Ирвин Шоу - Растревоженный эфир
— У меня все в порядке, — ответил Арчер. Для объяснения достаточно. — Программа держит меня на плаву.
Элис хохотнула.
— Меня тоже. И Ральфа, — застенчиво добавила она.
«Неудачно я повернул разговор, — подумал Арчер. — Не предполагал, что Элис воспримет последнюю фразу столь серьезно. А зря».
— На этой неделе ты тоже участвуешь в передаче. — Арчера радовало, что он может подсластить пилюлю. Еще сотня долларов на поддержание жизни Ральфа и его матери. — Роль у тебя неплохая. Не очень большая, зато текст удачный.
— Спасибо, Клемент. — Голос Элис переполняла благодарность. — Мистер О'Нил позвонил утром и сказал мне об этом.
Арчер сообщал агентству список актеров, которых он задействовал каждую неделю, а О'Нил обзванивал их по понедельникам. И в недалеком будущем Элис ждали очень печальные понедельники, которые ей предстояло проводить рядом с молчащим телефоном. Если, конечно, Хатт добьется своего. «Что ж, — решил Арчер, — чем дольше я оттягиваю неминуемое, тем труднее мне будет начать».
— Элис! — Он нервно потер лысину. — У меня неприятности.
— Правда? — На лице Элис отразилась тревога. — Я могу чем-нибудь помочь?
— Поползли странные слухи. Насчет тебя.
— Насчет меня? — Элис сначала удивилась, потом испугалась.
— Ты знаешь, в последний год агентства снимают артистов с программ, потому что они… — Он замялся, пытаясь найти менее пугающие слова. — Потому что их обвиняют в том, что они коммунисты или попутчики.
— Клемент, — Элис всмотрелась в него, — тебя не собираются уволить?
Арчер кисло улыбнулся:
— Нет, в данный момент нет.
Элис с явным облегчением выдохнула.
— В наши дни уже и не знаешь, что может случиться завтра.
— Элис, — Арчер твердо решил довести дело до конца, — меня попросили уволить тебя.
Как это ни странно, слова Арчера вызвали у нее улыбку. Нервную, короткую улыбку, словно мышцы лица непроизвольно, безо всякого радостного повода сократились, потянув уголки рта вверх. Не отдавая себе отчета в том, что она делает, Элис подняла руки и начала попрашшть кудряшки над ушами.
— Но ты этого не сделаешь. Ты только что сказал, что в четверг у меня будет хорошая роль. О'Нил позвонил мне в десять утра…
— Да, все так, — кивнул Арчер. — Я выторговал отсрочку. У нас есть две недели на то, чтобы изменить ситуацию.
— Две недели. — Плечи Элис поникли. — Что можно сделать за две недели?
— Не сдавайся заранее. — Арчера рассердило пораженческое настроение Элис. — За две недели можно свернуть горы.
— Я не понимаю. — Элис с трудом поднялась, подошла к окну, отвернулась от Арчера. — Я не знаю, с чего начать. Что они обо мне сказали?
— Хатт получил верстку журнальной статьи. — Арчер говорил медленно и отчетливо, стремясь прорваться сквозь туман, застилавший разум Элис. — В статье тебя и еще нескольких человек обвиняют в принадлежности к организациям, в которых заправляют коммунисты. Ты участвуешь в деятельности организаций, которые могут попасть под подозрение?
Элис повернулась, на ее лице отражалось замешательство.
— Я не знаю. — Чувствовалось, что ей никак не удается сосредоточиться. — Я вхожу в несколько организаций. Американскую федерацию артистов радио. Актерскую ассоциацию за справедливость. Ассоциацию родителей и учителей. Есть еще какая-то лига, которой давал деньги мой муж, она защищает гражданские права негров. Иногда я посылаю им десять долларов… Ты думаешь, в какой-то из них могут заправлять коммунисты?
— Скорее всего нет, — ответил Арчер. — Может, вспомнишь что-нибудь еще?
— Во всяком случае, я точно не коммунистка. — Элис попыталась улыбнуться. — Я, конечно, многое забываю, но в коммунистическую партию я не вступала.
— Я в этом нисколько не сомневался, — заверил ее Арчер.
— Я не делала ничего противозаконного. — Голос Элис зазвучал более решительно, до нее дошло, что ей придется защищаться, а Арчер на ее стороне. — Если бы я нарушила какой-то закон, я бы это знала, не так ли?
— Все не так просто, — вздохнул Арчер. — Сейчас. — Его не радовала перспектива растолковывать Элис особенности новой, сложившейся в последний год ситуации. — Из-за напряженности в отношениях с Россией, напряженности, возникшей и усилившейся после окончания войны, появилась некая сумеречная зона, в которую попадают люди, не совершившие противоправных действий. Это зона… можно сказать, что это зона морального осуждения… за определенные взгляды, за принадлежность к определенным организациям…
— Взгляды? — Элис рассмеялась и упала в кресло, будто от усталости у нее подогнулись ноги. — Кто знает, какие у меня сейчас взгляды? Я сама этого не знаю. Дорогой, ты, наверное, думаешь, что я круглая идиотка. В последние годы я действительно стала плохо соображать.
