Игорь Симонов - Неизбежность лжи
За время его чудесного отдыха ситуация с партийным строительством к лучшему не изменилась. Верховная власть, выдав индульгенцию на развитие проекта, естественным образом от него устранилась, переключившись на свои собственные задачи по завоеванию не менее шестидесяти процентов голосов избирателей, поскольку было принято решение, что нужна не просто победа, а победа с подавляющим преимуществом.
Каждый из трех отцов-основателей назначил в штат своего «смотрящего», и этой тройке совсем не бедных людей, вынужденных заниматься совсем новым для себя делом, приходилось проводить время в бесконечных спорах, в конечном счете сводившихся к тому, кто из них главнее. Юрий Петрович в какой-то момент вмешался в дискуссионный процесс и объяснил, что время идет, а еще не только не созданы региональные отделения, но и штаба как такового не существует. Руководителя штаба оказалось найти на удивление сложно. Люди известные и состоявшиеся в жизни не хотели связывать себя с новым проектом, будущее которого пока выглядело весьма туманно. А то ведь через некоторое время какой-нибудь уважаемый человек в полушутку вполне так мог поинтересоваться: «Значит, в главную нашу партию ты не вступал, а в эту вступил? Чем же тебе главная-то наша партия не угодила? Ведь ее лидер нации возглавляет, может, ты с его курсом не согласен?» То есть очевидно, что в нынешних рамках надо было состоять либо в правящей партии, либо в никакой.
Зато отбоя не было от разного рода политологов и консультантов, которые, соскучившись по возможности регулярно зарабатывать хорошие деньги в результате выстраивания властной вертикали и отмены сколько-нибудь значащих в финансовом смысле выборов, в очередь выстраивались к новой неожиданно открывшейся кормушке. Юрий Петрович, давно уже не занимавшийся сам оперативной работой, начал терять терпение, когда понял, что и отцов-основателей не очень-то вместе соберешь, поскольку выделить на проект по сто миллионов долларов они решили, но их дело сделано и отправились каждый по своим делам – плавать на яхте, заниматься покупкой гоночной команды «Формулы-1», а также набираться новых сил и знаний в горах Тибета. Он не только потерял терпение, но вдруг явственно почувствовал давно уже забытый запах – запах неудачи. У него было сильно развитое обоняние на всякие дурные запахи, и это давало преимущество в несколько дней, по истечении которых запах почувствуют настоящие специалисты по вынюхиванию дерьма, и тогда крест можно будет ставить не только на этом конкретном проекте, но, возможно, и на своем будущем. А этого Юрий Петрович не хотел допускать просто потому, что ему нравилось то, что он делает, и он совершенно не собирался уходить на пенсию.
Выбрав из трех магнатов одного, проявлявшего изначально наибольший интерес к проекту, он позвонил ему на яхту и в тот же день вылетел на юг Франции для личной встречи, во время которой он сказал примерно следующее:
– Саша, мы вместе затевали эту историю, и я тебя туда не тащил. Обосраться будет очень стремно, а все идет к тому. У меня есть план действий, который я тебе сейчас изложу. Если ты его принимаешь с твоими поправками, конечно, то мы приступаем к его реализации сегодня же. Если нет, то я выхожу из игры, о чем официально уведомляю наших общих друзей. У меня будет пара неприятных разговоров, но люди оценят, что я их вовремя предупредил, поэтому свои репутационные потери надеюсь свести к минимуму. О своих ты будешь заботиться сам. Пойми ты, политика даже в том усеченном виде, в каком она существует в России, это не интернетовский start-up – нашел идею, нашел менеджмент, дал денег и отдыхай. Здесь так не получится. В политике участвуют личности, поэтому первым делом тебе надо сегодня же бросить своих телок и лететь в Москву, перед этим договорившись с другими участниками концессии, что управление ты берешь на себя. И ты сидишь там и участвуешь, покуда мы не сформируем штаб, региональные отделения, не утвердим план действий.
– Мы – это кто, – спросил внимательно и серьезно сорокалетний миллиардер Саша. – У тебя что, есть люди, которые имеют опыт избирательных кампаний? Так что же ты их раньше не привлек?
– Послушай, то, что ты называешь опытом избирательных кампаний, является опытом исключительно негативным. Все эти люди, которые зарабатывали на выборах в девяностые годы, абсолютно бесполезны, потому что их методы устарели, потому что на местах начальники просто не дадут использовать те приемы, которые худо-бедно работали в девяностые. Нам нужны люди с хорошими организаторскими способностями и взглядами, не загаженными опытом избирательной кампании в братской Украине.
– И они у тебя есть?
– Предположительно. Я не уверен. Но думаю, что может получиться. Выхода у нас все равно нет – хуже не будет.
– Так плохо?
– Еще хуже.
