Сара Груэн - Время перемен
– Нет, – сухо отрезает Юджени, разглядывая меня в упор.
Я присаживаюсь на пластиковый стул, намертво привинченный к полу.
Прищурив глаза, Юджени наклоняется вперед.
– Знаете, я могу подать на вас в суд.
– За что? – оторопело спрашиваю я.
– За кражу лошади.
– Но вы сами меня вызвали и просили забрать Сквайра!
– Верно. А потом вы удрали, не расплатившись.
– Господи, Юджени! Я ведь уже объяснила. Я растерялась. Ваш муж напугал меня до смерти. Вел себя так, будто собирался нас всех перебить.
– Это не дает вам права красть мою лошадь.
– Что ж, ладно. – Делаю глубокий вдох, стараясь успокоиться и не дать воли чувствам. – Давайте тогда скорее покончим с этим делом. У меня сегодня много срочной работы.
Вытаскиваю из сумочки написанную от руки купчую, разворачиваю и вручаю Юджени. Потом достаю ручку, снимаю колпачок и кладу на столик.
Юджени внимательно читает купчую:
– Здесь написано четыреста долларов.
– Правильно. Мы сошлись именно на этой сумме.
– Это было до кражи, а теперь я требую восемьсот долларов.
– Что? Да вы с ума сошли!
– Восемьсот долларов, или я забираю лошадь обратно. Или вызову своего адвоката, чтобы предъявил вам иск.
От ярости я на краткий миг теряю дар речи.
– Надеюсь, вы понимаете, что я могу не заплатить ни цента? – придя в себя, спрашиваю я спокойным ровным голосом.
– Но лошадь – моя законная собственность.
– Сквайра в любом случае конфисковали бы. Это совершенно ясно. Я сама слышала, как полицейские собирались привлечь вас к суду за жестокое обращение с животным. В жизни не встречала лошадей в таком безобразном состоянии. Как он еще жив остался! Не понимаю, как вы сами докатились до такой жизни!
Юджени испепеляет меня злобным взглядом, но я не обращаю внимания.
– И самое страшное, что и с ребенком вы, скорее всего, обращаетесь не лучше, чем с лошадью.
– Моя дочь прекрасно себя чувствует и не впутывайте ее в эту историю! – негодует Юджени.
– Ну разумеется, как же иначе? Помнится, вы и Сквайра описывали как аппалузу пятнадцати ладоней в холке.
Мы смотрим друг другу в глаза, и воздух вокруг нас наэлектризован ненавистью.
– Простите, леди, – раздается над ухом мужской голос.
Я поворачиваюсь вокруг своей оси и вижу продавца и четырех других посетителей, которые с подозрением рассматривают нас с Юджени.
– Здесь не положено сидеть просто так, надо что-то заказать, – объясняет продавец, мужчина лет двадцати пяти с грязными волосами и изрытым оспинами лицом. Он явно нервничает и говорит тонким срывающимся голосом.
– Мы уже уходим, – успокаиваю я и переключаю внимание на Юджени.
– Либо делайте заказ, либо… – не отстает продавец.
– Я же сказала: мы уже заканчиваем.
Продавец поджимает губы, явно чувствуя себя оскорбленным. Пожалуй, его терпения хватит еще на пару минут, а потом парень либо выставит нас сам, либо вызовет полицию.
Подняв с пола сумочку, ставлю ее на колени и извлекаю красный кожаный бумажник. Бережно его открываю и, выдержав паузу, достаю пачку купюр по двадцать долларов. Здесь ровно четыреста долларов, но я демонстративно пересчитываю банкноты.
Юджени как завороженная смотрит на деньги. Я складываю их аккуратной стопкой, как колоду карт, продолжая наблюдать краешком глаза за реакцией женщины. Юджени сидит с полуоткрытым ртом, и видно, как шевелится язык, будто у ящерицы. Время от времени она облизывает губы.
Положив стопку на стол, снова обращаюсь к Юджени:
– Забирайте деньги или убирайтесь ни с чем.
Юджени сверлит меня глазами, потом переводит взгляд на банкноты и, наконец, протягивает к ним руку.
– Нет-нет! – Я строго грожу пальцем.
Рука Юджени застывает в воздухе. Будь ее воля, она растерзала бы меня на мелкие кусочки.
– Сначала распишитесь. – Пододвигаю к ней бумагу и ручку.
Пауза затягивается, но в конце концов женщина берет ручку и ставит в указанном месте свою подпись.
Я забираю купчую и, аккуратно сложив, кладу в сумочку. Потом поднимаюсь и надеваю куртку.
– Ну вот и все. – С трудом удерживаюсь от искушения добавить: «Слава богу!»
– Вы не представляете, что значит жить с таким человеком, как мой муж! – неожиданно говорит Юджени. – Вот и вас он напугал.
– Не то слово.
– Побывали бы в моей шкуре, так не судили бы слишком строго. Моя жизнь – сплошной кошмар. Вам такое и не снилось.
