Новый Мир Новый Мир - Новый Мир ( № 11 2004)
Такой же, как и я, двуногий
И с тем же признаком словес.
Зима ночную тьму простерла
На елей и заборов смесь,
А он схватил меня за горло:
“Вы долго жить решили здесь?”
Как видно, государь геенны
Гонца прислал на “Жигулях”,
Чтоб он раскрыл мой сокровенный,
Чтоб растолкал мой спящий страх.
Я — за угол, в калитку. Прячусь
В ночном снегу. За мной вдогон,
Утратив на минуту зрячесть,
Кидается автофургон.
Чего гонец бесовский хочет?
Поработить? Побить? Иль сбить?
То я шепчу иль ночь бормочет:
“Здесь, на земле, мне долго ль жить?”
7.3.1981.
Сонет Кларе*
В музеях, что для публики открыты,
Где множество реликвий и святынь,
Мы видим изваяния богинь —
Афины, Геры, Гебы, Афродиты.
В них также манускрипты знамениты,
Нам говорят кириллица, латынь,
Что блеск, и власть, и красота княгинь
И королев досель не позабыты.
Но важных, пышных зданий мне родней
Тот ветхий дом, где обитал Корней,
Где дочь его — исполненная дара
Свидетельница горестных годин,
Где лучше изваяний и картин —
Живая, восхитительная Клара.
11.10.1981.
Я царь, я раб…
Затерянных ослиц
Искал я, как Саул.
И среди встречных лиц
Я на одно взглянул,
И светлый Самуил
Меня остановил!
“Я внемлю, — ты внемли.
Ступай к другой мете,
И будут все кремли
Принадлежать тебе,
И станешь ты царем
Над Звуком и Пером”.
Я Внемлющему внял,
Пастуший кинул рог,
Пошел я, но узнал:
Ошибся наш пророк,
И вот я страж добра
У Звука и Пера.
Я стал у них рабом,
Я царства не обрел,
И стукаюсь я лбом
Об их дворцовый пол,
Но злы Перо и Звук
На худшего из слуг.
20.11.1981.
Новый Иерусалим
При реках Вавилона сидели мы и плакали,
когда вспоминали о Сионе.
Псалом 136.
Не сидят на Истре и не плачут,
Здесь — не Вавилонская река.
Кто же знал, что все переиначит
Не чужая, а своя рука?
В зипуне кощунства и доноса,
Из безумья, хмеля, нищей лжи
Появился Навуходоносор,
И пошли убийства, грабежи.
Здание стоит, а дом разрушен:
Полой стала каменная плоть,
Ибо тот и умер, кто бездушен,
Если смертью смерть не побороть.
Мы пред стариной благоговеем,
И когда районный городок
Порешил потешить нас музеем, —
Видеть не хотим его порок.
От вина и от лихвы пьянеют
Областеначальники его,
Даже в вечном сне они тучнеют,
Ибо то и тучно, что мертво.
В доме Нового Иерусалима
Нынче нет молитв и чистых слуг,
Все же шум от крыльев херувима
Иногда в себя вбирает слух.
Кто мне голос крыльев переводит?
Правильно ли понял перевод?
“Тот, кто жаждет, пусть сюда приходит,
Воду жизни даром пусть берет!”
3.5.1986.
Красновидово.
Предки мастеров
Я блюститель полнокровья,
Но не хищных, а овец.
И поэтому сословья
Третьего певец.
Мы из лавки, банка, цеха,
Знаем толк в камнях, в стекле,
В шерсти, в жести, в громе смеха
Грубого Рабле.
Твердо в здравый смысл поверив,
Мы надежный строим кров,
Мы потомки подмастерьев,
Предки мастеров.
2.5.1992.
Переделкино.
* *
*
Сказал мудрец, не склонный к похвальбе:
“Где б ни был ты, принадлежи себе”.
Легко ли вникнуть в эту мысль живую?
