Лин Ульман - Благословенное дитя
Берег перед домом Исака совсем пустой — лишь камни и чертополох, среди которых выросла пара на удивление живучих желтых цветов. Этим камням четыре миллиона лет, многие из них плоские, выцветшие и гладкие, совсем как ладошки Молли. Сегодня очень жаркий день, однако у кромки воды ветер треплет все, что ему подвластно, — черный балахон Молли, белое платье Эрики, взъерошенную бороду Исака, длинные волосы Розы. Если посмотреть на них издалека, то зрелище покажется удивительным. Они идут — нет, танцуют… Нет, балансируют на камнях, а солнце сжигает небо. Внезапно остановившись, Исак поднимает голову и кричит:
— Стойте! Вот тут! Тут мы и похороним нашего мертвеца!
Молли вытаскивает у Розы из корзинки фломастеры и раздает присутствующим. Она просит всех написать что-нибудь на коробке.
— Для птички, — говорит Молли, — а может, для Бога.
— Это еще зачем? — Лаура делает круглые глаза.
— Затем, дура! — шепчет Эрика.
— Давайте, сначала я напишу, — говорит Исак.
Порой Эрика обещает Рагнару прийти, а вместо этого берет велосипед и отправляется к Марион. Иногда она едет к Эмили, а они с Марион лучшие подружки. Или к шепелявому Фабиану. Она знает, что это огорчает Рагнара. Он ждет ее, а она не приходит. Даже написал письмо, где говорит, что она не должна зря обещать, если все равно не придет.
Когда они не встречаются, то Эрика скучает по нему, но когда они вместе, то ей хочется побыстрее уйти.
Рагнар словно всегда рядом. Ей кажется, он стоит поодаль и наблюдает за ней. Вот и сейчас, на берегу. Он видит все, что она делает, и слышит все, что она говорит. После похорон она побежит искать его. И тогда он поцелует ее и примется снимать с нее одежду. От того, что они делают, ей нередко становится неловко.
Их обжимания с Фабианом не вызывают у нее никаких чувств. Его язык протискивается к ней в рот, целиком заполняя его, и однажды ее чуть не вырвало. Тогда ей пришлось придумать оправдание: мол, съела что-то не то, и они перестали обжиматься и вместо этого сыграли в ятцы и прикончили пакетик чипсов. С Рагнаром такого никогда не бывает. Во-первых, когда он ее целует, она не чувствует тошноты, нет, — тогда она прижимается к нему, берет его руки и кладет их себе на грудь или засовывает между ног. Она притягивает его к себе, чувствует его тяжесть и хочет, чтобы это никогда не кончалось. Однако ей не нравится его серьезность. Он так это называет — говорит. что у них все серьезно. Мы больше не дети. Теперь все серьезно. Лежа на раскладушке, они трогают друг друга — лица, глаза, нос, рот, щеки, и тогда Рагнар говорит: мы с тобой похожи, Эрика.
В прошлый раз он достал карманное зеркальце. Они лежали рядом на раскладушке, и она укрылась пледом до самого подбородка: ей вдруг не захотелось, чтобы он видел ее грудь. Он вытянул руку с зеркальцем так, чтобы было видно их лица, и сказал:
— Ты ведь тоже это видишь, правда? Мы как брат с сестрой.
Эрика выхватила у Рагнара зеркальце и бросила его под раскладушку.
Оно не разбилось. Она сказала, что хочет колы. Или каких-нибудь тянучек. Или еще чего-нибудь вкусненького.
Рагнар может сказать: не уходи от меня. И когда он так говорит, Эрике хочется вскочить, убежать прочь и никогда больше не возвращаться. В такие моменты она почти ненавидит его, ненавидит именно за свою тоску по нему.
Молли хочет, чтобы каждый что-нибудь написал на коробке. Сама она вывела крупными корявыми буквами свое имя. Вот так: МОЛЛИ. А теперь она просит, чтобы и другие тоже что-нибудь написали.
— Можно я тоже напишу свое имя? — спрашивает Лаура, когда Молли протягивает ей коробку.
— Нет! — говорит Молли. — Напиши побольше!
— Но ведь ты написала только имя! — говорит Лаура.
— Да, а ты напиши еще что-нибудь! — говорит Молли.
Лаура закатывает глаза:
— Это еще почему? Почему я должна писать больше, чем ты? Ведь это же ты придумала похороны!
Роза дергает Лауру за косу, просит ее угомониться и сделать так, как хочет Молли. Над водой проносится прохладный ветерок, все поднимают головы и прикрывают глаза, подставляя лица ветру. Через пару секунд ветер стихает. Встав на цыпочки, Молли смотрит на Лауру. Ветерок колышет ее черный балахон. Она говорит:
— Напиши много! Не только имя!