– Это точно.
– Еще бы! Где уж вам! Ах ты избалованная богатенькая сучка!
Я уже направилась к выходу, но, услышав слова Юджени, остановилась на полпути.
– Что вы сказали? Как меня обозвали? – Пару секунд смотрю ей в глаза. – Подумать только, ведь поначалу я испытывала к вам жалость. Когда увидела вашу дочурку и так называемого супруга… – В отчаянии я качаю головой, не в силах подобрать нужные слова. – Мне было вас жаль, даже когда выяснилось, что вы сотворили с несчастной лошадью, даже после того как вы обвинили меня в краже. – Юджени не выдерживает и отводит взгляд в сторону. – Допускаю, что раньше вы были совсем другой и опустились по вине мужа. Или вам нравится обвинять его во всех смертных грехах. Только вот что я вам скажу: немедленно в корне меняйте свою жизнь, хотя бы ради дочери. Спасти от гибели замученную лошадь я могу, а вот оградить от вредного влияния ребенка мне не под силу. А хотелось бы ей помочь. Уж поверьте, если бы могла, не раздумывая, забрала бы малышку к себе домой.
Юджени молча таращится на меня, а я подхожу к прилавку и делаю заказ онемевшему от удивления продавцу:
– Упакуйте большую кружку кофе с двойной порцией сливок и не забудьте два кусочка сахара.
Парень не может поверить своему счастью и, убедившись, что его не разыгрывают, берет кружку.
Упаковав заказ, продавец подает мне коробку, но из-за дрожи в руках взять ее не получается. Оставив деньги и кофе на прилавке, я направляюсь к машине.
Глава 10
Оказывается, котов-мышеловов хоть пруд пруди. Создается впечатление, что владельцы просто-таки жаждут поскорее от них избавиться. Наскоро просмотрев последнюю страницу местной газеты, где печатают объявления, я связалась с семейством, у которого проживает аж шесть котов, с тремя из которых они не прочь расстаться. Поскольку раньше мне иметь дел с этими животными не доводилось, решаю на первый раз ограничиться одним экземпляром.
И вот я забираю Фредди, пушистого полосатого кота с шерстью серебристого оттенка. На каждой лапке у него по семь пальцев, и владельцы рекомендуют его как непревзойденного истребителя мышей и крыс. Судя по шарообразной форме туловища, определенные таланты у кота явно имеются.
Фредди, похоже, не желает переезжать в новую семью и с подозрением посматривает на клетку Харриет. Однако прежний владелец умудряется запихнуть туда кота, правда, с помощью двоих старших детей.
Всю дорогу домой Фредди выводит протяжные рулады. Постепенно его стенания становятся совершенно невыносимыми, и я едва не пересекаю среднюю разделительную линию и чудом не попадаю под фуру.
Еще не оправившись от пережитого потрясения, утешаю себя мыслью, что вопли Фредди являются добрым знаком, свидетельствующим о мощи кошачьих легких. Наверняка все крысы позорно ретируются, заслышав его утробные завывания.
Добравшись до Мэпл-Брук, проезжаю мимо дома и останавливаю машину возле конюшни. Затем достаю клетку с подозрительно притихшим Фредди и ставлю посреди конюшенного прохода.
Осторожно открываю дверцу, но кот не подает признаков жизни.
– Кисонька? – ласково зову я.
В ответ гробовое молчание.
Присаживаюсь на корточки и заглядываю в клетку. Из угла на меня смотрят два горящих глаза.
– Фредди, теперь можешь выйти. Мы приехали. Здесь твой новый дом.
И снова ни звука.
Достаю из машины кошачий корм и мисочку из нержавеющей стали, снова приседаю возле клетки. Да, два зеленых огонька на месте. Высыпаю в миску еду и начинаю издавать звуки, которыми подзывал кота прежний хозяин.
Видимо, придется долго тренироваться, чтобы освоить эту науку. Кот по-прежнему не желает выходить из клетки, а у меня уже не ворочается язык.
В очередной раз заглядываю в клетку, желая убедиться, что Фредди не удалось незаметно ускользнуть. Нет, кошачьи глаза по-прежнему светятся в темноте.
Потратив четверть часа на выманивание нового члена семьи, я теряю терпение и переворачиваю клетку вверх дном.
Кот вместе с подстилкой скользит вниз, отчаянно цепляясь когтями за клетку. Выходить на свет божий он явно не желает. Однако удержаться за гладкий пластик невозможно, даже имея на каждой лапе по семь когтей. Едва коснувшись пола, Фредди молнией уносится прочь, а я с тоской смотрю ему вслед. Так хотелось, чтобы малыш проникся ко мне симпатией!
* * *С трудом дождавшись воскресного утра, запихиваю Харриет во внедорожник Мутти и направляюсь в Колумбию.
Вслед за «Фордом-Эксплорером» с прицепом проезжаю через чугунные ворота и по подъездной дороге двигаюсь по направлению к конюшне, где и паркую машину.
