Ольга Карпович - Младший
— Господи, какое счастье, что я тебя нашел, — выдохнул Лазарев.
И она неожиданно заговорила, очень спокойно, без эмоций:
— Ничего не вернуть, Алеша. Все кончилось еще тогда. Прости.
Богданова ловко вывернулась из его рук, открыла дверцу машины и, прежде чем он успел опомниться, уже спешила куда-то по мосту, едва различимая в хмурых московских сумерках.
Алеша на мгновение задохнулся, словно его неожиданно, вероломно ударили под дых. Ведь казалось, что все сбылось, свершилось, и вдруг… Господи, но нельзя же вечно казнить человека за одну ошибку. Ну да, пускай ужасную, грязную, отвратительную ошибку… Но ведь столько лет прошло, неужели он не мог осознать, измениться?
Находиться здесь, в автомобиле, где все еще сильно чувствовалось ее присутствие, где, казалось, еще витал хвойный запах легких волос, было невыносимо. Алексей выскочил наружу, вдохнул висевший над дорогой смог, заметался, не зная, куда бежать. И вдруг, как тогда, много лет назад, оперся ладонями на широкий гранитный парапет, мощным рывком поднял тело в воздух и застыл на руках над уходящей вниз пропастью.
6
Марианна набросилась на него еще в лифте отеля. Повисла на шее, довольно ощутимо прикусила мочку уха, прижалась всем телом. Леонид, слегка обескураженный этим неожиданно накатившимся бешеным вихрем, теперь пытался скорее удержать ее, боясь неосторожными движениями распалить женщину еще больше. Цепкие пальцы уже скользнули под куртку и ухватились за пряжку ремня.
— Подожди, подожди, — пытался увещевать Леня. — Дай хоть в номер войти.
Лифт остановился на этаже. Они двинулись по слабо освещенному коридору. Леня пытался высмотреть нужный номер на многочисленных одинаковых дверях, Марианна же продолжала виснуть на нем и нашептывать что-то страстное. Наконец дверь была найдена. Макеев сунул ключ в замочную скважину, и через мгновение они оказались в темной узкой комнате. Не успел Леня найти выключатель, как Марианна обвила руками его шею и прижалась к губам своим крупным ярким ртом. Через мгновение ее руки уже деловито расстегивали рубашку. Справившись с ней, она потянула его к постели. Не размыкая рук, они двигались на ощупь в темноте. Что-то рухнуло на пол и зазвенело, ойкнула Марианна, наткнувшись на угол тумбочки, и Леня наконец опустился на кровать. Марианна извивалась и стонала под его руками. «Похоже, братец ее на голодном пайке держит», — только и успел подумать Макеев.
Все происходящее странно волновало его, будило смутные воспоминания. Но не об их с Марианной прошлом, нет. В памяти вспыхивал почему-то неестественный яркий свет софитов, тяжелое дыхание переполненного зрительного зала, юный и прекрасный атлет, легко парящий в белом луче. То ли он сам, то ли другой, почти его копия, только красивее, талантливее, моложе… И знакомая тяжесть сдавила грудную клетку, горечью проступила во рту. «Эта женщина, которую тот атлет целовал, трогал, с которой ложился в постель, теперь изнемогает под моими поцелуями. Здесь, где скользила его ладонь, теперь лежит моя рука. Кого она видит сейчас перед собой, чье лицо мерещится ей в темноте, мое или его? И кто я сам? Неудавшийся спортсмен, уволенный за пьянство тренер, невезучий продюсер? Или золотой мальчик, баловень судьбы, совершенный олимпийский бог? Да и наплевать на это, в конце концов. Пусть, пусть воображает меня кем угодно. Разве мне и вправду не хочется хоть на миг, на секунду побыть им? Разве не потому я это делаю?»
Все смешалось в голове, обрывки мыслей, воспоминаний, оттенки противоречивых чувств, и Леонид с каким-то остервенением набрасывался на распростертую на кровати Марианну, теряя себя, не помня, кто он и где.
— Скажи, ты любишь его, любишь? — хрипел он.
— Не знаю… Нет… Молчи… — шептала она.
* * *Потом любовники долго молчали, лежали, обессиленные, на кровати и смотрели в темноту. Макеев медленно приходил в себя, пытался уместить в голове все произошедшее, разложить по полочкам. Теперь Марианна, значит, не станет удерживать Алешу в России. Если у кого теперь и возникнут проблемы с отъездом, так это у него самого. Ну его-то бабским нытьем не удержишь. Ладно, можно считать, что с первым этапом он успешно справился.
— Если хочешь знать, — вдруг резко сказала Марианна, — мы с Алешей давно уже разошлись.
— Как это? — не понял Леонид.
