Николай Нароков - Могу!
— Я, конечно, поняла, но… но…
— Нет никакого «но»: все возможно. Ваша задача важна, но ничуть не сложна и не трудна. Сделайте так, чтобы он видел: вы сильнее его. Подавите его своей силой. Скажите себе — «Могу!»
Софья Андреевна слегка взволновалась, и ее щеки стали горячими.
— Вы… Вы, кажется, во многом правы! — сказала она. — Да, вы во многом правы!
— Я бываю прав чаще, чем вы думаете! — спокойно подтвердил Ив и закурил новую сигару.
Они опять замолчали. И было видно, что они молчат не оттого, что им нечего сказать, а оттого, что каждый что-то обдумывает и проверяет. Так прошло минуты две. Наконец Ив, словно отогнав свои мысли, неопределенно сказал:
— Да, ваши новости не из приятных!..
— К сожалению, — сухо ответила Софья Андреевна, — у меня есть не только мои новости, но есть и ваши! И они тоже не из приятных.
— Мои? Новости у меня бывают каждый день.
— Я говорю не о том, что бывает у вас каждый день! — еще суше добавила Софья Андреевна. — Я говорю о том вашем деле!
И, не смотря на Ива, отпила маленький глоток. Ив, посасывая сигару, вопросительно посмотрел.
— Что вы называете новостью в этом моем деле? — осторожно спросил он.
— Вы, конечно, знаете, о чем я говорю. Я говорю о том, что сначала у вас на дороге стоял только муж, которого эта женщина не бросит. А теперь прибавился любовник, которого она тем более не бросит.
— Любовник? Я не ревнив.
— Было бы странно, если бы вы были ревнивы. Так же странно, как если бы, например, вы были мечтательны. Но дело ведь не в ревности.
— В чем же?
— В препятствии. Вы же понимаете, что дело очень осложнилось.
Ив хитро посмотрел на нее и усмехнулся.
— Вы хотите набить себе цену? — иронически спросил он.
— Цена вырастает сама! — холодно ответила Софья Андреевна. — Преодолеть два препятствия стоит дороже, чем преодолеть одно. Но неужели, — заинтересовалась она, — неужели вы не знаете о любовнике? Вам о нем никто не говорил?
— Мне таких вещей не передают. Знают, что я не буду их слушать.
— Но если о них заговорю я, то вам придется слушать. Ваше «могу» стало более трудным и даже вряд ли выполнимым.
— Повторяю: вы хотите заранее набить себе цену. Что ж! Набивайте! Я хорошо понимаю, что вам сейчас нужны деньги, и уверяю вас, что скупиться я не буду. Ваша цена?
Софья Андреевна сделала такой жест рукой, как будто отстраняла что-то.
— О цене говорить нам рано. Ведь я еще не знаю, возьмусь ли я помогать вам.
— Тем более надо говорить о цене. Вы, я вижу, колеблетесь, но если мы сейчас договоримся о цене, то она подтолкнет вас, и вы перестанете колебаться. Разве не так?
— Может быть, и так. Но цена, это еще не все. Надо подумать и о возможностях. Повторяю: ваше «могу» сейчас стоит на границе возможного. Заставить Юлию Сергеевну по доброй воле прийти к вам нельзя.
Ив сжал губы, как он сжимал их тогда, когда бывал чем-нибудь недоволен. Софья Андреевна хорошо знала этот жест.
— Не надо называть имен! — сухо сказал он. — Ведь мы до сих пор не называли их.
— Да, не называли. Почему? Не знаю. А теперь я хочу называть это имя. Почему хочу? Тоже не знаю. Но хочу, хочу!
Очень странная, злобная нотка зазвучала в ее голосе. Ив внимательно и испытующе посмотрел.
— Я уже сказал вам, — словно бы нехотя промямлил он, — что догадываюсь, к кому вы ревнуете вашего мальчика. Поэтому можете договаривать до конца.
— Мне нечего договаривать!..
— Предположим, что нечего! — не стал спорить Ив. — Но ведь мне понятно, почему вы так несдержанно хотите называть ее имя. Ревность родила в вас ненависть. Вам уже хочется топтать вашу соперницу ногами, вам уже приятно думать, что вы приведете ее ко мне. А вам не кажется, — осклабился он, — что этим вы не набиваете себе цену, а, наоборот, снижаете ее. Ведь если я буду знать, что вы сами хотите того же, что и я, я буду торговаться до последней копейки. А? — подмигнул он.
— А вы так уверены, что я хочу привести к вам Юлию Сергеевну?
— Уверен. Если бы вы этого не хотели, вы не стали бы об этом говорить.
— Не буду притворяться: я хочу! — решительно и прямо сказала Софья Андреевна. — И не стану скрывать, что я уже многое передумала. Но боюсь, что сделать это невозможно, она не придет.
