Элис Хоффман - Красный сад
Он ждал встреч с ней, зимой — редких, начиная с весны — более частых. Он уже забывал предупреждать ее, чтобы она закрывала глаза, а может, она забывала закрыть. Как-то раз, когда они бродили по лесу, Кэт взяла его за руку. Он вспыхнул и отвел глаза. Он попросил ее больше этого не делать. Разве возможно, чтобы волосы были такими рыжими? В лесу она распускала их, от желания и он забывал слова. Разве это возможно, чтобы она приходила к нему? Почему она разыскала его? Он думал: может, он вообразил ее точно так же, как чья-то злая фантазия вообразила его? Она промолчала в ответ на его просьбу не прикасаться к нему, не разжала губы. Затем он предложил ей пойти домой, и она огорчилась. Она шла домой через сад, расстроенная тем, что он отослал ее. Она наломала веток с набухшими почками и поставила их в своей спальне в вазу. Она сказала себе — все, хватит. Ничего хорошего из этих гуляний по лесам, из игр в любовь не выйдет. Она сказала себе — все, пора вернуться в свою колею. Как-никак это последний год в школе, на кону ее будущее. Всю ночь ей снились яблоки. Проснувшись наутро, она продолжала думать о нем.
Она подала документы в Уэллсли, но ехать туда не хотела. Мать и тетя усадили ее и долго убеждали, что она должна это сделать ради собственного блага. Они понимали: с Кэт творится что-то неладное. Эта ее мрачность, и стремление к одиночеству, и нежелание встречаться с друзьями. Она устроилась на лето работать в библиотеку, приходила домой с охапками книг и по ночам запиралась у себя в комнате. Однажды ее кузен Генри приехал из самого Кембриджа, чтобы свозить ее в Ленокс в кино, а привезя обратно домой, сообщил ее маме и тете, что у него такое впечатление, будто она была не с ним.
Тем же летом Ханна нашла в саду кость, чему очень удивилась. Она работала в этом саду всю свою жизнь и никогда не находила ничего необычного. Она не была склонна верить в сглазы и заклятья, но тут у нее заскребло на душе: вот же она, перед ней, белая гладкая кость. Мать Кэт и тетя Ханна перекопали участок сада и обнаружили другие кости. Ходили слухи, что когда-то давно на этом месте находилось кладбище. Возможно, это плохое предзнаменование. Они снова предали земле найденные кости, потом вырвали сорняки. Затем заперли ворота в сад и решили, что нужно этим летом дать саду отдохнуть. Кэт лишилась свежих овощей, которые носила в лес. Вместо этого она копила деньги, которые получала в библиотеке, и покупала продукты в «Автозете». Однажды она испекла торт. Мать заметила, как она идет по дороге с жестяной коробкой для торта в руках. Так она догадалась, что Кэт ходит к мужчине.
Когда Кэт сообщила Мэтью, что поступает в Уэллсли, он ответил, что все понимает, он действительно понимал. Вскоре он пригласил ее к себе в гости. Она давно просила его показать, где он живет, а он отказывался, но сейчас передумал. Он привел ее, когда стемнело. Он надеялся, что его лица не будет видно, когда они войдут в комнату, где он жил. Она первая поцеловала его, потом последовало и все остальное. Он вывел ее на дорогу еще затемно, чтобы до рассвета она успела вернуться домой. Он боялся не только того, что мать и тетя хватятся ее. Он боялся, что при утреннем свете растает все, что они чувствовали и говорили ночью.
С середины и до конца лета они были вместе, а потом лето закончилось, закончились и их ночи. Он прекрасно понимал, что им отпущено мало времени, и все же страдал, когда это время истекло. Вечером накануне отъезда Кэт в колледж он передал ей листок со стихами. Попросил не читать до того, как она приедет в Уэллсли, но она прочитала той же ночью у себя в комнате.
Ты велела мне ждать тебя в поле.
Сумерки пахли летом. Трава зеленела.
Я так долго был медведем,
что забыл все человеческое.
Я жил в другом мире и ничего не желал.
Кроме одного:
Девушка идет через поле мне навстречу.
Зелень в кудрях, пыльца на пальцах,
мое имя на устах.
Она свернула листок и положила в коробку, которую поставила на верхнюю полку своего шкафа. Если она захочет перечитать стихи, они всегда будут под рукой.
Она не видела его целый год после поступления в колледж. Когда она приехала домой на зимние каникулы, началась снежная буря и горные дороги стали непроходимыми. Она сидела у себя в комнате и смотрела в сад, который больше никто не возделывал. Теперь она закалывала волосы и носила очки. Сначала она мучительно тосковала по нему, потом меньше, потом вообще ничего не чувствовала. Мама и тетя по-прежнему беспокоились за нее. Кэт успокоила их, что у нее все хорошо. Ее жизнь вошла в свою колею. Она решила больше не видеться с ним. Какой в этом прок? Он принадлежит одному миру, она — другому.
