Андрей Рубанов - Хлорофилия
«Очень это по-нашему: выписать себе индульгенцию от лица мертвых предков, – досадливо подумал Савелий. – Бог с ними, Бог с ними. Переживем».
8Савелию всегда нравилось его жилище. Удачная планировка, приятная аура. А приходить сюда вечером, после насыщенного событиями дня, было совсем хорошо. За долгие годы хозяин дома все здесь наладил наилучшим образом. В любой точке квартиры любой нужный предмет пребывал на расстоянии вытянутой руки. Начиная от старинных бумажных книг (десяток таких он в юности получил в подарок от Гарри Годунова) и заканчивая несколькими, тут и там вмонтированными в стены, шкафами с запасами охлажденной воды «Байкал экстра-премиум». Но сейчас Герц огляделся с иронией. Квартирка – да, уютная, но никак не соответствует статусу шеф-редактора популярного журнала. Шеф-редакторы популярных журналов не живут столь скромно. Шеф-редакторы популярных журналов не используют пластиковых табуретов, и у них не путаются под ногами задумчивые, морально устаревшие киберпылесосы, вдобавок страдающие хроническими программными сбоями. Наконец, в апартаментах шеф-редакторов популярных журналов никогда не пахнет едой.
Он пнул ногой киберпылесос – хотел дружелюбно, получилось раздраженно, – и глупый робот, поскрипывая, обиженно
укатил в свой угол, не успев до конца собрать пыль с туфель шеф-редактора.
Еще утром туфли казались Савелию эталоном элегантности, сейчас умиляли неважным качеством выделки кожи.
Голос невесты шеф-редактора донесся издалека, информируя о ее занятости.
Герц нашел ее в будуаре. Варвара сидела перед зеркалом и программировала галлюцинаторный макияж. Сейчас сверхмодная штука работала в режиме «Барби»: Варвара, от природы брюнетка с белой кожей и подвижным треугольным личиком, выглядела живой куклой: губки бантиком, глазки-блюдечки, ресницы, румянец и тяжелая масса густых каштановых волос.
—У нас пахнет едой, – заметил Савелий.
—Это потому, – ответила сосредоточенная Варвара, – что я сейчас готовила еду.
—Мы договаривались, что в доме не будет пахнуть едой.
—Извини. – В голосе невесты не слышалось раскаяния.
—Едой должно пахнуть только на кухне, – наставительно произнес Савелий, – и только во время ее приготовления.
—Мне нечего тебе возразить, дорогой.
Ладно, подумал Герц и не удержался от замечания:
—Тебе не идет кукольная внешность.
—Знаю. Но я должна попробовать все режимы.
—Я бы понял, если бы ты была прыщавой, косоглазой и длинноносой.
Варвара усмехнулась:
—По статистике, основные покупатели этой новинки мужчины. Женам дарят. Представь: сейчас ты обнимаешь блондинку, а через двадцать минут уже шатенку…
—На первый взгляд заманчиво, – живо отреагировал Савелий. – Но со временем от таких фокусов можно сойти с ума.
—Ты не сойдешь, – уверенно ответила Варвара. – Ты крепкий дядька. Смотри, тут есть режим «сексуальная рыжая стерва»! И даже «леди-драйв»!
—Интересно. А что такое «леди-драйв»?
—Понятия не имею. Хочешь, попробуем?
—Нет, – подумав, ответил Герц. – На сегодня с меня достаточно драйва.
—А через месяц появится модель, адаптированная для мужчин. Я тебе куплю. Нажимаю кнопку – и ты у меня широкоплечий блондин с римским носом! Потом опять нажимаю – и ты жгучий латинский мачо, волосатый, смуглый, с ярко-красными губами и такой, знаешь, мускулистой, немного жирной шеей…
—Ага. Или, допустим, восторженный нежный мальчик. Студент-практикант с оранжевой гривой и улыбкой полукретина.
Варвара прервала свое занятие и обернулась:
—Ты о чем?
—Сама знаешь, – спокойно произнес Савелий, падая в кресло и вытягивая ноги.
—О Боже, ты ревнуешь.
—Он, конечно, мальчик, а я всего лишь крепкий дядька, но…
—Ты ревнуешь! Решил, что мне понравился наш новенький.
—Давай не будем формулировать столь сильно. – Савелий поморщился. – Иначе я кое о чем тебе напомню.
—Например?
—Я же говорю, давай не будем.
—Нет уж, теперь говори.
—Ну тебя к черту.
—Говори немедленно.
Савелий потянул носом. Едой действительно пахло. Какими-то вареными овощами. Варвара не отличалась талантами в кулинарной области.
—Сколько было парнишке, с которым ты ездила в Петербург? Нырять в развалинах Эрмитажа? Двадцать девять?
—Тридцать четыре. И что? Это было давно.
—Тридцать четыре. Черт побери. Тридцать четыре. О чем вы с ним говорили? О подгузниках? О шоколадных конфетах? Мне сказали, что он абсолютно бледный. С ног до головы. Бледнее некуда.
Варвара подбоченилась. Она была в этот момент элегантная, под мальчика стриженная, с огромными пепельно-серыми глазищами.
– Да, это было. Да, я встречалась с юношей тридцати четырех лет. Да, у него в голове не было ничего, кроме подводного плавания. Да, он был дико бледный. Он и сейчас бледный. И будет бледным. Да, да, да. А теперь скажи: какое тебе до этого дело? Он был тонкий и печальный. Он писал поэму.
Герц кивнул:
– Прости. Это все меняет. Конечно. Поэма! Тридцать четыре года. Подводное плавание. Тонкий и печальный.
Варвара вскочила. Это у нее всегда хорошо получалось: резко вскочить. Бросилась вон. В дверях обернулась. На этот раз волосы огненного цвета и нос с горбинкой. Очевидно, задействован режим «сексуальная рыжая стерва», сообразил Савелий.
– Если хочешь знать, я до сих пор ему звоню. Он дописал свою поэму. Почти. И еще одно… – Лицо Варвары стало злым. Видимо, режим «сексуальная рыжая стерва» предусматривал гневное сверкание глаз и презрительную кривизну верхней губы. – В отличие от тебя он никогда в жизни не жрал зеленую дрянь. А ты глотаешь каждое утро.
Савелий кивнул.
Возразить нечего. И незачем. И неохота.
Шеф-редакторы ведущих журналов не унижаются до скандалов. Они – полубоги. Они управляют скандалами, создают их и на этом зарабатывают, но сами не участвуют. Это неприятно, это вредит их персональному психологическому комфорту.
– Варвара! – позвал он. – Прости. У меня сегодня эмоциональная перегрузка.
Из соседней комнаты донеслось:
– С утра ты был в порядке.
– Это было с утра.
—Если ты перегружен, зачем пришел сюда? Шел бы сразу к участковому психотерапевту.
—Вообще-то я хотел видеть тебя. А никак не участкового психотерапевта.
—Хорошо, – сказала Варвара, – я тебя прощу. Но не прямо сейчас. Сейчас все равно не получится. И не хочется.
—А чего тебе сейчас хочется?
—Пройтись. Одной. Посидеть где-нибудь и подумать.
– Не уходи, – попросил Савелий. – У меня есть для тебя важная новость.
