение она научилась в течение нескольких часов, и удивилась своим способностям. Дальше пошли упражнения посложнее, которые постепенно дали ей возможность вызывать у себя состояния каталепсии, и со временем она обрела внутренее спокойствие и силу.
23.
- Мое почтение, уважаемый Вадим Георгиевич! Я заместитель директора института, в котором работала до своей смерти Костюк Ольга Викторовна, - маленький, в прошлом полненький человечек сидел за громадным столом, перед ним стояла чашечка свежезаваренного кофе со сливками. Он сделал маленький глоток, равный паузе, достаточной, чтобы собеседник на том конце провода оценил значимость занимаемого им поста. - Насколько мне известно, вы вели дело о ее возможной причастности к некоторым, м-м-м, противоправным действиям, которые имели место в селе Ольшанка, - за время, прошедшее после встречи с Галей он буквально высох, издергался, мотаясь по врачам, которые определяли у него различные заболевания, кормили дорогостоящими патентованными лекарствами, но лучше он себя не чувствовал.
- Я вел это уголовное дело, но оно закрыто в связи со смертью гражданки Костюк.
Ряд потерпевших дали показания против нее, подтвердили, что именно она нанесла им увечья в ту ночь. У вас есть дополнительные сведения? - в голосе звучало безразличие к личности собеседника и желание поскорее от него избавиться.
- Да, есть. Перед своей гибелью Ольга Викторовна сдала анализы, намереваясь лечь в больницу. Результаты этих анализов сейчас находятся у меня. Они показали наличие значительной дозы токсичных веществ, которые не могли естественным путем попасть в ее организм. Она была отравлена, - теперь он, уловив настроение собеседника, в конце поменял тон на просительный, при этом потел и краснел, разговаривая по телефону.
- Согласно заключению судмедэкспертизы, она скончалась от множественных ранений, полученных во время ДТП, - словно отмахиваясь от надоедливой мухи, ответил голос в трубке.
- Так-то оно так, но она была отравлена, - упрямо заявил Иван Степанович.
- Уголовное дело было возбуждено по факту получения двумя гражданами села Ольшанки тяжелых физических травм, нанесенных огнестрельным оружием. В связи со смертью главной подозреваемой, против которой, я повторюсь, имеются показания потерпевших, оно было прекращено. О причине смерти гражданки Костюк, я снова повторюсь, имеется заключение судмедэкспертизы. Поэтому вопрос исчерпан. Если вы с чем-то не согласны, например, с причинами смерти гражданки Костюк, то можете направить свое заявление в прокуратуру. Вот если отравление послужило причиной ее смерти, то это было бы другое дело. Для эксгумации требуются веские причины. Вы имеете доказательства того, что концентрация токсичных веществ в организме была в угрожающих для жизни размерах?
- Да, и приведшая к расстройству ее здоровья. И я знаю, кто это сделал! - выпалил Иван Степанович.
- Виновного определяет суд на основании проведенного следствия. У прокуратуры нет весомых причин, чтобы, постфактум, возбуждать новое уголовное дело… Извините, но у меня есть более предметные и неотложные дела, свою точку зрения я высказал. Всего хорошего. Прощайте, - и он повесил трубку.
Иван Степанович еще некоторое время слушал короткие гудки в телефонной трубке, потом с раздражением бросил ее на аппарат. После того, как взбаламошеная дура пыталась его шантажировать, он, будучи здравомыслящим человеком, дал распоряжение начальнику отдела кадров связаться с Глебом и предложить ему место младшего научного сотрудника.
Но тот категорически отказался, и тогда сердце Иван Степановича сжалось от плохих предчувствий.
Вскоре ему приснился сон, что он ночью бредет по кладбищу, подходит к разрытой могиле, на дне которой виднеется гроб. Находит лесенку, спускается вниз и отрывает крышку гроба. В гробу лежит Ольга, у нее бледное лицо и пунцовые губы. Внезапно она открывает глаза и садится. Он цепенеет со страха. Она достает из-под изголовья его фотографию и говорит: «Мне мало ее, мне нужен ты. Я тебя давно жду. Поцелуй меня». Он в ужасе хочет выбраться из могилы, но не может - лесенка исчезла, в страхе отворачивается. Он слышит капризный голосок Ольги: «Я соскучилась по тебе, обними меня, как прежде обнимал», - обернувшись, видит как к нему тянутся ее руки, все больше удлиняясь, а она сама отдаляется. Иван Степанович в ужасе закричал и разбудил супругу. Он был в поту, сердце пронзала острая боль и вырывалось из груди. Жена испугалась и вызвала «скорую помощь». Ему сделали успокоительный укол и он провалился в беспамятство.
