Кристиан Барнард - Нежелательные элементы
В кабинете дежурного врача был только Филипп Дэвидс — он сидел за столом и писал письмо.
— Привет, Филипп. Целую вечность тебя не видел, — бросил Деон, переходя на «ты».
Он налил себе кофе, перелистал вечернюю газету, лежавшую раскрытой в кресле, пробежал взглядом заголовки.
— Привет, Деон. Да, они здесь все время находят, чем нас занять.
— Ja. Ничего не поделаешь. Четыре месяца оттрубили, осталось еще восемь. А ты все-таки не надумал махнуть за границу? Никак не решишься?
— Нет еще, то есть не совсем. Скорей всего, поеду.
— Надо быть дураком, чтобы отказаться.
Деон, держа в руке чашку, подошел к доске с расписанием и стал его изучать. Выругался. Филипп вопросительно посмотрел на него.
— Нет, ты только посмотри: снова поставили на Скорую! Я же дежурил прошлую неделю и полагал, что имею право хоть на один свободный вечер.
— Джерри заболел, и его некем заменить.
Деон снова пробежал глазами расписание дежурств.
— Ja, вижу. И все-таки. — В голосе его звучало нечто большее, чем просто неудовольствие и раздражение. — Могли бы хоть предупредить.
— А ты запланировал что-нибудь важное?
— Ну, как сказать. На вечеринку собирался, за город. Это важно? — с вызовом бросил он.
Филипп мгновение думал.
— Слушай, так ты и поезжай. Я все равно дежурю, а сегодня все складывается на редкость спокойно. Я помогу в Скорой помощи, а если что — позвоню тебе.
— Это ты чертовски здорово придумал. Тут одна только загвоздка: я не знаю, есть ли у этого малого телефон. Впрочем, посмотрю сейчас в телефонной книге.
Он нашел телефонную книгу и принялся лихорадочно ее листать. Дентон, Хеймиш Р. — Марина, 10. Адрес Хеймиша в Клифтоне. Но по счастью, тут же значился и телефон его загородного дома.
— Есть! У него есть телефон. Я тебе запишу номер, ладно?
— Конечно, на всякий случай.
— О'кей, Филипп. И большое тебе спасибо.
— Не за что. Желаю хорошо повеселиться.
И Филипп снова принялся писать письмо, давая понять, что разговор окончен.
Вечеринка, когда Деон добрался до Хаут-бей, была в самом разгаре. Еще подъезжая к коттеджу, построенному в старом стиле, он услышал звуки музыки — на всю округу гремели ударные.
Он остановил автомобиль среди чахлых кустов живой изгороди, пристроившись последним в ряду «триумфов» и «моррис-герейджей». Здесь явно собралась вся золотая молодежь. Он даже заколебался на мгновение и, прежде чем идти, постоял в тени, отбрасываемой редкими деревьями в эту лунную ночь, раздумывая, не вернуться ли в свою больницу. Музыка гремела монотонным боем, контрапунктом ей то вздымались, то опадали, как волны, другие звуки: жужжанье голосов, смех и время от времени — вскрики. Он их не сразу еще и «нагонит». Плюнуть на все это и укатить обратно?
Какого черта! Нечего тогда было пилить в такую даль. Он распрямил плечи и двинулся по неровной, в выбоинах, дорожке к дому.
Старый деревянный дом стоял на небольшом холме один, сам по себе, отделенный оврагом от остальных коттеджей, выстроившихся по краю обрыва. По-видимому, из-за этого оврага Хеймиш и поселился здесь, а не в дорогой квартире в городе, которую снимала для него матушка. Квартира всегда оставалась к его услугам, но жить он предпочитал в этом доме, потому что дом был изолирован, и это позволяло относительно безнаказанно устраивать самые невероятные сборища. Правда, время от времени, после особенно шумных съездов, кто-нибудь из соседей жаловался в полицию, и тогда производилась видимость облавы. Но в полиции Хеймиша знали (некоторое время он вынужден был работать на газету, когда матушка переживала один из приступов озабоченности его будущим: «ты-просто-не-смеешь-растрачивать-себя-по-мелочам-мой-мальчик», и единственное, что смог поручить ему отчаявшийся редактор отдела новостей, была полицейская хроника. Хеймишу поневоле пришлось общаться с полицией, и скоро он знал каждого полисмена от Саймонстауна до мыса Доброй Надежды, хотя не написал ни строки в отдел полицейской хроники. Через несколько месяцев миссис Дейтон потеряла к этому интерес, и Хеймиш расстался с газетой, к обоюдному удовольствию), и небольшой выпивки было достаточно, чтобы отправить заявившихся к нему полицейских восвояси с сознанием выполненного долга. Частенько они наведывались со скуки к Хеймишу на вечеринки и не дожидаясь жалоб.
