Владимир Романенко - Жди, за тобой придут
— Вера Алексеевна, а вы случайно не в Звенигороде живёте?
Женщина снова заглянула Косте прямо в глаза и, улыбнувшись, спокойно ответила:
— Нет, я живу в Кузьминках. А причём здесь Звенигород?
Вячеслав густо покраснел, а Костя был вынужден опустить глаза и неловко промямлить:
— Извините, пожалуйста. Я просто… Ну, в общем, не важно.
Пока Оксана испытующе переводила взгляд с Кости на Вячеслава, Вера Алексеевна допила вино и наигранно-беззаботным голосом сказала:
— Если вы не возражаете, то самое время было бы сейчас перейти к чаепитию?
При этих словах она открыла полиэтиленовый пакет, с которым пришла, и вынула оттуда три довольно объёмных свёртка с чем-то вкусным. Костя побежал наливать самовар, а когда вернулся, на столе уже красовались в отдельных тарелках домашние песочные трубочки с яблочной начинкой, сладкие пирожки с джемом и блинчики с курагой.
Вячеслав молчал, откинувшись на спинку стула, а Оксана расспрашивала Веру Алексеевну — судя по всему, в продолжение темы рабства и свободы — о её религиозных взглядах и о том, каким образом эти взгляды могли теоретически ужиться в чьей-либо душе с позицией честного советского труженика.
Ему захотелось сменить тему.
— Вера Алексеевна, а как вы относитесь к гипотезе реинкарнации? Мы со Славой сколько уже общаемся, а этот момент до сих пор никак не можем утрясти. Он свято верит в то, что человек рождается много раз, а мне от такой идеи всегда как-то не по себе становится.
— И правильно делает, что становится, — улыбнулась Вера Алексеевна. — Понимаешь, Костик — а, как мне кажется, ты способен это понять! — любая идея, теория, гипотеза, схема — это всего лишь условность. Упрощение, которое помогает передавать нечто, трудно выразимое в словах, другим людям. Человек всегда, во все времена цеплялся за конкретное. Это я тебе как советский учёный со стажем могу сказать. Вся наука построена на словесных определениях, трактовках, доказательствах, и, в лучшем случае, она лишь приблизительно описывает тот фрагмент реальности, который пытается объяснить. Ты ведь математик? Так вот представь себе иррациональное число, скажем, корень квадратный из двух, и попытайся описать его комбинацией рациональных. Значение, которое ты будешь стараться изобразить, находится где-то между 1.41 и 1.42. Ты можешь прибавлять к округлённому результату кучу знаков после запятой, чтобы уточнить своё представление о нём, но тебе никогда не удастся выразить искомую иррациональность. Так же и с реинкарнацией. Индусы придумали очень простой образ, который помогает понять некоторые процессы, невидимые глазу, но протекающие в реальном мире. А люди, оказавшиеся не в восторге от их теории, говорят, что всё это ерунда, и что душа вселяется в человека единожды. И те и другие по-своему правы; и, одновременно, и у тех и у других есть неточности в их моделях. Просто одни утверждают, что корень квадратный из двух равен 1.41, а другие — 1.42. Только и всего. Кстати, гипотеза о переселении душ была впервые озвучена отнюдь не в Индии. В шестом веке до нашей эры её сформулировал Пифагор, и почти в то же самое время она была принята в качестве догмата веры индусскими мудрецами, упорно бившимися над разрешением естественных противоречий в законе кармы. Дело в том, что в рамках одной человеческой жизни этот закон самым очевиднейшим образом не работал: грешники благополучно ускользали от возмездия за свои грехи, а праведники не успевали получить достойной награды за своё благочестие. В современной исторической науке существует теория, говорящая о том, что идею о переселении душ принесли в Индию евразийские кочевые племена, которые к восьмому-седьмому веку до нашей эры достигли в своих перемещениях большинства районов юго-западной Азии. Чистый же, исторический индуизм, летописная документация которого началась примерно в 1500-ом году до нашей эры, оперировал только лишь концепцией продолжения жизни души после смерти физического тела, не предполагая никакого повторного возвращения в земной мир. Такая позиция преобладала, и преобладает до сих пор, в подавляющем большинстве мировых религий и конфессий.
— Вера Алексеевна — физик и, в то же время, глубоко верующий человек! — пояснил Вячеслав. — А ещё она обладает множеством необыкновенных способностей.
— Только, ради Бога, не преувеличивай, родной! — смеясь, одёрнула его женщина. — Я думаю, ребятам, так же как и мне, хорошо известна твоя склонность к беспочвенной аффектации.
— А Слава, между прочим, полагает, что прошлые жизни можно вспомнить… — начал, было, Костя, но закончить фразу не успел.
— Да, можно, — прозвучал спокойный и быстрый ответ Веры Алексеевны. — Это даже гораздо проще, чем он думает. Были бы только средства — для того, чтобы правильно описать увиденное…
Вячеслав торжествующе посмотрел на Костю, однако тот даже и не думал признавать своё поражение.