Вечером накануне ее возвращения в колледж он пришел к ее дому, несмотря на высокие снежные заносы. Он стоял и смотрел в окно, как она читает книгу. Она была прекрасна и бесконечно далека, хотя он стоял во дворе. Он понимал, что вообще не следовало приходить в город. Весной он нашел в лесу труп старого медведя, который умер в пещере. Он заснул рядом с телом, и ему снилось, что медведь — это его отец. В тот день он распрощался с желанием быть человеком. И с ней распрощался тоже.
Каждое лето Кэт ездила в Париж, где училась в Сорбонне и работала вожатой в американском лагере для девочек. В последний год учебы в Уэллсли она обручилась с кузеном Генри Партриджем, молодым человеком, которого она игнорировала, который был ей таким дальним родственником, что вряд ли вообще мог называться кузеном. После окончания колледжа Кэт приехал домой, чтобы готовиться к свадьбе и ухаживать за матерью, которая болела раком, не вставала с кровати и жить которой осталось совсем мало. Кэт сидела возле постели матери и читала ей по-французски. Кэт посмотрела в окно. Когда-то давно, зимой, в первый год учебы в колледже она приехала на каникулы и вечером накануне отъезда увидела под окном его следы. Она отвернулась.
— Мы там нашли кости, — однажды вечером сказала ей мать. Она порой начинала бредить, и Кэт приходилось наклоняться, чтобы расслышать ее слова. Мать говорила про сад, про те времена, которые казались Кэт такими далекими. — Мы решили, что из-за этого ты стала вести себя так странно тем летом, когда тебе исполнилось пятнадцать. Мы подумали, что тебя сглазили. Потом я догадалась, что все дело в мужчине.
— Это не мужчина, — ответила Кэт.
Позже, сидя на крыльце с Ханной, Кэт спросила ее про кости.
— Сразу после этого мы перестали возделывать сад.
Это была правда: они ограничивались нижним садом, более молодым, в котором земля была не такой плодородной, как в Красном саду. Кусты помидоров были высажены в ряд, но после того, как мать Кэт заболела, за ними никто не ухаживал и они заросли сорняками.
День свадьбы назначили на ближайшее время, чтобы мать Кэт могла дожить до нее. Кэт уже купила в Бостоне платье. Несмотря на июнь, погода стояла пасмурная. Кэт поссорилась с пастором: она просила его сократить службу, чтобы не утомлять обессилевшую мать, которая нуждалась в отдыхе, пастор отказывался. Кэт вела себя дерзко и даже хотела уйти, и пастор в конце концов согласился на упрощенный вариант бракосочетания.
— Если ты выходишь замуж ради спокойствия матери, не делай этого, — сказала Ханна племяннице за неделю до свадьбы. — Она желает тебе одного — счастья. Она уверена, что у тебя есть другой мужчина.
Кэт хотела повидать его перед свадьбой. Она нашла его дом сразу, как будто была там только вчера, хотя с тех пор прошли годы. Она вышла к поляне, остановилась и стала всматриваться. Она вспоминала, как впервые переступила порог этой избушки. В городе до сих пор распускали разные слухи про чудовище. Каждый учебный год в начальной школе начинался с этих историй. В лесу живет чудовище, шептали друг другу дети, оно слопает тебя и косточек не оставит. Это полумедведь, полуобезьяна, но умеет разговаривать. Еще чудовище знает всякие хитрости и уловки. Притворится, как будто ранено, а потом набросится. Блэкуэлльские родители говорили своим детям: будешь плохо кушать — тебя утащит чудовище. Его использовали в качестве назидательного примера: вот что бывает с непослушными детьми, их прогоняют в лес.
Настоящая паника началась, когда на трассе номер семнадцать была убита Люси Джейкоб. В том семестре Кэт училась во Франции и узнала печальную новость только после возвращения домой. Когда Люси каталась на велосипеде, ее похитили. Ее не могли найти всю зиму, пока не растаял снег. Люси нашли в лесу с переломанной шеей. Ей было всего четырнадцать лет. Люди разделились на поисковые отряды, но не обнаружили никаких следов чудовища и вообще никаких улик. Люди успокоились после того, как пастор в своей проповеди сказал, что чудовища — плод человеческого воображения и люди обязаны принять на себя ответственность за все зло, которое совершается в мире, а не перекладывать ее на чудовищ. Можно не сомневаться в одном, закончил пастор. Люси была лишена жизни человеком, а не выдуманным существом.
