Жаклин Арпман - Полная безнаказанность
«Дурацкая постановка вопроса и неудачное начало разговора», — подумала Мадлен, осознавая, как неловко чувствует себя Альбертина, попавшая в клинч между мужем и дочерьми.
— Конечно, хорошая! Разве иначе я принял бы такое решение?
— Но то обстоятельство, что Шарлотта там работает…
Она не закончила фразу.
— Я смогу подтолкнуть ее карьеру — разве это не замечательно?
— Она очень ценит свою независимость. Одна только мысль о том, что член семьи…
Только вот был ли он настоящим членом семьи?
— Альбертина, будем благоразумны. Она многого добилась без моего участия, так что произойти может одно: ее положение укрепится. Дюрьё — великолепное вложение. Но… Ох, как же я не подумал! Надеюсь, вы не думаете, что я сделал неверный выбор? Я часто вкладывал деньги в информатику и хорошо знаю эту область, можете не сомневаться.
Она могла бы продолжить этот разговор, только объяснив ему открытым текстом, что он влез туда, куда влезать не следовало.
— Не беспокойтесь. Ваша забота меня трогает, но, поверьте, для волнений нет никаких оснований!
Возможно, Альбертина и попыталась еще раз или два разубедить Фонтанена, но попытки эти явно провалились, потому что Мадлен о них даже не помнила. Госпожа ла Дигьер решила сменить тему:
— Ваша затея с ларем покоробила девочек.
— Знаю. Меня это чрезвычайно огорчило. И тем не менее я не понимаю, почему они непременно хотят оставить большую гостиную пустой.
— Честно говоря, для меня это тоже загадка, но какая разница? — отвечала она со смешком, надеясь, что прозвучал он вполне дружелюбно. — Они помнят ее только такой, она часть их истории, вопрос о том, чтобы заново ее обставить, никогда даже не вставал.
— Но ведь у Шарлотты должны были сохраниться иные воспоминания, пусть даже очень смутные?
— Похоже, что нет. А если и сохранились, то они ей неприятны. Я, впрочем, не слишком любила эту комнату слишком уж много там было кресел, столов и столиков.
— Загроможденные помещения повергают меня в ужас. Вы видели мой дом.
— Само совершенство, — обреченно вздохнула Альбертина.
— Я уверена, она пересказала мне их разговор, желая доказать, что сделала все, что было в ее силах, — сказала мне Мадлен. — Но я поняла одно: Альбертина ничего не могла изменить.
Обычно чета Фонтаненов первой покидала кухню, на сей раз они остались. Возможно, Альбертина решила еще раз попытаться хоть что-нибудь объяснить мужу, и Мадлен, чтобы не видеть ее поражения, поднялась наверх. Дверь новой ванной комнаты была открыта, кипящие праведным гневом девочки проводили там военный совет. Мадлен на мгновение замешкалась, но они ее заметили и позвали к себе.
— Что они сказали?
«Почти ничего», — подумала Мадлен, сухо, как донесение, пересказывая услышанное.
Это самое «донесение» тщательно проанализировали. Вступление было признано неудачным, а ответ Фонтанена естественным: он принял такое решение, потому что считал его верным. Альбертина сдалась без сопротивления и сама вручила ему свое оружие. И такой опытный делец, как Фонтанен, обязательно пустит его в ход. Он наверняка успел просчитать, на чем они столкнутся в следующий раз, и готов разрешить спор щелчком пальцев. Они хотели проявить беспристрастность и выразили восхищение его искусством переговорщика: он на редкость ловко перевернул ситуацию, сделав вид, что поверил, будто Альбертина беспокоится о нем. Впрочем, они не были уверены, что он притворяется: этот человек, такой ушлый в денежных делах, может быть наивным в том, что касается чувств. Верит ли Фонтанен, что его действительно любят? Отсюда главный вопрос: влюблена ли в него Альбертина? Мнения разделились: да, она очень дорожит мужем, но вряд ли любит его по-настоящему, хотя, с другой стороны, кто знает, что есть любовь? И что можно знать о подлинных чувствах Альбертины? Клеманс положила конец дискуссии, заявив, что философские проблемы подождут, а сейчас им нужно разобраться в создавшейся ситуации. Все согласились и вернулись к истории с ларем. Он подозрительно быстро, но очень ловко признал свою неправоту. Что оставалось делать Альбертине? Ей пришлось поддержать мужа: вопрос «Почему гостиная должна оставаться пустой?» был ловушкой, и она в нее попала.
