Генрих Бёлль - Ангел молчал
Ганс обернулся, лишь когда услышал голос Регины, и испугался, увидев в ее глазах радость.
— Ну, что случилось? — спросила она.
— Она умерла, — ответил он.
— Умерла?
Он кивнул.
— Что ж делать, — сказала она. — Найдем других свидетелей.
Ганс взял ее под руку, и они спустились по лестнице.
XIX
Величественный мраморный ангел молчал, хотя священник обращался явно к нему. Он спрятал свой профиль в черной грязи, и уплощенное место на его затылке, которым он был прикреплен к колонне, прежде чем от нее отделиться, создавало впечатление, что он был повержен в бою и теперь прижимается к земле, чтобы поплакать или напиться. Лицо его лежало в грязной луже, твердые локоны были забрызганы грязью, а округлая щека испачкана глиной. Только голубоватое ухо ангела блистало чистотой. Рядом валялся обломок его меча: продолговатый кусок мрамора, который ангел отшвырнул.
Казалось, ангел к чему-то прислушивается, но выражения его лица видно не было, так что никто не мог бы сказать, что на нем написано — насмешка или страдание. Ангел молчал. На его спине постепенно появилась лужица, и его голубоватые подошвы тоже блестели от влаги. Когда священник, прохаживаясь, чтобы размять ноги, иногда подходил поближе к ангелу, казалось, что ангел хочет поцеловать его ступни. Но лица он из грязи не поднимал и просто лежал неподвижно под слоем глины, как и положено убитому солдату…
— Так подумаем же о том, — воскликнул священник, — что пришел наш, а не ее черед грустить!
Пухлыми белыми руками он указал на склеп, где между двумя ионическими мраморными колоннами стоял гроб, покрытый черным сукном с кистями, с которых каплями стекала дождевая вода.
— Так подумаем и о том, — продолжал он, — что всякая смерть есть начало жизни.
Церковный служка, стоявший позади него, судорожно вцепился в ручку зонтика и старался так его наклонять и поворачивать, чтобы успевать за передвижениями священника, но иногда риторические обороты в его речи были столь внезапны, что юноша не успевал, и каждый раз, когда капля падала на голову священника, тот бросал гневный взгляд себе за спину, где бледный юноша держал зонтик, как балдахин…
— Подумаем о том, — воззвал священник к мраморному ангелу, — что и мы, мы тоже всегда стоим на пороге смерти. Media in vita, как сказано в одном средневековом стихотворении, — посреди жизни. Вспомним о ней, нашей дорогой покойнице, — любимой, осыпанной земными благами, окруженной многочисленной и влиятельной родней, которой наш город столь многим обязан, — вспомним же о ней; как внезапен был зов Господа, пославшего к ней своего незримого гонца…
На миг священник смущенно умолк: ему померещилось, будто не запятнанная грязью голубоватая мраморная щека ангела дрогнула от улыбки, и он испуганно обвел глазами скопище зонтиков, выискивая то место в толпе, где материя на зонтиках была особенно гладкая и дорогая…
— Каким ударом было для всей семьи известие о ее внезапной кончине!
Его взгляд переместился с рядов зонтиков туда, где небольшая группа людей покорно мокла под дождем.
— Как должны сокрушаться о покойнице бедняки, утратившие с ее кончиной верную и надежную покровительницу. Так будем же помнить ее и молиться о ней, мы все, да, мы все, ибо ведь к каждому из нас в любой момент может явиться тот незримый Божий посланец. Аминь! Аминь! — воскликнул он еще раз прямо в мраморное ухо ангела.
— Аминь! — ответила толпа, и из глубины небольшой церкви эхо откликнулось глухим бормотаньем.
— Давайте встанем здесь, — сказал Фишер. — Здесь сухо.
Он помог тестю подняться и уступил ему плоское местечко на заду ангела, а сам перешел на его спину. Оба сняли шляпы, когда священник приступил к заупокойной службе.
Мраморный ангел начал медленно погружаться. Его округлая щека вжалась в мягкую землю, а не заляпанное грязью ухо мало-помалу потонуло в жидкой грязи…
— Я принес это, — сказал Фишер. — Вот оно.
Комперц взял из его рук узкую полоску бумаги и прочел текст. Его печальное лицо дрогнуло, и он тихо пробормотал:
— Последний привет от моего сына, свидетельство его ненависти, которую я так и не смог понять.
