Валентина Мухина-Петринская - Позывные Зурбагана
— А-а-а… Можете приехать оба. Он повесил трубку.
Легковая машина быстро домчала нас до института «Проблемы Севера». Нас встретила в вестибюле Христина и повела гулкими, опустевшими коридорами до кабинета Дроздова.
— Подожду вас, — сказала она, — вместе подъедем на машине.
Но Кирилл тоже пригласил ее в свой кабинет. Мы с Алешей сели рядом на мягких стульях, Христина в стороне на диване.
— Ну вот, я писал насчет тебя ректору Новосибирского университета, — посмотрел он на Алешу. — Написал академику Петрову. Мне не хотелось, чтоб у тебя пропал напрасно год. Написал про твои математические способности… Алеша покраснел.
— Да вы что, Кирилл Георгиевич, на смех?
— Я так думаю, — отчеканил Кирилл, — и это действительно так. Что они подумают, будет видно после собеседования с тобой. Да, эти твои оригинальные расчеты… я послал их как черновик твоей научной работы.
— Какой «научной» работы? — пришел в ужас Алеша. Кирилл расхохотался.
— На занятиях математического кружка, — он обращался к Христине, — под предлогом обычного задания я дал им — на выбор — несколько нерешенных задач нашего времени. Разумеется, никто не подступил к решению, кроме… Алексея Косолапова. На кафедре математики потребовали, чтоб Косолапое сам (непременно сам, без всяких соавторов) закончил эту работу.
— Это вы — на всякий случай — потребовали, — тихо заметила Христина.
— Сначала я, затем они. Это, брат, Новосибирск… В общем, сама знаешь, какие там люди. Короче говоря, билет на самолет тебе забронировали. Завтра вылетаешь в 6.30. Понятно? Соберись сегодня. В Новосибирске явишься к секретарю, она тебя устроит с гостиницей и прочим. Деньги у тебя есть? А то могу одолжить, сколько понадобится, отдашь через три года.
— Есть… Я как раз зарплату получил… — пробормотал Алеша.
— Сколько? Хватит ли? Ну, ладно. Будешь сдавать на математический факультет университета. Вот так-то, голубчик, поздравляю тебя.
Кирилл поднялся со своего кресла, обошел письменный стол и расцеловал вконец смущенного Алешу в обе щеки. Вне себя от радости, я обнял их обоих. Христина крепко пожала Алеше руку и пожелала ему удачи.
— Почему же ты его не поцелуешь? — с негодованием вскричал я. — Тогда и Христина поцеловала его: будто встретила на пристани брата.
— Я предупредил их, что математику ты знаешь в пределах первых двух курсов — ну, а остальные предметы сдашь за десятилетку… ты же готовился сдавать в вуз, когда Андрюшка потащил тебя на Байкал.
Так… Он мне даже не сказал! Только в этот вечер я узнал, что Алеша готовился к сдаче экзаменов в Московский педагогический институт на отделение дефектологии.
Он хотел преподавать во вспомогательной школе. Помочь ребятам, таким, с которыми он мог бы учиться вместе с Мишкой. Миша, без сомнения, много рассказывал ему о вспомогательной школе, где он учился несколько лет.
— Ведь при Новосибирском университете нет заочного? — сказал он.
— Чудак! Зачем тебе учиться на заочном, если тебя примут, в виде исключения, прямо на второй или даже на третий курс — собеседование покажет.
— Но я хочу в педагогический институт, на дефектологическое отделение. В Новосибирске даже нет совсем такого отделения. В Иркутске есть. Я узнавал.
Кирилл потер виски. Кажется, ему хотелось ругнуть Алешу покрепче.
— Разрешите мне сказать, — вмешался я, поворачиваясь к своему упрямому другу: — Алеша! Слушай меня внимательно. Недавно мы с тобой были на лекции Кирилла Георгиевича. Так? У тебя девяносто три процента нервных мозговых клеток (примерно тринадцать миллиардов!) находятся в резерве. Незаполненными. Это же надо подумать! Видимо, для далеких потомков, которые и жить-то будут на Венере. Почему бы часть этого резерва тебе не позаимствовать?
— Не понимаю, — улыбнулся Алеша, но он понял. Все поняли.
— Будешь ставить на себе опыт, как Дроздов Кирилл; закончишь сразу два факультета: математический и дефектологический. К первому влечет тебя душа, ко второму — чувство долга, а ты их совмести. Хорошо получится. А сейчас поблагодари Кирилла Георгиевича за его хлопоты, и пошли: надо собирать тебя в дорогу.
— Спасибо, Кирилл Георгиевич! — сказал Алеша. — Я вам буду век обязан…
— Может, два, если увеличат продолжительность человеческой жизни, — добавил я.
Мы простились, и тот же водитель (я его знал) подкинул нас к пекарне, где Миша уже ждал, чтоб идти домой.
