Ричард Пол Эванс - Путь
Кольцо вокруг меня сомкнулось. Я снял рюкзак.
— Берите. Открывайте. Надеюсь, убеди…
Я не договорил. Первый удар мне нанесли в затылок. Не кулаком, а чем-то деревянным, вроде дубинки. У меня посыпались искры из глаз, но я устоял на ногах. Я обхватил голову. Развязный урод и верзила двинулись ко мне. Я размахнулся и что есть силы ударил развязного. Он рухнул вниз. Его дружки загоготали. Когда парень поднимался, они задавали ему похабные вопросы. Встав, он накинулся на меня.
Несколько минут прошли как в замедленной киносъемке. Они походили на кошмарный сон, когда хочешь убежать, но не можешь шевельнуться. Меня сбили с ног, после чего начали пинать со всех сторон. Я пытался загородить руками лицо. В это время верзила опустил мне на голову свой тяжеленный ботинок. Он наступил один раз, другой, третий.
И вдруг избиение прекратилось. Я перевернулся набок, выплевывая слизь и кровь. Все лицо у меня было окровавлено. У развязного в руке блестел нож.
— Хочешь сдохнуть, кусок дерьма?
Он склонился надо мной. После ударов я видел его нечетко. Это был мой шанс. Развязный урод мог за несколько секунд завершить то, чего я не хотел или не умел сделать сам. Жизнь или смерть. Почему-то мне казалось, будто выбор действительно зависит от меня.
— Не слышу ответа, падаль!
— Не хочу, — сказал я.
— А это не тебе выбирать.
Меня ударили сапогом в лицо. Больше я ничего не слышал и не видел.
ГЛАВА 35
«Кьеркегор писал: „Мы понимаем свою жизнь, когда оглядываемся назад, но вынуждены жить, глядя вперед“. Конечно же, он был прав. Но когда оглядываемся назад и вспоминаем, как судьба трудилась с молотком и резцом над нашими душами, мы начинаем понимать не только свою жизнь и самих себя. Мы начинаем понимать и замысел скульптора».
Из дневника Алана КристофферсонаМой опыт, граничащий с состоянием выхода из тела, сопровождался сильной болью. Нестерпимой болью. Кто-то опустился на колени рядом со мной. Вокруг слышались голоса, отличавшиеся от голосов шайки подонков. Чувствовалось, что это люди постарше и говорят на нормальном языке, а не на похабном жаргоне той мрази. Голоса звучали надо мной, но никто не пытался заговорить со мной, словно меня здесь не было. Отчасти это так.
Говорить я не мог. Я даже не мог стоном или мычанием показать, что слышу. Мои глаза оставались закрытыми. Людей я не видел; только перемещение цветовых пятен, вспышки фар проносящихся машин и свет дорожного фонаря, вблизи которого я лежал. Возможно, это был и не фонарь, а луна. Где-то сбоку мигали красные и синие огни.
Я начал различать голоса. Чей-то взрослый, сердитый голос потребовал:
— Стоять на месте!
Требование явно не относилось ко мне. Потом кто-то дотронулся до моей груди, и все тело обожгло болью. Кто-то в виде темного пятна произнес несколько слов, смысла которых я не понял. Рядом находились два светлых пятна, а темное удалилось. Давление на мой бок возрастало. По моему животу что-то текло.
Кто-то задрал на мне рубашку. Она прилипла к телу и отдиралась, словно кусок бинта. В левом боку, ниже ребер, пульсировала боль. Ее пульсации тяжело отдавались мне в правую часть затылка. Мои волосы были мокрыми. Когда они успели намокнуть? Кто-то взял мое запястье и принялся щупать пульс. Потом там защелкнули манжету тонометра.
Где-то потрескивала рация.
Я все яснее слышал разговор двух человек:
— Пульс стабильный. Давление пониженное: шестьдесят на двадцать. Он потерял много крови. Позвони в медицинский центр «Святое сердце».
— Лучше позвоним его родным. При нем есть документы?
— А вы посмотрели во всех карманах?
Чья-то рука полезла мне в правый карман брюк, затем в левый.
— Вот. Только это.
Меня подняли с земли. Я ощутил у себя на лице пластиковую маску. Мне вспомнилась фраза из моей прошлой жизни, когда я занимался рекламой. И я снова провалился в черноту.
ГЛАВА 36
«Смерть — это не конец».
Из дневника Алана КристофферсонаВ начале этой книги я предупреждал: некоторым событиям, случившимся со мной, вы, возможно, не поверите. Сейчас я описываю одно из таких событий. Так что решайте: читать о нем или нет. Только не говорите, что я вас не предупреждал.