На следующий день сон повторился и Ольга пообещала, что «будет чаще его навещать». Боясь вновь увидеть этот сон, Иван Степанович каждую ночь оглушал себя сильными снотворными, проваливаясь в тяжелый сон без сновидений. Но мысли об Ольге, его фотографии в гробу преследовали его и днем. Он стал ездить по старушкам-шептухам, чтобы те сняли изуроченье, но, узнав, каким образом ему «сделано», они в один голос отказывались, мол, снять это заклятие можно лишь отняв фотографию у покойника, или - понизив голос до шепота, - если колдунья сама преставится. От таких советов у Ивана Степановича леденело внутри, и он доставал валидол.
Разговор со следователем дал понять Иван Степановичу, что если он хочет остаться жив, то должен рассчитывать только на свои силы.
24.
Глеб мрачно посмотрел в окно. За окном торжествовала зима, периодически подправляя свой снежный покров. Слабость, охватившая его, словно магнитом, тянула в кровать, маня ложным уютом и теплым одеялом. Хотелось укутаться с головой и раствориться в мире грез, даруемых сном. Ему каждую ночь снились сны, полные событий, которых так не хватало в жизни. Он видел незнакомые города, местности, людей, существующих в реальной жизни, и совсем чужих. Вначале он пытался анализировать сны, вычленяя, раскладывая, взвешивая, сопоставляя, используя современный инструментарий, который не так далеко ушел от того, который подарил миру полубольной - полугений, австрийский еврей Зигмунд Фрейд.
«Смысл психоанализа как раз в том, чтобы самосознание пришло к больному изнутри, чтобы переживание было изжито», - гениально заметил Стефан Цвейг, рисуя литературный портрет Зигмунда Фрейда. «А есть смысл в том, чтобы копаться в «кармашках» своего подсознания, изыскивать и изживать переживания?» - как-то задал себе вопрос Глеб, и не смог найти ответ. Потом сделал для себя простейший вывод: психоанализ - удел богатых чудаков. Когда человеку угрожают внешние факторы: проблематичность поддержания физического существования из-за отсутствия денег, ограниченность общения вследствие определенного социального статуса и т.п., то тогда не до поисков в «сумерках сознания». Недаром психическим заболеваниям, переживаниям больше подвержены люди среднего и выше среднего достатка, представители интеллигенции, которые никак не могут ответить себе на вопрос «Что делать?» А когда перед человеком возникает дилемма: потратить свои скудные средства на кусок хлеба или на поиски виртуальных «переживаний», он не колеблется и, не раздумывая, выбирает первое. Поэтому, собственно, в таком случае дилемма и не возникает.
Оценивая свое положение, Глеб видел неутешительную картину. Безработица была подобно зловонному болоту, все сильнее затягивала в себя, лишая надежд на будущее и уважения знакомых. Лакмусовая бумажка - отношение соседей. Еще недавно он был для них Глебом Леонидовичем, для старушек-старожилок - Глебушкой, для близких и хорошо знакомых - Глебом. Теперь при встрече, они, в лучшем случае, кивнут головой на его приветствие и бегом-бегом от него, как от чумного.
«Что я сделал для того, чтобы перебороть неблагоприятные обстоятельства? Ничего, - задумался он, лежа утром на кровати. - В институт не устроился из-за гордости, а как же: не так давно без пяти минут доктор наук должен работать мэ-нэ-эсом. Месяц тому назад, когда Галя лежала в больнице после выкидыша, я заявил, что открою практику психоаналитика, но даже не удосужился узнать, как это делается, и что для этого требуется. Перед Галей каждое утро разыгрываю спектакль: с озабоченным видом выхожу из дома до того, как она должна уйти, и бесцельно брожу по улицам, высматривая из укромных мест, ожидая, когда она появится из парадного. Затем возвращаюсь домой, отключаю телефон и ложусь спать. В полвторого вновь сбегаю из дома, так как Галя может после института зайти домой перед тем, как идти на работу. Это время провожу на Владимирской горке, бездумно вышагивая по аллеям, разглядывая прохожих. В три часа дня возвращаюсь домой, так как Галя в это время должна находиться на рабочем месте в парикмахерской, и вновь ложусь спать, надеясь сновидениями скрасить реальное существование.