Водитель захватил его с собой. Люди в Зурбагане отзывчивые.
Мы долго не могли уснуть, все говорили о будущем Алеши.
— Ты будешь доктором наук, потом академиком, — радовался я, — может, откроешь что-то совсем новое в науке, как Эйнштейн. Сначала в математике, затем в дефектологии. Вычислишь модель безукоризненно здорового гена, и никогда больше не будет умственно отсталых ребятишек. Никогда!
— Для этого надо, чтоб не было пьющих отцов и матерей. Если наш Виталий женится, думаешь, у него будет нормальный ребенок? Я и не знаю, как на него повлиять… Может, ты сумеешь?
— Я подумаю. Здоровые гены — это гены человека, который не пожелает пить водку, вообще никаких наркотиков не пожелает. Ты смоделируешь такие гены, а медики осуществят их практически на человеке. Ты получишь сначала Ленинскую премию, затем Нобелевскую. Весь мир тебя признает. А Христина тебя полюбит, вот увидишь, Алеша!
— За премии? — простодушно удивился Алеша. — С такой ряшкой не полюбит меня девушка, вроде Христины Даль. Согласись и ты.
— Нет, никогда не соглашусь. У тебя хорошее, типично русское лицо. Ты похож на Андрея Рублева…
— Ты же его не видел. Что мне с собой взять?
Мы еще долго разговаривали, выключив свет. Поскрипывал потолок: там ходила Христина.
Утром я проводил его на аэродром. Пожелал ни пуха ни пера. Обнялись. Видимость была хорошая, и я долго следил за самолетом, пока он не исчез в синеве, словно вдруг растаял. Изрядно продрог. Дома я с наслаждением выпил горячего кофе со свежими слойками, которые Нюра с Мишей напекли специально для меня (они меня полюбила за то, что я любил Алешу). Но я не успел даже согреться, как затрезвонил телефон, и Кирилл велел поспешить в институт: немедленно выезжаем в командировку. Машину поведу я.
Конечно же, я — другого шофера НИИ не давали. В Зурбагане они на вес золота, особенно зимой, когда навигация прекращается.
Я не успел уточнить, кто именно едет, на какой машине, как он уже повесил трубку.
Вот уж поистине человек неожиданных решений. Вчера и слова не было ни о какой командировке.
— Оденься потеплее, — посоветовал Миша.
Я так и сделал, потому что меня как-то знобило, и поступил правильно.
Мы выезжали втроем — Кирилл, Христина и я — на строительство туннеля… Далековато, тем более что я там еще ни разу не был. Туда можно попасть лишь по зимнику, а осенью нас подбрасывал туда вертолет.
Только мы снесли и уложили вещи и приборы в газик, как во двор въехала новая «потрясная», как выразился бы Виталий, «Татра», буквально только что с конвейера, мощная и элегантная одновременно.
В кузове было что-то громоздкое, тяжелое, аккуратно прикрытое брезентом и прихваченное веревками. «Татрой» правил сам Кузькин.
— С райкомом договорено, с директором тоже, едете на «Татре»… — затараторил он, выпрыгнув из кабины.
— Какая-то сверхновая хитрая машина для строителей туннеля, только что с испытании. Вот тебе, Болдырев, путевой лист. «Татра» уже заправлена. Запас бензина с собой имеется. В кузове.
— Я туда ни разу еще…
— Не заблудишься, парень. До мостоотряда доберешься по знакомой дороге. Так? Там переночуешь. А завтра, с рассветом, по зимнику. Сбиться там некуда. Один он пока, зимник-то. «Звездная трасса» зовут его наши романтики, те, что Сен-Мар Зурбаганом величают.
— Почему? — оживился я.
— Увидишь сам.
— К звездам близко, — отрывисто пояснила Христина и резко повернулась к Кузькину:
— А постарше и поопытнее у вас никого не было на «Татру»?
— Все водители на подхвате, Христина Петровна. А чем Болдырев плохой шофер? На «отлично» сдал экзамен. Чего вы парнишку позорите, доставит вас за милую душу. А что молод… Сибирь молодым покорять. А вы тоже боитесь, Кирилл Георгиевич?
— Хватит болтовни, мы теряем время, — сказал Кирилл спокойно.
— Вот и хорошо, — просиял Кузькин, — а ты, Андрюша, будь поосторожнее в горах-то. Усек?
— Усек.
— Ну, садитесь, кабина как раз на троих (до чего же все кстати!), и с богом, как говорится. Ни пуха ни пера.
— Спасибо.
— Эх, Андрюша, надо к черту послать! Во двор выскочила папина секретарша.
— Андрей, директор вызывает тебя, мама тебя хочет видеть. Я вопросительно взглянул на Кирилла.
— Иди, — сказал он, — естественно, что Ксения Филипповна хочет тебя видеть. Даю тебе десять минут. А мы зайдем погреемся.