Ведь для того, чтобы ее понять,
Сперва я должен верить, должен знать:
Я существую.
А не то солгу,
Что я себе принадлежать могу.
27.8.1998.
Переделкино.
* *
*
Не доносил, не клеветал,
Не грабил среди бела дня,
Мечтал, пожалуй, процветал,
Прости меня.
Не предавал, не продавал,
Мне волк лубянский не родня,
Таился, не голосовал,
Прости меня.
Мой друг погиб, задушен брат,
Я жил, колени преклоня,
Я виноват, я виноват,
Прости меня.
2.10.1992.
* Пользуясь случаем, сердечно поздравляем многолетнего секретаря К. И. Чуковского Клару Израилевну Лозовскую с 80-летием! (Редакция «Нового мира».)
Горький
Басинский Павел Валерьевич родился в 1961 году. Закончил Литературный институт им. А. М. Горького. Книга “Горький” выходит в издательстве “Молодая гвардия” в серии “ЖЗЛ”. Живет в Москве.
“А БЫЛ ЛИ МАЛЬЧИК?”
Метрическая запись в книге церкви Варвары Великомученицы, что стояла на Дворянской улице Нижнего Новгорода: “Рожден 1868 г. Марта 16, а крещен 22 чисел, Алексей; родители его: Пермской губернии мещанин Максим Савватиевич Пешков и законная его жена Варвара Васильевна, оба православные. Таинство святого крещения совершал священник Александр Раев с диаконом Дмитрием Ремезовым, дьячком Феодором Селицким и пономарем Михаилом Вознесенским”.
Неужели никто, бывший при крещении младенца Алексея, ни даже восприемники его “Нижегородской губернии г. Арзамаса сын кандидата Михаил Григорьев Иванов и нижегородская мещанка Наталья Ивановна Бобкова”, ни бабушка Акулина Ивановна и дедушка Василий Васильевич Каширины, ни братья матери Яков и Михаил, — неужели никто не задумался о поистине роковом и нехорошем совпадении: первого ребенка Варвары Кашириной-Пешковой окрестили в церкви Варвары Великомученицы?
Странная это была семья. И крестные у Алеши были странные. Ни с кем из них Алеша не имел никакой связи в дальнейшем. А ведь если верить повести “Детство”, и дедушка его, и бабушка, с которыми ему пришлось жить до отрочества, были личностями религиозными.
Странным был и отец его, Максим Савватиевич Пешков, и дед по отцу, Савватий, человек столь крутого “ндрава”, что в эпоху Николая Первого (“Николая Палковича”) из солдат дослужился до офицера, но был разжалован и сослан в Сибирь “за жестокое обращение с нижними чинами”. К сыну своему, Максиму, он относился так, что тот не раз убегал из дома. Однажды отец травил его в лесу собаками, как зайца, другой раз истязал так, что соседи отняли мальчика.
Кончилось тем, что Максима взял к себе на воспитание крестный, пермский столяр, и обучил ремеслу. Но то ли и там мальчишке жилось несладко, то ли бродяжья натура опять взяла в нем верх, а только убежал он и от крестного, водил слепых по ярмаркам и, придя в Нижний Новгород, стал работать столяром в пароходстве Колчина. Был это красивый, веселый и добрый парень, чем и влюбил в себя красавицу Варвару.
Максим Пешков и Варвара Каширина обвенчались с согласия (и с помощью) одной матери невесты, Акулины Ивановны Кашириной. Как говорили тогда в народе, женились “самокруткой”. Василий Каширин был в ярости. “Детей” он не проклял, но и жить их к себе, до рождения внука, не пускал. Только перед родами Варвары пустил их во флигель своего дома. Помирился с судьбой...
Однако именно с этого момента судьба начинает преследовать род Кашириных. Как будто появление мальчика знаменовало собой Божье проклятие для этой семьи. И как всегда бывает в таких случаях, поначалу судьба улыбнулась им последней закатной улыбкой. Последней радостью.