— Вы имеете в виду, что результат будет зависеть от имеющихся у человека представлений, образов и понятий?
Вера Алексеевна несколько помедлила с ответом.
— Ты очень талантливый парень, Костик, — сказала она с неожиданной серьёзностью в голосе после того, как налила себе новую чашку чая. — Тебя многое ждёт впереди, но всё будет зависеть от степени твоей готовности на каждом этапе. Старайся быть как можно более уравновешенным и цельным, наблюдай за событиями. Просто наблюдай. В какие-то моменты душу будет рвать на части, но ты всё равно ничего не сможешь изменить. Помни: то смутное и неясное, что ты давно уже чувствуешь у себя внутри, что всегда помогало и помогает тебе жить — только оно и является настоящим. Всё остальное — просто мираж, сонм призраков, среди которых тебе уготовано провести срок твоего земного существования…
Минуты три никто не осмеливался прервать воцарившееся молчание. Костя полностью ушёл в свои мысли, Вячеслав с интересом поглядывал то на него, то на Веру Алексеевну.
— Ну так что, кто-нибудь из здесь присутствующих, кроме Славика, желает обрести память своей предыдущей жизни? — прорезал, наконец, тишину задорный голос Веры Алексеевны.
Костя тут же вознамерился остановить нежелательный поворот событий своим решительным «нет», но язык почему-то отказался ему повиноваться.
— Да вы не бойтесь! — как ни в чём ни бывало, продолжила гостья. — Я же объяснила, что, сама по себе, эта память ничего не прибавляет и ничего не убавляет. Собственно, это и не память вовсе, а что-то типа сна, который может оказаться весьма любопытным и поучительным. Оксаночка, вы не хотели бы попробовать?
Когда Вера Алексеевна произнесла имя его супруги, Костя невольно содрогнулся всем телом. Возникло ощущение, что какой-то мощный водоворот увлекает его стремительным, вращающимся потоком, а он чувствует себя при этом абсолютно беспомощным.
— Вы, знаете, Вера Алексеевна, у меня в отношении прошлых жизней есть некоторое предубеждение… — начала, запинаясь, Оксана.
— Понимаю, милая. Очень хорошо тебя понимаю. Славик рассказывал мне, что вы все трое уже давно не можете прийти к согласию по этому поводу.
Оксана тут же посмотрела на Вячеслава, но тот был абсолютно непроницаем. Со стороны Кости никакой реакции тоже не последовало. Внешне он выглядел вполне спокойным и особой заинтересованности не проявлял. Оксана вряд ли могла понять, что Костина отрешённость являлась отнюдь не признаком безразличия. Всё его внутреннее существо клокотало в этот момент и требовало вмешательства, однако воля была как будто парализована.
— Ты опасаешься увидеть что-то неприятное, Оксаночка?
— Да, в общем, нет… А сама процедура не опасна?
Теперь в её голосе явно угадывалась смесь живого любопытства и некоторого сомнения.
— Не более опасна, чем промывание желудка, — улыбнулась гостья. — Садись вот здесь, напротив меня, и, когда я скажу, начинай, не моргая, смотреть мне в левый зрачок, стараясь при этом максимально расслабиться и не препятствовать тем мыслям и ощущениям, которые вскоре у тебя появятся. А вы, молодые люди, попытайтесь не шуметь. Или, лучше всего, сходите, где-нибудь погуляйте полчасика.
Костя и Вячеслав смиренно поднялись и, не проронив ни слова, вышли в коридор. Там они молча встали и, прислонившись к стене, начали созерцать пустоту.
По крайней мере, Костя занимался именно этим. Он прекрасно осознавал всё, происходящее вокруг, но активно реагировать на то, что слышал и видел, почему-то не мог.
В определённый момент, буркнув что-то себе под нос, Вячеслав удалился в направлении лестничной клетки и через некоторое время появился снова, с двумя открытыми бутылками пива в руках.
— Костя! Ты здесь?.. На-ка вот, приведи себя в норму.
Костя машинально взял одну из бутылок и сделал пару неторопливых глотков.
— Да, Вера Алексеевна — необыкновенная женщина. Умеет удивлять людей! — довольным голосом произнёс Вячеслав. — Я с ней три года назад познакомился, на вечеринке в одном НИИ. С тех пор мы периодически общаемся. Вернее, я каждый раз напрашиваюсь на встречу, а она, когда находит время, беседует со мной, учит уму разуму. Я, соответственно, пытаюсь слушать и впитывать. А вообще мне о ней почти ничего неизвестно. Знаю только, что она доктор каких-то там наук, после института обосновалась в Москве, живёт сейчас с мужем и дочкой, часто ездит в Узбекистан, где когда-то родилась и где на протяжении вот уже многих лет учится у тамошних «шейхов». Это она их так называет. А на самом деле, её учителя — обычные узбекские аксакалы. Такие, каких по телевизору показывают, — с седыми бородёнками, в чалмах, халатах и цветных шароварах. Я видел пару фотографий. Но, как Вера Алексеевна сама говорит: тому, что она знает и умеет, научили её именно они.
