Иэн Макьюэн - Суббота
Но, говоря себе все это, он в то же время надевает защитные очки, выходит на корт и закрывает за собой дверь. Наклоняется, чтобы сложить в угол все ценное. Субботняя игра в сквош с другом И коллегой — сияющая вершина его повседневности, и Генри не находит в себе сил отменить восхождение. Он встает у задней стенки корта, Стросс посылает в центр легкий, дружеский мяч, Генри автоматически его возвращает — так начинается игра. Некоторое время они перекидываются мячом, не ведя счет, для разогрева. Третий мяч он пропускает, еще через пару ударов останавливается завязать шнурок на кроссовке. Ему все еще не по себе. Сам себе он кажется медлительным, неловким, даже ракетку держит как-то не так, то ли слишком открыто, то ли зажато, он и сам не поймет. В паузах между ударами он перехватывает ее. Четыре минуты прошло, а серьезной игры все нет. Недостает того легкого ритма, что обычно вовлекает их в игру. Он замечает, что Джей замедляет движения, старается отправлять мячи под более легкими углами. Наконец Пероун чувствует, что пора объявлять: «Я готов». Поскольку в прошлый раз он проиграл, сегодня первым подает он — таков их уговор.
Он занимает место на квадрате для подачи справа. За спиной у него, на другой половине корта, Джей вполголоса говорит:
— Поехали!
Наступает тишина, такая, какая не часто встречается в городе: ни уличного шума, ни голосов других игроков, ни даже отдаленных отголосков шествия. Две или три секунды Пероун тупо смотрит на плотный черный мяч в левой руке, стараясь изгнать из головы все посторонние мысли. Затем подает, размашисто и резко: мяч высоко взмывает, ударяется о боковую стенку и отлетает к задней. Пероун сразу понимает, что следовало бить послабее. От задней стенки мяч отскакивает со скоростью, достаточной для того, чтобы Джей подхватил его на излете и мощно послал назад. Мяч ударяется о боковую стену, скатывается и замирает в углу, прежде чем Пероун успевает его подхватить.
Джей тут же хватает мяч и готовится подавать из правого квадрата. По его настроению Пероун ожидает резкой подачи через плечо и подается вперед, готовясь поймать мяч с лету, прежде чем он коснется боковой стены. Однако Стросс не так-то прост. Он направляет свой удар прямо в правое плечо Пероуна. Отличный прием против нерешительного противника! Тот отступает, но слишком поздно и недостаточно далеко, к тому же в какой-то момент теряет мяч из виду: его возвратный удар оказывается слаб и неловок, и Стросс, перехватив мяч в центре корта, жестко направляет его в правый угол. Они играют меньше минуты, и за это время Пероун потерял подачу, проиграл очко, а главное, кажется, утратил контроль над игрой. И со следующими пятью очками происходит то же самое: весь центр корта контролирует Джей, а Генри, жалкий и растерянный, мечется у стенки, обороняется кое-как, не в силах перехватить инициативу.
На счете шесть — ноль Стросс наконец совершает ошибку. У Пероуна снова высокая подача, но на этот раз мяч отлетает от задней стены, и Джей не успевает правильно его перехватить — выходит короткий прямой удар, в ответ на который Пероун, к собственному немалому удивлению, посылает Джею великолепную «свечу». Этот успех ободряет его, и вместе с эйфорией приходит способность сосредоточиться. Он без труда отыгрывает еще три очка и на последнем, поймав мяч с лету в прыжке, слышит, как Джей чертыхается себе под нос, возвращаясь к месту для подачи. Уверенность, а вместе с ней инициатива переходят к Генри. Он овладевает центром корта и заставляет противника побегать! Скоро счет уже семь — шесть, и Генри не сомневается, что и следующие два очка за ним. Однако в этот самый момент он посылает необдуманный мяч через весь корт, Стросс отбивает его мощным ударом, направленным в угол. Мяч падает; с трудом сдерживая проклятия в свой адрес, Генри бредет в левый угол подавать. В следующем гейме его начинают отвлекать посторонние мысли. Вспоминается жалкая фигура Бакстера с разбитым зеркалом в руках. Мяч отскочил от площадки, как раз сейчас следовало бы подбежать к нему и ударить — но Пероун медлит. В результате мяч ударяется в стык между полом и стеной и с оскорбительной иронией подкатывается к его ноге. «Строссу просто повезло!» Пероун в сердцах готов выкрикнуть это вслух. Счет семь — семь. Но биться до последнего он сейчас не готов. До конца игры Пероун двигается как в тумане, и Джей без труда выигрывает два последних очка.
