Владимир Царицын - Братья не по крови
– Прости, парень…
В районной больнице мама и умерла. Через две недели.
Перед смертью она мне во всем призналась. Сказала, что я не родной сын, ни ей, ни отцу моему, что своих детей у нее не было нико-гда и быть не могло, что Егор ее любил, потому к другой и не ушел, согласился ребенка чужого взять и воспитывать, как своего родного.
Может быть, поэтому мама его за выпивки прощала. Может быть…
Остался я один-одинешенек.
Вернулся в свое Бубенцово и маму в гробу привез. Схоронил на нашем деревенском кладбище. Рядом с папой. Спасибо соседям, по-могли.
А что дальше делать – не знаю. Один в огромном доме с огоро-дом, конюшней, коровником и прочими надворными постройками. Слава богу, время призыва в армию подошло, я бросил все это хозяй-ство на попечение все тех же соседей и ушел на военную службу. Да-же с какой-то радостью ушел. А как вернулся из армии снова в этот большой и пустой дом, невмоготу мне там жить стало…
Продал я его к чертовой матери. Цену дали хорошую, потому, что желающих его купить много нашлось. Достал из тайника мамины сбережения. Молодец все-таки мама была, как чувствовала, что день-ги обесцениваться станут, покупала на всю нашу выручку от продажи мяса, яиц, молока всякие золотые украшения. Всю жизнь свою она эту коллекцию собирала, словно знала – мне они пригодятся… Не так, чтобы очень много было этого добра, но, вкупе с деньгами за дом, мне с избытком хватило и на квартиру в Бийске, и на обстановку и на пер-вое время пожить безбедно. Но долго я наслаждаться обеспеченной гражданской жизнью не смог. Скучно мне стало. Один я был, как перст.
Ни родных, ни друзей, все друзья-приятели в армии остались. А те, что в Кулунде да в Бубенцово были, так они уже все переженились давно. В таких поселках, как Бубенцово, молодежь от скуки рано на себя брачные оковы надевает. А что там еще делать? Только детей.
Поболтался я по злачным заведениям, потаскал девок в свою холостяцкую квартиру, да и надоело мне все это. А на Кавказе война.
А я тут, в Бийске, от скуки маюсь. Короче, пошел я в военкомат и в
Да-гестан, контрактником. Меньше года я гражданским и побыл…
Стал я вечным солдатом.
Солдатом удачи.
Жалею ли я, что продал отчий дом? Иногда да! Иногда вспоми-наю его основательность и фундаментальность. Не страшны были ему ни мороз, ни буря, ни проливные дожди. Если бы землетрясение случилось, думаю, все дома, что рядом стояли, разрушились бы, а он бы устоял, до того был прочный и ладно подогнанный бревнышко к бревнышку. И дом, и другие постройки, и забор. Если где должна быть шелка, она была, но ровная и такой ширины, как и положено, а где ее быть не должно, ее и не было. Дом этот строил мой отец. Со своим отцом Федотом. Ну, не вдвоем, конечно, помогал, наверное, кто-нибудь. Отчий дом казался мне, да и теперь кажется вечным. Больше ничего вечного или хотя бы постоянного в моей жизни не было. Все было временным – временные казармы и землянки, временные успе-хи и поражения, временные командиры и временные товарищи по оружию, временные подруги – боевые и те, которых я цеплял в мо-менты своих отпусков. Даже квартира моя в Бийске и та была времен-ной, потому, что жил я в ней время от времени.
А иногда я ни о чем не жалею. Я – свободный человек, не свя-занный никакими клятвами и обязательствами. Если я выбрал что-то, то это я выбрал сам. И обязательства, под которыми я подписался – временные.
Опять же – временные! Закончился контракт, закончились и мои обязательства. И окружают меня такие же свободные люди, солдаты удачи… Понимаю, что не все живут так, есть и другие. Я смотрю телевизор и вижу людей, живущих в больших домах. Они классно проводят время, оттягиваются на пленэре с барбекю, скотчем и грудастыми телками, носят дорогие костюмы от Кардэна с галстука-ми и бабочками, не то, что я – комуфлу. Они имеют кучу друзей, при-ятелей, партнеров, любовниц, любовников и, как следствие – еще большую кучу проблем, которые им приходится решать постоянно, все время, свободное от удовольствий. Я знаю, что эти люди есть, и до-пускаю, что таких много, но отношусь я к ним, как к инопланетянам. Я их не встречал. Ни таких людей, ни инопланетян.
Только по телевизо-ру. Может быть, мы живем в разных мирах? Тогда, они точно – ино-планетяне. Мне они не нравятся. И жизнь мне их не нравится. Я рад, что у меня ничего нет, кроме собственной, продырявленной в несколь-ких местах, шкуры. Я рад, что у меня нет жены, детей. Я рад, что меня некому жалеть и изводить меня дурацкими советами. Я рад, что я один…
А вот оказалось, что я не один. Я не понял еще рад я этому об-стоятельству или нет. Только что я думал, что радуюсь тому, что я один, и вдруг пришлось усомниться в своих мыслях. А может быть, со-всем неплохо найти неожиданно своих родителей и брата? Ну вот, уже проблемы начинаются, приходится голову ломать. Я прислушался к себе, проснулись ли во мне родственные чувства к этим двум мужи-кам, сидящим напротив меня, один из которых здорово на меня похож. Вроде бы пока нет. Может, позже…?