– Не надо было в это влезать? – вопрос, адресованный самому себе.
– Надо. Ты же никогда ничего не боялся. Мы еще можем выиграть, но нужна полная концентрация. В том числе и твоя.
– Хорошо, – сказал Саша, – поужинаешь со мной?
– Мне нужно, чтобы ты был в Москве через два дня, если удастся обо всем договориться с Григорием и с Тенгизом.
– Почему не завтра? Я могу сегодня обо всем договориться.
– Мне нужно еще получить согласие человека, а он прилетает только завтра.
– Какие его мотивы? Хочет стать председателем думского комитета?
– Не думаю.
– Деньги.
– Да, деньги понадобятся, но не то, о чем ты думаешь.
– Борец за правую идею? – усмехнулся Саша.
– Может быть, ты смейся-смейся, это именно то, что я собираюсь ему продавать. Борец за идею, если он в нее поверит, а еще лучше, сам ее сформулирует.
– Разве она еще не сформулирована?
– Саша, семь процентов – это не идея. Это, как говорят математики, необходимое, но недостаточное условие для воплощения идеи. Ну что, до встречи?
Они пожали руки, и Юрий Петрович пошел вдоль борта яхты к маленькому вертолету, на котором он сюда и прилетел четыре часа назад. Саша вышел проводить его, через секунду к нему присоединилась девушка лет восемнадцати, одетая только в трусики от купальника. Саша обнял ее за плечи, и они оба помахали ему рукой. В памяти осталось, как красиво колышутся ее круглые груди в такт взмахам руки. Первый шаг на пути к цели был сделан. Второй не заставил себя ждать. Когда Юрий Петрович приземлился во Внуково-3[41], была почти полночь. Он позвонил Саше.
– Ну как успехи?
– Все в порядке, – ответил тот, – уговаривать не пришлось. Они готовы даже отдавать своих ребят, я сказал не надо, пусть за потоками смотрят, чтобы разговоров потом не было. Думаю, они оба соскочить готовы. Будут консультироваться, можно ли соскочить. Тебе надо подстраховать.
– Да, – согласился Юрий Петрович, – надо, но и ты позвони, скажи, что все идет нормально, что у тебя все под контролем и так далее.
– Не учи ученого.
– Девушкам привет передай, особенно той, что провожала.
– Передам. Спокойной ночи.
Вечером следующего дня Юрий Петрович встретился с Костей, приземлившимся в Домодедово примерно в шесть вечера. В результате этого Лизе пришлось ехать домой одной, чем она была крайне недовольна. Еще больше она была недовольна тем, что Костя будто бы не обращал серьезного внимания на ее недовольство. Из аэропорта они уехали на разных машинах, будто любовники, скрывающие свою связь и возвращающиеся к постылому семейному очагу.
– Ты приедешь? – спросила Лиза, даже не пытаясь скрывать раздражение.
– Я думаю, это поздно закончится, я поеду на Спиридоньевский, чтобы тебя не будить, а завтра приеду, ок? – весь уже погруженный в предстоящий разговор ответил он.
– Как знаешь, – Лиза села в машину и захлопнула дверь.
Он посмотрел вслед отъезжающей машине и сел в свою. Кругом уже сигналили недовольные тем, что они перекрыли все движение.
Судя по спешности, с которой настаивал на встрече Юрий Петрович, Косте предстояло выслушать предложение, которое тяжело будет отклонить. На самом деле Костя и не собирался уже отклонять его при соблюдении определенных условий, которые, как показывал опыт работы с Юрием Петровичем, всегда соблюдались, будучи заключенными на берегу. Костя за время отдыха проникся масштабом задачи в том виде, в каком он себе ее представлял. Он хотел узнать, способен ли решать такие задачи или его участь всегда качественно оформлять чужие решения. Он беспокоился, понимая, насколько болезненно неудача может ударить и по нему, и по Юрию Петровичу. О репутационных рисках самого партийного проекта он не думал. Это были пока чужие люди с чужими и непонятными побуждающими мотивами. Короче говоря, он был готов к разговору, не имея представления о девяноста процентах скелетов, которые начнут вываливаться из шкафов в тот момент, когда он даст согласие.
Юрий Петрович тоже подготовился к разговору. Лето клонилось к закату, и сквозь стеклянную дверь отдельного кабинета было видно, как ресторан заполняется веселыми, загорелыми, отдохнувшими, хорошо одетыми постоянными посетителями. Таким же загорелым и отдохнувшим, лишь слегка утомленным девятичасовым перелетом и почти двухчасовой ездой и стоянием в пробках, которые с уходящими лучами солнца вновь начали закупоривать огромный плохо управляемый город, появился и Костя. И они оба испытали искреннюю радость от встречи, хотя не виделись меньше двух недель.
