Майкл Каннингем - Избранные дни
Что, если попросить Саймона увезти ее куда-нибудь на несколько дней? Может, пляж, завтраки в номере и Саймон, который весь и целиком будет ее, помогут снять напряжение. Его «Блэкберри»[8] она бы выкинула в прибой. Утопила бы в пинаколаде.
При известии о взрыве что-то щелкнуло у нее в голове, но о том разговоре она не вспомнила. Некоторые подробности происшествия стали известны через час с небольшим. Погибших оказалось двое, а не один, и, пока не поступило новых данных, считалось, что у того из них, кого разорвало без следа, была с собой взрывчатка. Второго удалось идентифицировать как Дика Харта, застройщика, участвовавшего в восстановлении Всемирного торгового центра, — средний палец левой руки с обручальным кольцом обнаружили на пешеходном светофоре.
Все правильно. Я собираюсь кого-нибудь взорвать и подумал, что хорошо будет об этом сообщить. Господи, помилуй!
Кэт нашла свой тогдашний отчет, показала его Питу Эшбери. Если мальчишка окажется тем самым, значит, она его пропустила.
Она отказалась от предложения Пита уйти домой пораньше. Она досидела до конца рабочего дня, дожидаясь, не найдут ли на месте взрыва новые фрагменты тел. Поговорила с мужчиной, который намеревался взорвать кофейню «Старбакс» (не важно, какую именно) за то, что тамошние хозяева упрямо продолжали нанимать на работу черномазых шлюх. (Дабы не нарушать правила, она не стала упоминать, какого цвета кожа у нее самой, но зато про себя пожелала засранцу поскорее сдохнуть.) Другой ее собеседник, мужчина со славянским акцентом, собирался убить заместителя мэра (отчего именно заместителя?) потому лишь — насколько она успела разобрать, пока он не повесил трубку, — что это казалось ему забавным.
Все свои авторучки она убрала со стола в ящик Это немного походило на попытку бросить курить.
Пит зашел к ней в отсек без пяти пять. Необъятный, как картотечный шкаф, и примерно такой же интересный собеседник, он при этом был достойным человеком, мужественно переносившим свалившиеся на него несчастья. Его жена слепла. Дочь вышла за безумного любителя природы, тот увез ее в Коста-Рику, чтобы жить там с ней на дереве.
— Что такое? — спросила Кэт.
Она была не в том настроении, чтобы любезничать. Заискивающий тон был бы кстати — в конце концов, это она, скорее всего, пропустила звонок, — но если сейчас начать лебезить и извиняться, если повести себя как человек, который вымаливает прощение, можно было навсегда застрять в этом образе. А не пошли бы все, кто ждет от нее смирения…
Пит стоял в проходе (никто бы не назвал это место дверным проемом; это была просто черта, на которой принадлежащие Кэт четыре на четыре фута соединялись с более обширным ярко освещенным пространством), плотно сжав губы. Кроме Кэт, он был единственным черным братом в отделе профилактики. Кожа — как полированное темное дерево, несообразно красивая седая шевелюра.
— Нашли левое предплечье, — сказал он. — А еще половину кроссовки с половиной ступни внутри. Это был ребенок.
— Господи!
— Продолжать? Ребенок подошел к тому парню, обнял его и привел в действие заряд.
— Обнял?
— Так говорят свидетели. Белый ребенок в бейсбольной куртке, на вид самый обычный. Так говорят оба очевидца. Один из них видел, как ребенок обнял жертву.
— Чтоб мне провалиться.
— Чтоб всем провалиться.
— А кем оказался этот Дик Харт?
— Спекулянт недвижимостью. Не Дональд Трамп, но и не из последних. Вкладывает деньги в небоскребы.
— Жулик?
— Пока не доказано. Жил в Грейт-Нек[9] со второй женой. В кругу детей и домашних животных. Как это обычно бывает.
— По-твоему, он был знаком с мальчиком?
— Хочется надеяться.
На его месте всякому бы хотелось. Всякий бы молился про себя о том, чтобы мальчик оказался незаконным сыном Дика Харта, или чтобы выяснилось, что они занимались сексом в парке в Грейт-Нек, или о чем-нибудь еще в том же роде. Лишь бы жертва не была выбрана наугад.
— Черт возьми.
Пит сказал:
— Неизвестно, с ним ли ты тогда разговаривала.
— У меня такое ощущение, что с ним.
— Ну, у меня, в общем, тоже: Хочешь, вместе послушаем пленку?
— Ты меня этим очень обяжешь.
Они с Питом вышли в коридор и пошли в аппаратную. По пути Пит заглянул в буфет и прихватил там стакан настоявшихся за день кофейных опивок, густых, напополам с гущей. Кэт от напитка вежливо отказалась.
Аппаратную Кэт всегда считала наименее неприятным местом во всей конторе. Тут было на десять градусов прохладнее, свет не так неистово бил в глаза. Они уселись в кресла, обтянутые серым синтетическим плюшем. Эрон перемотал пленку. Пит нажал кнопку.
Алло. Кэт Мартин слушает. Как и каждому из нас, собственный голос в записи ей не нравился. Слышимый изнутри, он не казался ей таким монотонным и таким резким. Он представлялся ей упругим и уверенным, чуть хрипловатым как у молодой Нины Симоне.[10]
Алло? Вот он снова, хрипловатый мальчишеский голос, совершенно заурядный.
Вы полицейская?
Как тебя зовут?
Я позвонил в полицию, и меня соединили с вами.
Чем я могу тебе помочь?
Ничем. Мне ничего от вас не нужно.
Его бедная мать, должно быть, слышала эти слова изо дня в день, с тех самых пор, как половое созревание превратило милого крошку в мрачного, замкнутого, дурно пахнущего подростка. Поразило ее это превращение или нет?
Тогда зачем ты звонишь?
Хочу вам кое-что сказать.
Что ты хочешь сказать?
Тишина. Она так и видела, как этот отчаявшийся маленький недоумок собирается с духом у себя в комнате, окруженный рекламными плакатами кинобоевиков. Ничего необычного, абсолютно ничего.
Я собираюсь кого-нибудь взорвать.
Кого?
Не могу вам сказать.
Почему не можешь?
Людей надо остановить.
Почему ты так думаешь?
Мы должны все начать заново.
Ты хочешь остановить кого-нибудь конкретно?
Кого именно — не имеет значения.
Имеет. Почему ты думаешь, что не имеет?
Я хотел сказать, не имеет значения для общества.
Какого общества?
Того, на которое мы все работаем.
А на кого ты работаешь?
Вы на него тоже работаете.
Это общество велит тебе кого-нибудь взорвать?
По-вашему, я сошел сума?