– А у тебя родинки нет на ягодице? – спросил у меня Андрей.
– Где? – не понял я.
– На правой ягодице у меня родинка. Большая, размером с пятак.
– У меня на жопе дырка от пули, – сообщил я ему. – Именно спра-ва.
Можешь считать это совпадением, а можешь – судьбой.
– И все-таки мы с тобой братья, – торжественно сказал Андрей. – Я это чувствую. Я всегда чувствовал, что ты не умер.
– Я тоже, – сказал я и добавил: – чувствовал, что я не умер. Что жив пока.
– Ты не веришь, что мы братья? – удивился Андрей, услышав иронию в моем голосе.
Я пожал плечами:
– Не знаю.
– Но ведь столько совпадений?
– Ну и что? – Я повторил слова Рэбэ: – Всякое в жизни бывает. – И взглянул в грустные еврейские глаза своего командира.
Рэбэ мне подмигнул. Не знаю, что он мог бы мне сказать, что по-советовать? Порадоваться за меня, что я вот так внезапно обрел се-мью? Да какую? Папа – генерал! Наверняка связи на верхах имеются.
Такой папа помочь может выпутаться из сложной ситуации, в которую я попал… В которую мы помали. Мама, оказывается, у меня жива, здорова! Братан-близнец есть. Это же замечательно, иметь брата. Я вспомнил, что, когда был маленьким, хотел, чтобы у меня брат был.
А какая разница, вдруг подумал я! Брат или не брат, все равно – жизни у нас разные, даже не параллельные, если и пересеклись они сегодня, в этой тайге, в этом домике егеря, дальше один хер – в раз-ные стороны разойдутся.
Лицо у Андрея Инзарина было как у обиженного ребенка, он мог вот-вот расплакаться, я даже слезы заметил в уголках его глаз. Мои глаза были совершенно сухими. И никакого комка в горле, курить только хочется…
А как там генерал Инзарин Олег Алексеевич, претендент на роль моего отца? Я увидел, что пальцы его рук мелко дрожат и что-то ищут на столе. Я подсунул ему пачку сигарет. Он вытащил сигарету, стал ее разминать. Он смотрел на меня с грустью и с надеждой, так мне пока-залось.
Мне стало их немного жалко, но только самую малость. Я что, такой черствый? Или даже жестокий? Может быть, моя жизнь сделала меня таким жестоким? Война? А может, я такой от рождения? А любил ли я своих родителей? Тех, которые меня усыновили и воспитали? Маму любил, жалел ее, помогал изо всех сил. А может, просто жалел? Видел, как она упирается, и жалел. Может быть… Не знаю… А отца?
Отца-то уж точно, полюбить не успел, слишком рано он нас с мамой покинул…
А эти? Кто они мне? Чужие, в общем-то, люди…
Михаил Иванович чиркнул спичкой о коробок, поднес зажженную спичку к сигарете, которую держал в зубах генерал.
– Нет. – Олег Алексеевич покачал головой и положил сигарету на стол, отодвинул ее от себя. – Бросил, значит, бросил. Возврата нет.
Молодец, позавидовал я генералу. Вот, какой должна быть сила воли!
Не закурить даже в такой ситуации!
– Ну, хорошо! – бодро сказал я. – Братья, так братья. Позже раз-беремся. Приеду в Кулунду, весь тамошний дом малютки на уши по-ставлю. Сейчас о другом надо подумать!
– Да, да, – согласился со мной Михаил Иванович. – Я эту гниду,
Носорога, на чистую воду выведу. Поможешь, Олег? Есть у тебя кто из высшего командного состава?
Олег Алексеевич кивнул головой в ответ, но смотрел он на меня.
– Ложитесь-ка вы, ребятки спать, – сказал Михаил Иванович. – День у вас не из легких был. А мы тут с Олегом Алексеевичем поду-маем, что дальше делать. Спите, и не волнуйтесь – здесь с вами ни-чего не случится. Игорь, постели, что есть…
Глава 10. Ночь на кордоне.
– И что ты обо всем этом думаешь, сын? – спросил Михаил Ива-нович у Игоря, когда Инзарины улеглись спать, приятели Игоря, бег-лые контрактники, уже давно дрыхли, улеглись часа четыре назад.
Отец с сыном сидели на крыльце и курили. Небо было звездным, как в любую августовскую ночь в этих краях.
– Ты по поводу Лешки и Инзариных? – уточнил Игорь.
– Угу.
– А что тут думать? Похожи они здорово, Алексей и Андрей, ты сам видел. Как две капли воды. Вот только у Лешки с Олегом Алек-сеевичем
