Жиль Легардинье - Совсем того!
С твердым намерением получить ответы на свои вопросы Эндрю проник в спальню. Шторы в комнате были задернуты. В первую же секунду Блейк застыл на месте: в полумраке ему почудился силуэт. Собравшись с духом, Блейк зажег свет. Надетая на плечики, на ширме висела ночная сорочка хозяйки.
Блейк отдавал себе отчет в том, что нарушил запрет, однако, по его мнению, необходимость узнать истинное положение дел оправдывала его поступок. Желая быть честным перед собой, Блейк сознательно обращал внимание не только на то, что могло указывать на местонахождение официальных бумаг Мадам. Оказавшись в столь интимном месте, он рассчитывал больше узнать о самой хозяйке, что было для него крайне важно.
Напротив убранной кровати, на красивом старинном комоде стоял телевизор с плоским экраном, почти такой же ширины, что и комод. Слева от кровати, на тумбочке, возле электронного будильника с голубыми светящимися цифрами Мадам поставила вазу с цветами из розария. Это обстоятельство показалось Блейку странным, учитывая тот факт, что Мадам редко забирала к себе в спальню цветы, которые приносил Филипп.
Из той мебели, где можно держать документы, в спальне имелись комод, платяной шкаф, книжные полки и встроенный шкаф. Блейк начал поиски с верхних ящиков комода, но, наткнувшись на нижнее белье Мадам, поспешил их задвинуть. В последнем ящике лежали пачки писем, сложенные по размеру, и детские рисунки. Платяной шкаф был забит одеждой, странным образом сложенной в стопки не по типу, а по цвету. На заполненных доверху книжных полках тома в красивых старинных переплетах соседствовали с дешевыми современными изданиями. Во встроенном шкафу висели платья и костюмы, лежало несколько коробок с обувью.
Увидев меняющиеся цифры на электронном будильнике, Эндрю осознал, что время идет, а он все еще не нашел ничего существенного. Что-то в этом было не так. Блейк принялся напряженно думать. Мадам должна где-то хранить бумаги. Он уже достаточно хорошо изучил все здание и понимал, что в замке не было никакого другого места, где мог бы содержаться архив, за исключением, быть может, подвала, куда никто никогда не заглядывал. Он, Блейк, находился сейчас в единственной комнате, где Мадам проводила большую часть своего времени и где Манон не имела права делать уборку. Может, документы просто-напросто сложены в обувных коробках, что лежат во встроенном шкафу? Он опять открыл шкаф и, встав на колени, принялся открывать коробки. В первой он увидел две пары лодочек.
В соседней — ботинки. Он взял в руки поочередно остальные коробки, но они была слишком легкими, чтобы содержать документы. Когда Эндрю клал коробки на место, ему вдруг показалось, что задняя стенка шкафа слегка шевельнулась. Он просунул руку между висящей одеждой. Когда его пальцы почувствовали дерево, он надавил и, к его большому удивлению, стенка повернулась вокруг оси. У Блейка задрожали руки. Сердце забилось сильнее. Он еще толкнул дверцу. За ней открылось темное пространство, гораздо большее по размерам, чем потайная ячейка.
В этот момент он услышал настойчивый звон колокольчика. Блейк поднялся так резко, что сильно стукнулся о верхнюю полку шкафа. Быстро поправив вешалки и вернув на место коробки, он покинул комнату так скоро, как только мог.
33
Страшный вопль разорвал царившую в доме тишину. Отозвавшись на всех этажах, в каждом уголке здания, он превратился затем в жалобный плач. Эндрю чуть не выронил масленку, с помощью которой смазывал замок главного входа. Решив, что случилось что-то ужасное с Мадам, Блейк бросился к лестнице, но успел лишь поставить ногу на ступеньку, когда послышались стенания из буфетной. Войдя туда, он увидел Одиль, упавшую грудью на обеденный стол. Закрыв лицо руками, она испускала стоны, похожие на предсмертные.
— Одиль, что случилось?
Кухарка сидела неподвижно, согнувшись в три погибели.
— Что с вами? Да скажите же, Одиль! Я вызову спасателей.
— Не надо, — пролепетала она. — Слишком поздно. Это ужасно…
С первого взгляда на нее Блейку не показалось, что она ранена. Может, ранена Мадам? Она могла упасть, и даже того хуже… Одиль показала рукой на открытую дверь в сад.
— Она там! Умоляю, прикройте ее чем-нибудь… Эндрю выскочил в сад. Ничего. Добежал до огорода.
И там никакого трупа. Эндрю вернулся на кухню.
— Где тело? Одиль, прошу вас, поднимите голову и скажите!
Блейк обнял ее, чтобы успокоить. Она не сопротивлялась. Положила голову ему на плечо, дрожа как осиновый лист.
— Тело там, возле ступенек…
— Но я ничего не видел!
Блейк, оставив женщину сидеть на стуле, вернулся на крыльцо. В это мгновение он увидел жертву — маленькую мышку.
— Одиль, вы из-за этого так кричали?
— Я боюсь мышей, — дрожащим голосом проговорила она. — Я их видеть не могу. А дохлые еще страшней.
— Разумеется, это работа Мефистофеля, — со вздохом сказал Блейк.
— Я знаю, — ответила кухарка, постепенно приходя в себя. — Он регулярно это делает. Я не понимаю, он же всегда накормлен. Вы даже говорили, что он ест слишком много…
— Кошки делают это не от голода. В них говорит охотничий инстинкт.
Блейк осмотрел мертвое тело.
— Головы нет. Я надеюсь, покойница не будет являться вам по ночам.
— Как вы можете этим шутить?
— Лучший способ побороть страх — это смеяться.
— Посмотрела бы я на вас. Я пошла за лавровым листом — и наткнулась. Но каков мерзавец!
Блейк с трудом сохранял серьезность.
— Когда-нибудь в будущем, через тысячи лет, когда его вид сильно изменится, он соберет для вас букет своими маленькими лапками, или подарит какой-нибудь рисунок, или прочитает стишок на своем кошачьем языке, а пока он приносит вам пойманную и обезглавленную мышь.
Одно упоминание о мыши снова пробудило у Одиль ужас. Эндрю опять обнял ее:
— Простите, я не хотел.
— Это чудовищно, — всхлипывала она, — какая жестокость!
— Я накрою ее белым носовым платком, а если у вас есть желтая лента, я могу написать на ней «место преступления» и огородить жертву по периметру.
— Вы опять смеетесь надо мной, злой человек.
— Ну так разрядитесь на мне. Мефистофель не поймет. А что до любительницы сыра, то она свое уже получила…
Появившаяся в дверях мадам Бовилье увидела Одиль в объятиях Блейка.
— Кто это так страшно кричал? — взволнованно спросила она.
Услышав голос хозяйки, кухарка резко высвободилась из объятий Блейка.
— Это я, мадам. Мне очень жаль.
— С вами не случилось ничего страшного?
— Нет, мадам, это…
Даже произнести название животного для кухарки было выше ее сил.