— Ты полагаешь, это подлинник?
— А я никогда и не сомневался.
Он медленно порвал бумагу и осторожно засунул обрывки в перчатку…
Внутри церкви причетник и священник поочередно читали латинские молитвы, и Фишер с Комперцем заметили, что священник на миг замешкался, не зная, куда следует бросить горсть земли. В конце концов бросил ее прямо на гроб, и крошки глины рассыпались по мраморным плитам…
Ангел молчал. Под тяжестью двух мужчин он покорно опускался все ниже и ниже, его великолепные кудри погружались в грязную жижу, а обрубки рук все глубже зарывались в землю.
Об истории романа «Ангел молчал»
Генрих Бёлль (1917–1985) — знаменитый немецкий писатель, лауреат Бюхнеровской (1967) и Нобелевской (1972) премий по литературе, президент германского и международного ПЕН-клуба, давно и хорошо известен в нашей стране, поскольку в России его издавали довольно много — больше, чем кого-либо из современных немецких писателей. Бёлль, мастер тонкого психологического анализа, понравился российским читателям своей душевностью, явной симпатией к людям трудной судьбы, а также непреклонной антивоенной позицией.
Как же могло случиться, что его роман «Ангел молчал» пролежал в пыльном архиве на чердаке более 40 лет и лишь в 1992 году, к 75-летию писателя, был опубликован в Германии, причем имел такой успех у критики и читателей, что через два года был переиздан?
У этой книги особая судьба. Работу над ней Бёлль начал в марте 1949 года, когда его родной Кельн еще лежал в руинах, а люди ютились в развалинах и жили впроголодь. Именно поэтому издательство посчитало книгу, повествующую о первых неделях после войны, несвоевременной: в 1949–1950 годах началось «немецкое экономическое чудо» и взгляды читающей публики были направлены вперед, в будущее.
Писатель, однако, настаивал, и в 1949 году с ним заключили договор, предусматривавший даже ежемесячное пособие автору с сентября по декабрь 1949 года в размере 200 марок (в следующем году — только 100 марок). Эта деталь показывает, в какой чудовищной нищете жил писатель: ведь к тому времени он уже был женат и у него было двое сыновей, содержание семьи требовало денег.
Финансовые трудности не раз заставляли Бёлля отрываться от романа и браться за другие работы, приносящие быстрые заработки, — рассказы для газет и журналов.
В 1950 году Бёлль надолго забросил работу над романом, хотя тот был уже почти готов и дважды одобрен издательством, потребовавшим лишь незначительных доделок. В семье писателя ожидали рождения третьего ребенка, и Бёллю пришлось даже какое-то время поработать мелким чиновником в городском магистрате. Тем не менее издательство требовало предоставить ему роман, и Бёлль вместе с женой за три недели перепечатал рукопись и отправил ее директору.
Анонс о выходе романа в свет появился в проспекте издательства весной 1951 года. Однако Бёлль, и ранее выражавший недовольство и даже раздражение по поводу бесконечных требований издательства, теперь окончательно переключился на другую работу: он начал роман «Где ты был, Адам?» и сдал его уже в июле того же года, а рукопись книги «Ангел молчал» потребовал срочно вернуть.
Дело в том, что «Где ты был, Адам?» — роман о войне, его эпизоды не связаны друг с другом, и Бёлль легко разделил его на отдельные рассказы, публикация которых быстро принесла ему столь необходимые деньги. Потом он проделал такую же операцию и с романом «Ангел молчал»: его фрагменты (в том же самом или переработанном виде) печатались в газетах и журналах в течение восьми лет.
Мотивы и фигуры действующих лиц романа «Ангел молчал» появлялись и позже, в уже знаменитых романах Г. Бёлля «Глазами клоуна», «Групповой портрет с дамой» и др.
Такова вкратце история романа, который критики считают ключом ко всему творчеству Г. Бёлля и который так надолго задержался с выходом в свет.
Е. МихелевичПримечания
1
Первая буква французского слова recommandé (заказное). (Здесь и далее примеч. переводчика).
2
Начальная буква немецкого слова Haltestelle — остановка.
3
Тело Господа нашего Иисуса Христа да сохранит душу твою для вечной жизни. Аминь (лат.).
4
Кропите, небеса, свыше… и облака да проливают правду (Исаия, 45, 8).
5