— Невозможно? Поэтому-то я ее и добиваюсь. Если бы это было возможно, она была бы мне не нужна.
— Вы чересчур уверены. Есть ли смысл быть уверенным, стоя перед невозможным? Вы понимаете это слово? Невоз-мож-но! — раздельно, по слогам повторила она.
— Теоретически я его, конечно, понимаю! — не стал спорить Ив.
— Только теоретически? Не думаете ли вы, что ваше «могу» так всесильно, что вы можете повелевать даже человеческими чувствами? Разве вы смогли бы, например, заставить мать возненавидеть своего ребенка?
— Очень может быть, что и смог бы, если бы поставил перед собой такую цель.
— Да? Вы так думаете?
Софья Андреевна замолчала, думая о своем. Замолчал и Ив.
— А вам не кажется, — едко заметила Софья Андреевна, как будто она его на чем-то поймала и в чем-то уличила, — что эта Юлия Сергеевна вас интересует не только ради вашего «могу», но и сама по себе?
— Вы говорите глупости! — почему-то рассердился Ив и презрительно скривил рот. — Уж не думаете ли вы, что я тоже влюбился? В нее влюбился?
— Нет, не думаю. Вы влюбиться не можете, вам нечем влюбиться. Но все же Юлия Сергеевна интересует вас сама по себе. Может быть, это прихоть? Тоже нет! Для прихоти нужно воображение, а его у вас нет. Но кроме «могу» вас привлекает в ней еще и необыкновенное. Ведь вы никогда в жизни не обладали порядочной женщиной, и ни одна женщина не отдавалась вам по доброй воле.
— Ни одна! — спокойно подтвердил Ив.
— Вы, конечно, не в силах заставить ее полюбить вас и отдаться вам по любви. Но разве только по любви или из-за денег отдаются женщины? Они могут отдаться по сотне других причин. Одни — из любопытства, другие — из тщеславия, третьи — из зависти, четвертые — даже от скуки… Всего не перечислишь! А бывает… — она переменила тон и добавила многозначительно, на что-то намекая. — А бывает и так, что женщина отдается из благодарности.
Ив посмотрел очень пытливо, стараясь что-то уловить и понять.
— Гм! — промычал он. — Судя по вашему тону, вы собираетесь что-то построить на благодарности?
— Может быть! — небрежно ответила Софья Андреевна. — А может быть, я и вообще не собираюсь ничего строить! — добавила она с таким видом, как будто хочет прекратить этот разговор.
Но Ив не поддался этому тону. Он с минуту подумал, а потом прямо спросил.
— Вы можете сообщить мне ваш план?
— А вы думаете, что план у меня уже есть? Ведь я сказала вам, что сама еще не знаю, возьмусь я за это дело или не возьмусь.
— Все равно: план у вас, конечно, есть. Не может быть, чтобы вы за все это время не думали о нем и… и не придумали чего-нибудь! Хотя бы основную наметку!..
— Может быть, думала и, может быть, придумала. Но я говорю правду: я еще ничего не решила.
— Что вас удерживает? Трудность?
— Нет, опасность. Эта задача опасна.
— Опаснее, чем та наша операция со шведским железом?
— Да.
— С каких пор вы стали бояться опасностей?
— С тех пор, как я влюбилась в этого мальчика.
— И вы мне сегодня ничего не скажете?
— Ничего не скажу.
— Так зачем же, черт возьми, — несдержанно вспылил Ив, — зачем вы хотели меня сегодня видеть?
Софья Андреевна искоса посмотрела на него и ответила таким тоном, чтобы он ей не поверил:
— Я же сказала вам: чтобы излить перед вами душу.
— Вздор! — хлопнул Ив ладонью по подлокотнику кресла. — Вздор! У вас есть задняя мысль, и вы… и вы… Какая мысль? Что вам надо?
Софья Андреевна посмотрела холодно и слегка высокомерно.
— Я не хочу продолжать разговор в таком тоне! — ответила она и встала с кресла.
Глава 22
Миша, конечно, ничего не знал об умысле Ива. Не знал он и о его последнем разговоре с Софьей Андреевной, не знал даже и того, что этот разговор был. А если бы он знал, то, конечно, постарался бы понять или хотя бы догадаться: почему на другой день после разговора Софья Андреевна очень явно изменилась? Она стала сосредоточенной и ушла в какие-то свои мысли. Все время она сидела в своей комнате, а когда выходила, то не говорила с Мишей, не смотрела на него, и Мише казалось, что она его не видит или, еще хуже, умышленно не замечает.
А на следующий день она с утра стала пристально и испытующе всматриваться в Мишу, словно искала или проверяла в нем что-то. Мише был неприятен этот ее взгляд, и он старался не видеть его. Поскорее напился чаю и, коротко поблагодарив, встал, чтобы уйти к себе. Но Софья Андреевна остановила его.