Он подскочил на кровати, наклонился, стараясь разглядеть во тьме лицо женщины. «Вот черт, да где же тут свет включается?»
— Вы же женаты, живете вместе… — неуверенно пробормотал он.
— Живем… — невесело усмехнулась она. — Ну что ты как маленький? Мы не спим вместе, понимаешь? Обычно он спит в твоей комнате. Это только сейчас переехал обратно в супружескую спальню.
Она отвернулась от него, приподнялась, села на краешек кровати, ощупью нашарила на полу сумку, щелкнула зажигалкой. Вспыхнул и погас красный огонек. Леонид видел перед собой лишь смутно белевшую в темноте тонкую спину и острые выступающие лопатки.
Вот тебе раз! Выходит, он не отнял, не отвоевал ценный трофей? А подобрал то, что брат давно выбросил за ненадобностью?
— Но почему… Почему же вы в таком случае не разводитесь? — спросил он.
— А зачем? — передернула плечами Марианна. — Мы с ним, можно сказать, хорошие приятели, жить друг другу не мешаем. А вся эта суматоха с бумагами, разделом имущества… Кому она нужна? Если бы кто из нас второй раз жениться собрался, а так… У меня с моей работой времени на личную жизнь не остается. А Алеша… Ему вообще все равно. Лишь бы ничем не осложнять свое удобное, ничем не обремененное положение.
— А у него? — осторожно спросил Леня. — У него есть кто-нибудь?
«Дебил! Полный дебил!» — мысленно поносил он себя. Обрадовался, что она легко сдалась, думал, теперь дело пойдет на лад. Наврет ей с три короба, наобещает, что будет приезжать, пока Алешка в Америке, заставит ее уговорить мужа поехать… А догадаться, что она давно уже нужна Алеше, как прошлогодний снег, не судьба была…
— Не знаю, — покачала головой Марианна. — Мы все-таки не до такой степени приятели. Но, наверное, никого серьезного, а то я бы заметила.
Леонид откинулся на кровати, бессмысленно глядя в темноту. В комнате пахло дешевым гостиничным мылом и табачным дымом от Марианниной сигареты. Смесь этих запахов вызывала у него неприятное чувство. «Надо искать другой крючок, — лихорадочно соображал он. — Бабы другой у него нет… Значит, надо действовать через работу. Поднять старые связи, поговорить с кем-нибудь из ребят, разузнать подробнее про этот контракт…» Он настолько погрузился в свои мысли, что почти забыл о Марианне и вздрогнул, когда женщина склонилась над ним и дотронулась мягкими прохладными губами до его виска.
— Так удивительно… — мечтательно протянула она. — Мы с тобой снова вместе, как тогда…
— Только теперь у тебя муж есть, — язвительно напомнил Леня.
— Муж… — с горечью усмехнулась Марианна. — Не мешало бы ему хоть иногда вспоминать о том, что он все еще мой муж…
«Так вот оно что! — понял Леонид. — Вот почему она так быстро сдалась. Это такая своеобразная месть, значит. Ты меня больше не хочешь, так я найду тебе замену, спутаюсь с твоим же родным братом. Что ж, неплохой способ! Тем более уже испробованный, проверенный временем, так сказать. Со мной ведь она когда-то так же поступила».
Марианна все еще прижималась к нему.
— Надо поторапливаться! — Отстранив ее, Леонид сел на постели, нашарил наконец на стене выключатель.
Тусклый желтоватый свет ударил по глазам. Марианна сощурилась, и Макеев неожиданно заметил, что вокруг ее глаз видна сетка мелких морщин, что кожа на шее и груди совсем не так гладка и упруга, как когда-то, и у корней волос виднеется седина. Марианна потянулась к нему, обхватила за плечи, прижалась к его спине, и он сказал, сдерживая раздражение:
— Давай собираться. Нас дома хватятся.
Не хватало еще, чтобы Лешка обо всем узнал! Тогда уж точно — полный разрыв дипломатических отношений, ни о какой совместной работе и речи быть не может.
— А что мы дома скажем? — осторожно поинтересовалась Марианна.
— Ну, подумаешь… — махнул рукой Леонид, натягивая брюки. — Скажем, в кино были, потом прогулялись по бульвару. Прорвемся.
— Ясно, — коротко кивнула она.
Женщина подняла с пола чулок, принялась натягивать его на ногу, резинка врезалась в комковатую бледную плоть. Затем вдруг, вскинув преданные глаза на Леню, залюбовалась его упругим торсом, протянув руку, провела ладонью по прокачанному татуированному бицепсу.
— Ты такой же, даже лучше стал, мужественнее, — шепнула она.
Что-то было в ее голосе, какая-то затаенная грусть, надлом… Макеев спохватился, что не надо бы расстраивать и злить женщину, которая в конце концов может легко спутать его планы.