Из рассказа Мадлен я понял, что девочки ни разу не попытались ответить на этот вопрос. Это была аксиома. Параллельные прямые пересекаются только в бесконечности. Дважды два — четыре, а Солнце вращается вокруг Земли. Существуют устои, и мы их принимаем как данность до тех пор, пока нам не начинает угрожать опасность. Вот только на самом деле это Земля вращается вокруг Солнца.
Альбертина сделала робкую попытку и потерпела сокрушительное поражение. Неудивительно! Действовать нужно было иначе, протестовать энергичнее. В связи с этим возник спор о ее чувствах. Ни дочери, ни внучки не верили, что Альбертина влюблена, но Клеманс, Сара и Шарлотта полагали, что она с превеликим удовольствием снова занимается любовью. Мадлен знала это наверняка. Адель считала и заявила об этом вслух, что ее нынешняя неосведомленность — о, временная, конечно! — не позволяет ей иметь собственного мнения на сей счет. Итак, госпожа ла Дигьер желает сохранить отношения с мужем. Члены семьи очень нежно к ней относятся, следовательно, должны уважать ее волю. Но куда это их заведет?
В этот самый момент уравновешенная Шарлотта подлила в огонь последнюю каплю масла:
— Есть кое-что еще, о чем я вам не рассказала.
Ответом на ее слова стали удивленные взгляды.
— Вам известно, какое великодушие и щедрость он проявил при составлении брачного контракта. И что он сделал маму своей единственной наследницей.
Разумеется, они об этом знали, но что из этого?
— Я проконсультировалась с маминым другом Аленом Беренбоймом, он юрист. Все это замечательно, но есть одно положение, от которого никуда не денешься. Какими бы ни были завещания и брачные контракты, после смерти одного из супругов право пользования имуществом остается за другим.
Они мало что понимали в юридической казуистике, но выражение «право пользования» было им знакомо.
— Если Альбертина умрет первой, «Ла Дигьер» останется нашей собственностью без права пользования, а он сможет делать с усадьбой все, что ему вздумается, — кроме продажи.
Сообщение Шарлотты прозвучало как гром среди ясного неба.
— Все, что ему вздумается?
Шарлотта кивнула. Изумленное молчание прервала Клеманс:
— Ты помнишь, Мадлен, что он насчитал двенадцать комнат и заговаривал о харчевне?
— Точно-точно, — подхватила Адель, — и намекал, что ла Дигьеры не справились с ситуацией.
— Мы тогда пропустили его слова мимо ушей.
— Но этот человек не отказывается ни от одной из своих идей.
— А их у него предостаточно!
Это было как взрыв. Версии возможного развития событий возникали в их разгоряченных умах одна за другой:
— Пятизвездочная гостиница.
— С десятиэтажным вторым корпусом на От-Диг.
— Центр для проведения симпозиумов и семинаров.
— С бассейном и джакузи.
— И полем для игры в гольф.
— Роскошная богадельня для избалованных миллиардеров.
— Он выставит нас за дверь.
— После того, как снимет нам квартиру в городе.
— Две: он не жмот.
— В элитном квартале.
— С кухнями, оборудованными поггенполевской мебелью.
— Он не снимет квартиры, он их нам подарит.
— И купит каждой по машине.
— Отстегнет процент от прибыли, которую станет приносить «Ла Дигьер».
Мадлен попыталась их успокоить: Альбертина молода, хорошо себя чувствует, но они набросились на нее с криками об автомобильных катастрофах. Ты разве не знаешь, сколько человек гибнет каждый год на дорогах? А скрытые формы онкологических заболеваний? Рак печени и поджелудочной железы вообще дают о себе знать за шесть недель до смерти, не говоря уж о тромбоэмболии и инфарктах, которые случаются, что называется, на пустом месте. Да еще теракты — у нас, конечно, ничего подобного не было, но ведь и в Нью-Йорке до 11 сентября тоже не было! — землетрясения, Чернобыль, разрушение плотин и опустошительные наводнения. Они так увлеклись, что заговорили о контроле, захвате власти, праве верховного решения и диктатуре. Мятеж зрел, бойцы Сопротивления вооружались и уходили партизанами, чтобы налаживать радиосвязь, готовить десанты парашютистов. Гнев пьянил головы, слова звенели в воздухе как удары хлыста:
— Он завладеет домом.
— И конторой, где я работаю.
— Бабушки ему мало.
— Не понимаю этого человека. Вознамерился получить все сразу.
— Он дает, и дает много, чтобы прибрать к рукам.
— Заваливает подарками, надеется, мы будем принадлежать ему.
— Он не остановится, обставит заново гостиную.