И поныне, окончив свои странствия, я не могу с уверенностью сказать, что же произошло в тот момент. Поэтому ограничусь изложением происшедшего, а вы сами делайте выводы. Редко кто из людей предпочитает тратить время, докапываясь до истины. Чаще они тратят время на защиту своих укоренившихся представлений.
Меня окружал серый сумеречный свет. Я находился в промежуточном состоянии между сознанием и другим состоянием, название которого не знаю. И вот тогда ко мне явилась Маккейл. Называйте это сном, бредом или любым понравившимся вам словом. Но Маккейл была рядом. Я видел, слышал и чувствовал ее.
У. Шекспир написал: «Есть многое на небе и земле… что философии твоей не снилось». Это особенно справедливо сегодня, в наше время безверия. Честно говоря, мне безразлично, поверите ли вы, что со мной действительно такое происходило. Я знаю, что это было, и мне этого достаточно.
Маккейл стояла возле меня на коленях. Но я лежал не на земле. Мы находились в каком-то ином месте. Все вокруг было белым, а по ощущениям — мягким. Маккейл выглядела удивительно красивой. Ни следа ужасной катастрофы. Ее кожа сияла, будто светилась изнутри. А когда она заговорила, ее голос зазвенел хрустальным колокольчиком:
— Здравствуй, любовь моя.
— Маккейл!
Я попытался сесть, но не смог.
— Они меня убили? — с надеждой спросил я.
— Нет.
Я смотрел на нее.
— Ты реальна?
— Конечно, — улыбнулась она.
— Это сон?
Она не ответила.
— Где ты была?
— Близко. Очень близко. Смерть — это как переход в соседнюю комнату.
— Мы будем с тобой снова вместе?
Я знал ответ, но он пришел не от Маккейл. Похоже, я его вспомнил.
— Мы обязательно будем вместе. Но не сейчас. Ты еще не закончил свой земной путь. Есть люди, которым ты нужен. И есть те, кто нужен тебе.
— Мне была нужна только ты.
— Неправда, — нежно, но твердо возразила Маккейл. — В твоей жизни есть и другие нужные тебе люди. Не только я.
— Какие люди? Кто они?
— Их много. И ангел тоже.
— Какой ангел? О чем ты говоришь?
Она наклонилась и поцеловала меня, и это был самый сладкий из всех ее поцелуев.
— Не тревожься, любовь моя. Твой путь ищет тебя. Она тебя найдет.
Вскоре Маккейл исчезла.
ГЛАВА 37
«Я не знаю, что находится за горизонтом. Мне важна только дорога, по которой я иду. Этого достаточно».
Из дневника Алана КристофферсонаЯ проснулся на мягкой постели, укутанный в чистые белые простыни. Нос закрывала пластиковая маска. К ней, огибая мои уши, тянулась прозрачная трубка, подававшая мне кислород. У кровати были металлические борта. Я ощущал себя спеленатым, будто младенец. Я протянул руку и нащупал тугую повязку на животе.
Оказалось, что в этом помещении я не один. Возле моей постели сидела какая-то женщина. Мое зрение оставалось несколько размытым. Женщина сидела на фоне окна, от чего создавалось впечатление, что она светится изнутри. Я не знал, кто она, хотя где-то ее уже видел.
— С возвращением, — произнесла она.
Поначалу я просто смотрел на нее. У меня пересохло во рту. Язык прилип к деснам.
— Где я? — с трудом выговорил я.
— В Спокане, в медицинском центре «Святое сердце».
— Кто вы?
— Женщина, которой вы помогли на дороге.
— На какой дороге?
— Вы поставили колесо на мою машину.
Я вспомнил. Да, я действительно ставил какой-то женщине колесо на ее автомобиль. Это было очень давно.
— Наверное, мне тогда нужно было согласиться и поехать с вами, — сказал я.
— Я тоже так думаю, — застенчиво улыбнулась она.
Ее присутствие в больничной палате показалось мне полной бессмыслицей. Впрочем, как и все остальное.
— Почему вы здесь?
— Мне позвонили из полиции. Они нашли мою визитку, которую я тогда дала вам. Сказали, что единственный номер, куда они смогли позвонить, — это мой.
Женщина коснулась мой руки.
— Как вы себя чувствуете?
— Все болит.
В подтверждение моих слов тело пронзила такая боль, что у меня перехватило дыхание. Я застонал.
— Осторожнее! Вам не следует шевелиться.
— Что со мной случилось?
— На вас напала шайка каких-то мерзавцев. Они вас сильно избили.
— Я думал, они меня убьют.
— Они бы это и сделали, но мимо с охоты возвращались двое мужчин. У них были дробовики. Это и спасло вам жизнь.
Я закрыл глаза.
— Если вам захочется поблагодарить тех охотников, у меня есть их телефоны.