— Отнюдь, — ответил Арчер, как ему показалось, излишне резко.
— Да, да, — Элис печально покивала. — И тебе незачем отрицать очевидное. Даже Ральф иногда смеется надо мной, а ему всего четырнадцать. — Она сняла с книжной полки фотографию сына, всмотрелась в нее. — В прошлом году, — внезапно вырвалось у нее. — Должно быть, это связано с тем, что произошло в прошлом году.
— Произошло что? — недоуменно спросил Арчер.
— Я получила ужасное письмо. Написанное карандашом. Печатными буквами. С множеством грамматических ошибок.
— Какое письмо? — Арчер постарался изгнать из голоса нетерпение. — Элис, постарайся вспомнить все, что сможешь.
— Анонимное. Я прочитала только половину и выбросила его. Не могла заставить себя дочитать до конца. Меня обзывали последними словами. Ты бы удивился, если б узнал, что можно получить по почте. Мне предлагалось убраться туда, откуда я приехала, если я нахожу, что здесь очень уж плохо. — Элис рассмеялась. — Уж не знаю, что они хотели этим сказать. Моя семья живет в Нью-Йорке больше ста лет. Они мне угрожали. — Элис подняла голову, уставившись в потолок, вспоминая. Дряблая кожа на ее шее натянулась. — «Мы разберемся с тобой и такими, как ты, и скоро. Мы набираем силы, так что ждать осталось недолго. В Европе таким женщинам, как ты, брили головы, но здесь стрижкой дело не закончится».
Арчер закрыл глаза, стыдясь за людей, мимо которых каждый день проходил на улице.
— Почему ты не показала письмо мне?
— Не смогла. Они меня так гадко обзывали, что я никому не могла показать это письмо. Я купила новый замок и поставила на дверь цепочку. — Она нервно рассмеялась. — Может, и зря. Потому что ничего не случилось. Я даже забыла о письме, вспомнила только сейчас.
— Но почему письмо прислали тебе? У тебя есть какие-то соображения? — спросил Арчер. Новая проблема, подумал он, угрозы обедневшим вдовам. Жизнь в большом городе таит массу опасностей.
— Да, — на удивление уверенно ответила Элис. — Письмо принесли после конференции, которая была прошлой зимой. Конференции, посвященной борьбе за мир, в отеле «Уолдорф-Астория». В ней участвовали русские писатели и композиторы…
— Ты там была? — изумленно спросил Арчер.
— Да.
— Каким ветром тебя туда занесло?
— Я должна была выступать, но не справилась с волнением и не смогла подойти к микрофону. Я собиралась говорить о негативном влиянии сцен насилия на детей.
Безнадега, думал Арчер, слушая этот мелодичный голос, полная безнадега.
— Ты и представить себе не можешь, сколько они приносят вреда! — воскликнула Элис. — Людей мучают, убивают, бьют по голове. Из-за них я даже ссорюсь с Ральфом. Он сидит, слушает, становится нервным, перевозбуждается, вместо того чтобы гулять или готовить домашние задания. Я считаю, что их надо убирать из радиопрограмм. — Казалось, она сама удивилась собственной решительности. — Но потом, когда подошло время, я поняла, что не могу выйти к микрофону и выступить перед столькими людьми… — Вновь нервный смех. — Я сказала, что у меня разболелась голова.
— Вокруг отеля стояли сотни пикетов, — напомнил Арчер. — Неужели ты не понимала, что участие в таком митинге чревато неприятностями?
— Пикеты я видела. В них стояли какие-то подонки. Грубые, неотесанные. — Элис поджала губки. — Такие могут послать женщине анонимное письмо с грязными ругательствами.
— Твоя фамилия упоминалась в программке? — устало спросил Арчер.
— Да. — Элис приподнялась. — Думаю, она у меня в столе. Если ты хочешь на нее взгля…
— Не хочу, не хочу. Сядь. — Он не отрывал взгляда от Элис. Теперь он знал, почему журнал включил ее в черный список. Не много же для этого нужно, мрачно подумал Арчер. Хватит одной непроизнесенной речи о влиянии дневных криминальных сериалов на сознание подростков… Он покачал головой, чувствуя жалость и отчаяние. — Элис, каким ветром тебя туда занесло?
— О конференции я узнала от Френсис Матеруэлл, — ответила Элис. — Она же и предложила мне выступить. Сказала, что мое выступление еще раз укажет миру на необходимость предотвращения третьей мировой войны.