Деон прошел темной лощинкой и поднялся на холм. Отсюда, если смотреть поверх кустарников, было видно море, очень гладкое и тихое, мягко освещенное луной. С этой стороны холм не был пологим, а резко обрывался, дальше шла темная линия валунов, и еще дальше, за ними, расстилалось море. Он остановился полюбоваться. Возможно, не только из-за этих вечеринок Хеймиш Дентон предпочитал жить в этом благословенном уголке.
Когда-то частокол из побеленных жердей окружал заброшенный сад, охраняя границу участка с одичавшей флорой. Но гости Хеймиша жгли иногда над обрывом костры и топливо брали из частокола, так что от изгороди почти ничего не осталось. Стояли только воротные столбы да сами створки ворот на них, теперь вовсе не нужные. На воротах — какой-то знак и надпись. Деон подошел поближе и прочел при лунном свете: «Вилла „Морской цирроз“».
Он улыбнулся и прошел мимо ворот к дому, который, словно кузнечный цех, гремел на всю округу. Точно медь куют, подумал Деон. Медно-красные блики и рокотание труб дополняли сходство.
На полу веранды застыли в объятиях две пары. И Деон осторожно переступил через них. В темном коридоре он наткнулся еще на одну пару. Здесь он просто не смог пройти, и они, хоть и неохотно, посторонились.
Гостиная была слишком маленькая, и Хеймиш расширил ее простым способом — сломал перегородку со смежной комнатой: ему не нужны были две спальни. Потом, когда народу на его приемах стало прибавляться, он снес и другую стену, так что дом превратился как бы в раковину: все три двери из коридора вели в одну комнату. В конце коридора находилась кухня, которую он не тронул — там все равно повернуться было негде, — да ванная в пристройке. Спал Хеймиш, когда ему приходилось спать, на раскладушке — он ставил ее на веранде.
Сейчас Хеймиш танцевал в полумраке с небольшого роста брюнеткой, изо всех сил старавшейся удержаться на ногах; голова ее доверчиво покоилась у него на груди. Он дружески помахал Деону рукой, показал в угол и что-то прокричал, а что именно, разобрать в этом шуме было невозможно. Деон напряг слух, но Хеймиш уже повернулся к нему спиной и продолжал танцевать с пьяненькой девочкой.
Деон с минуту постоял в дверях, все еще не решаясь включиться в этот почти осязаемый шум, точно пловец, застывший на трамплине и набирающийся решимости, чтобы прыгнуть в холодную воду. Существовал лишь один способ выработать в себе иммунитет и выключить сознание, чтобы не слышать шума. Он стал проталкиваться, работая локтями, в угол, где стояли бутылки.
Это был один из «винных» приемов Хеймиша — ни пива, ни чего-либо крепкого. Деон, сохранивший со студенческих лет пристрастие к пиву, разочарованно скривил губы. В конце концов он налил себе вина — целый высокий стакан для коктейля из бутылки с отклеившейся этикеткой — и стоял, потягивая его маленькими глотками и разглядывая публику.
Девушек много, и то хорошо. Единственное преимущество всех этих сборищ. Мужчины — похоже, помощники администраторов или начинающие адвокаты из крупных юридических контор, а куколки — на любой вкус, и все прелестны. Деону, правда, нравились больше «художественные» приемы у Хеймиша, на которые съезжались артисты и художники. Но девушки там, как правило, попадались с причудами.
После оглушительной, но мелодичной музыки теперь до боли в ушах гремел рок-н-ролл. Элвис Пресли, усиленный так, что едва можно было вынести, вопил; орал, ревел для них, и они извивались и раскачивались в такт его выкрикам — пол под ногами дрожал и, казалось, вот-вот провалится от этого неистовства.
Деон засмотрелся на девушку с длинными темно-каштановыми волосами, выделывавшую какие-то дикие спирали, — руки у него заныли от неистового желания обнять ее и дрогнули, так что он даже пролил вино. Нет, это не она. Конечно, не она, да и как она могла попасть сюда.
Где-то в начале года он встретил одну из подруг Триш по Школе изящных искусств. Случайная встреча у магазина на Аддерли-стрит. Остановились поболтать.
— Что слышно о Триш? — спросил он как бы между прочим, когда они уже вежливо прощались. — Давно ее не видели?
Девушка испытующе смотрела на него.
— О, вы ничего не знаете? Она же в Европе. Где-то в Испании.
— Правда? Очень интересно. И что же она там делает?
Девушка пожала плечами и снисходительно улыбнулась.
— Рисует, так я полагаю. Надеюсь, не умирает с голоду.
Сама она сумела получить должность оформителя в одном рекламном агентстве после недели испытательного срока. Она была довольна собой и своей судьбой. Деон снова встретил ее, и снова случайно, завтракая после дежурства в какой-то забегаловке неподалеку от больницы. После этого они раза два виделись, но так и не сошлись. Девица оказалась до смерти нудной, изъяснялась языком рекламных плакатов, а главное, была убежденной девственницей. О Триш никто из них больше не заикался.