Схватив коробку, Лаура судорожно пишет:
Добрый Боженька,
Спасибо за все, что ты дал мне,
Ты добрый и заботливый,
Ты взял птичку и раздавил ее,
Так что лишь мокрое место осталось.
Покойся с миром. АМИНЬ.
Взглянув через ее плечо, Роза говорит:
— Лаура, да как же так можно!
Склонившись над коробкой, Исак вчитывается в строчки. Его уши краснеют, и он хватается за бороду, словно хочет ее оторвать.
— Ах ты, сопля, — шепчет он Лауре, — хочешь, чтобы я тебе сейчас пальцы отрезал? Или может, отрезать их попозже?
Лаура упрямо смотрит на отца:
— Это же правда!
— Что именно? — шипит он.
Лаура пожимает плечами:
— Про птицу.
— Что там написано? — кричит Молли. — Что Лаура написала? Что она написала?
— Ничего, — сухо отвечает Роза, — Лаура ничего не написала.
— Но она должна написать! — кричит Молли. — Она должна что-нибудь написать!
Немного успокоившись, Исак поднимает руку и говорит:
— Замолчите все! Тихо! Прошу всех замолчать. Мы должны похоронить птицу.
— Наконец-то, — бормочет Лаура.
— Тихо, Молли, — говорит Исак, взяв младшую дочь за руку.
— Ой-ой-ой! — вопит Молли.
— Тихо, Молли, — повторяет он, — мы все должны помолчать.
Не глядя ей в глаза, Исак осторожно берет коробку из рук Лауры и передает ее Розе.
— Теперь ты можешь написать что-нибудь, — говорит он жене.
— Попытаюсь, — отвечает Роза, — а потом устроим-ка пикник. У меня в корзинке есть много чего вкусного.
Роза пишет: «Лети, птичка, прямо на небеса, к младенцу Иисусу».
Роза передает коробку Эрике.
Эрика пишет: «Милосердный Господь, благослови всех людей и птиц на земле. С приветом, Эрика».
Эрика передает коробку Исаку.
Исак пишет: «Мы передаем небесам это безымянное существо. Имена мы даем лишь живым».
Эрика замечает Рагнара — он стоит, спрятавшись за деревом. Она не знает, сколько он так простоял, глядя на них. Он стоит довольно далеко, в маленькой рощице, которой заканчивается лес и начинается пляж. Она не знает, долго ли он там пробыл, но она чувствует его присутствие, чувствует, что Рагнар разглядывает ее. Каждый раз, делая шаг или поднимая руку, она словно делает это для него.
Как тебе такой вот жест — когда я поднимаю руку? Тебе нравится, как я иду по пляжу? Мне к лицу это белое платье с шелковым поясом? Как тебе все это, Рагнар?
Она поднимает руку, машет ему и вроде как прикрывает глаза от солнца. Именно в это время после полудня солнце палит сильнее всего. Все вокруг кажется раскаленным и обжигающим. Чтобы хоть что-то разглядеть, приходится щуриться. Рагнар не машет ей в ответ. Он смотрит вовсе не на нее. Он смотрит на Исака. «Неудивительно, — думает Эрика, — из всех нас Исак самый привлекательный — во всяком случае, если смотреть издалека, как Рагнар». Стоя на камне в воде, Исак протягивает руки к небу, борода его торчит вперед. Он произносит речь. Словно проповедник.
Эрика вновь поворачивается к Рагнару. Он не замечает ее. Она машет ему, но Рагнар смотрит лишь на Исака. Прижавшись к дереву, он таращится на ее отца.
Исак был злым королем из страны Дофедофеноп. Он заколдовал остров и все живое на нем — людей, овец, коров, деревья и рыб. Одно ухо у него было огромным, словно окно на хуторе Хембюгд. Он слышал все-все. Все звуки. Слышал, как камбала опускается на дно. Как раскрываются шишки. Слышал твое дыхание, когда ты бежишь по лесу. Обо всем услышанном он записывает в книгу, которую прячет в своем доме. Может, она спрятана в больших часах? Или в секретере? Рагнар победит его, отыщет книгу и сожжет ее. А дочерей короля освободит. После смерти Исака они сами станут править морем и сушей, а жить они будут в секретном домике в лесу. Однако сначала тебе придется все рассказать мне о нем — что он делает по утрам, после обеда, по вечерам и по ночам, когда остальным кажется, что он спит. Чтобы убить его, мне придется сначала изучить его повадки и привычки так, словно я его сын.
Эрике и Рагнару совсем скоро исполнится по четырнадцать лет. Между ними есть тайна, кое-что серьезное, о чем нельзя никому рассказывать. Об этом никто не должен знать. Никто.
Стоя на камне, Исак протягивает руки к небу и говорит:
— Господь, властитель Швеции, Норвегии, Дании и почти всего острова Хаммарсё, прими эту птичку и дай ей местечко на небесах.