Ни у Генри, ни у Джея нет иллюзий. Оба они — всего лишь любители, и обоим под пятьдесят. Между геймами — их бывает не больше пяти — они, по уговору, делают перерывы, чтобы восстановить дыхание. Порой даже присаживаются на пол. Однако сегодня первая игра прошла не слишком напряженно, и они прохаживаются взад-вперед по корту. Анестезиолог спрашивает, как там эта девочка, Чепмен. Он, видите ли, с ней подружился. Да, так оно и было, и Пероун даже слышал, как Джей зашел к ней в палату познакомиться и в дверях застал медсестру-филиппинку, всю в слезах — «девочка Чепмен» только что не по-детски ее обматерила. Стросс присел к Андреа на кровать, наклонился к ней и заговорил так:
«Вот что, солнышко, послушай меня. Если хочешь, чтобы мы вылечили тебе голову, придется тебе работать с нами в одной команде. Слышишь меня? А не хочешь — собирай вещички и отправляйся домой. У нас, знаешь ли, полно желающих занять твою кровать. Где твои вещи? Ага, в тумбочке. Давай-ка их сложим в сумку. Так, зубная щетка, плеер, расческа… Нет, не хочешь? Ладно, тогда я их положу на место. Вот, смотри, все кладу обратно в тумбочку. Только помни наш уговор: мы помогаем тебе — ты помогаешь нам. Договорились? Вот и отлично. Давай пожмем друг другу руки».
Пероун сообщает, что Андреа пошла на поправку.
— Нравится мне эта девчушка, — говорит Джей. — Здорово напоминает меня самого в юности. Сущая заноза в заднице. Придется ей поработать над собой, иначе будет полно неприятностей.
— Ну, одна неприятность для нее уже позади, — отвечает Пероун, занимая свою позицию на корте. — Если теперь она попадет в беду — по крайней мере, сама будет виновата. Ладно, начинаем.
Напрасно он заговорил о «беде»: в этот самый миг, когда навстречу ему летит поданный Строссом мяч, это слово влечет за собой воспоминания ночи и утра, слившиеся в единое целое, и вместе с ними — еще дюжину ассоциаций. На мгновение Пероун забывается: перед глазами его всплывает пустынная ночная площадь, самолет в огне, его сын на кухне, спящая жена, дочь на пути домой, трое мужчин на улице — все в один миг. Мяч появляется над головой так неожиданно, словно Пероун на секунду отлучился с корта. Отбить его, естественно, не успевает — и теперь подавать приходится ему. Вторая игра начинается не лучше первой, с той лишь разницей, что теперь Генри приходится побегать. Джей занял центр и распоряжается мячом по своему усмотрению, а Генри скачет вокруг своего противника, словно цирковой пони. То он выгибает спину, отражая мячи из дальних углов, то бросается вперед и изо всех сил тянет руку навстречу коротким ударам. Постоянная смена направлений утомляет его не меньше, чем презрение к себе. Почему, черт побери, он с таким восторгом ждал этого унижения, этой пытки? В такие минуты ему кажется, что игра обнажает его суть, а она на редкость неприглядна: тупой, неповоротливый, неуклюжий — и в жизни он такой же, как в игре. Спортивная неудача превращается в развернутую метафору недостатков характера. Каждая совершаемая им ошибка унизительно типична, хорошо знакома, словно отметина, словно шрам или другая деформация на каком-нибудь интимном участке тела. Знакома и самоочевидна, как собственный язык во рту. Только он способен так сглупить, только он заслуживает такого проигрыша! С каждым проигранным очком он все усерднее черпает энергию из темного водоема ярости.
