Самия Шариф - Река слез
Суровая реальность вырвала меня из бесполезных мечтаний. Чтобы не упасть в обморок от этой удручающей картины, я отвернулась и спросила медсестру:
— К кому мне обратиться, чтобы мне помогли купить еду для всех этих людей?
— Вы отдаете себе отчет, сколько это будет стоить? — удивленно спросила медсестра. — Не меньше двухсот фунтов[9].
— Пусть так, но сегодня они лягут спать сытыми.
Женщины стали посматривать друг на друга с улыбками на губах. Я была счастлива видеть их улыбающимися при простом слове «еда» и думала о том, какая пропасть лежит между нами. В нашем хорошо организованном обществе необходимо много всего, чтобы нас удовлетворить. У нас есть материальные и духовные блага, в том числе и любовь, но мы так редко бываем довольны миром!
— Возьмите, вот двести пятьдесят фунтов. Пошлите кого-нибудь за мясом и рисом.
Медсестра позвала еще одного работника и дала ему соответствующие указания. Большинство детей сгрудились в углу помещения. Женщины начали перешептываться. Сафия подошла ко мне и спросила:
— Откуда вы знаете мою сестру?
— Мы познакомились на улице. Когда я заговорила с ней, она рассказала мне обо всем, что с вами обеими приключилось.
— Моя дорогая Гания! До сих пор не понимаю, как она умудряется выжить со своими детьми на улице. По крайней мере, здесь есть крыша над головой.
— Знаете, Сафия, ваша сестра предпочитает улицу этому месту. У нее другое отношение к этому.
— Мы так были счастливы когда-то! Если бы не дети, я бы уже давно наложила на себя руки. На что мы можем надеяться в этой жизни? Скажите мне!
Сафия заплакала. Дети окружили мать, словно желая защитить ее. Я была безоружна перед таким отчаянием, а моих возможностей хватало только на то, чтобы накормить их и ненадолго осушить их слезы. И все.
Когда служащий вернулся, нагруженный пакетами с провизией, все, словно по волшебству, преобразились. Запах и вид пищи просветлил лица женщин и детей. Темная комната со спертым воздухом теперь казалась менее мрачной.
Все поспешили к поставленным на пол пакетам. Женщины и дети толкались и даже дрались, чтобы взять немного еды, подбирали крошки с пола. Я никогда не присутствовала при таком столпотворении. Инстинкт выживания руководил этими оголодавшими людьми.
Быстро взяв порцию побольше, Сафия направилась в угол, чтобы спокойно поесть и накормить детей.
— Видите, что происходит, когда им дают хорошую еду! — с упреком произнесла медсестра. — Теперь тут придется делать уборку. Не надо их баловать.
— Вы считаете нормальным, что женщины живут в этом так называемом приюте, как животные, только потому, что от них отреклись? — выкрикнула я в лицо медсестре.
Она горела желанием осадить меня, но боялась моего гнева и предпочла промолчать.
— Послезавтра я вернусь с одеялами, — сказала я, направляясь к выходу. — И с едой.
Разнервничавшись, я совсем забыла про Сафию. Задержавшись на пороге, я обернулась.
— До свидания, Сафия. Что передать вашей сестре?
— Поблагодарите ее за то, что послала вас и обнимите ее. Я так по ней соскучилась!
— Я передам. Берегите себя и детей. До свидания.
За своей спиной я оставила такую же печальную картину, какой она была в момент моего появления. Только теперь в помещении добавилось беспорядка, пол был замусорен, а все женщины вместе с детьми продолжали утолять голод, рассевшись по углам.
Когда я уходила, работники учреждения смотрели на меня с любопытством, раздумывая, кто я такая. Наверное, думали, что я богатая иностранка, которая не знает, на что потратить деньги. Прийти на помощь другим, особенно этим отверженным, опозоренным женщинам, казалось чем-то неестественным.
Но разве ислам не учит нас прямо противоположному, а именно помогать несчастным — женщинам, вдовам, отверженным и обездоленным? Равно как и сиротам. Сегодня все происходит так, словно у общества ампутировали сочувствие, а вместо него пришили эгоизм. Мужчины нее решают, а чтобы успокоить совесть, ссылаются на религию, якобы диктующую им порой жестокие поступки.
Другими словами, они нанимают Бога в качестве ответственного за их собственный эгоизм, беззаботность и жестокость.
Голова гудела, я чувствовала настоятельную потребность принять ванну и отдохнуть. На улицу я вышла, не оборачиваясь. Такси, на котором я приехала, все еще стояло напротив. Я забралась на сиденье. Вид оживленных базаров и шумных улиц немного привел меня в чувство.
— Как прошел ваш визит? — справился водитель, глядя на меня в зеркало заднего вида.
— Спасибо, хорошо. Кстати, а где я могла бы купить недорого тридцать одеял?
— Хотите согреть всю страну? — спросил он со смешком.
— Вы знаете, сколько это могло бы стоить?
— Довольно много. Здесь все стоит дорого. Три или четыре тысячи фунтов[10], наверное.
Едва оказавшись в Египте, я уже начала ощущать нехватку денег. Сделав эту покупку, я не смогу потратить на себя ни единого гроша.
Понятно, что, пройдя через многочисленные трудности, я научилась экономить и даже стала виртуозом выживания. «Делай то, что нужно сегодня, а завтра будет новый день» — таков был мой девиз. Я верила в провидение и знала, что Господь не оставит меня. Моя единственная проблема состояла в том, что я забывала об опасности, когда меня звали па помощь.
Надо полагать, что я стала упрямее, потому что больше не обращала внимания на доводы разума, а слушала только свое сердце.
Торги с сатаной
Вернувшись в пансион, я медленно поднялась по ступенькам. Я так была расстроена увиденным, что даже не навестила Ганию, чтобы передать ей привет от сестры. Я договорилась с таксистом, чтобы на следующий день он заехал за мной и отвез меня в торговый центр, где можно будет выбрать одеяла. А по пути я собиралась повидать Ганию.
Лежа на кровати, я, чтобы отвлечься от всяких идей, то и дело приходящих мне в гол оку, представляла своих сыновей в компании с отцом, развлекающимися на пляже или общающимися с бабушкой и дедушкой, родителями Хусейна. Они открывали для себя новый мир, который, как-никак, составлял часть их культурного наследия.
Я очень по ним скучала. Мои старшие девочки тоже, должно быть, скучали по мне. Мы редко разлучались. Но в Монреале было еще очень рано, чтобы им звонить. Ощутив приступ тоски, я гадала, чем они там занимаются без меня.
Яркие образы детей, наполнившие меня нежностью, были мне ниспосланы свыше, наверное, специально, чтобы я отвлеклась от мыслей об этих потерянных женщинах с такими печальными лицами и их голодных детях.